Эпоха мертвых. Москва
Шрифт:
– Многие по малолетке начинают же, когда ума еще нет, – сказала Вика.
– Нет своего – чужого займи, – поддержал меня Леха. – С рождения все знают, что если начал, то ты конченый, так нет, все равно хочется. Из нас почему-то никто не начинал, так? И не собирались, потому что… да по миллиону всяких «потому», знали, чем закончится, да и кайф в другом видели. А кто-то все равно начал, выбрал свою дорогу, из чего следует, что он ущербный и пошел под естественный отбор. Ему Дарвин дальше жить не велел. Пусть уж ему барыга продаст, облегчит последний путь, чтобы быстрее от
– Ага, – кивнул я. – А тут им рай пусть будет. Пусть насмерть сторчатся, если умудрились даже в такие времена с иглы не слезать.
Таким образом завершив диспут о борьбе с наркоманией, я тронул «тойоту» с места и повел ее по асфальтированной дороге по указателям «ГСМ».
К нашему удивлению, возле пристаней на берегу водохранилища обнаружилась неслабая нефтебаза. Стационарных емкостей здесь было немного, видимо, была заправка для лодок и катеров, но с тех пор сюда натащили огромное количестве бочек, стоявших штабелями под навесами и в ангарах, а вдоль забора выстроились наливники.
– В принципе тут и заправляться можно, если Пантелеев откажет, – сказал Леха, оглядываясь. – Не халява, естественно, но как вариант…
– Ага. Я тоже об этом подумал, – согласился я.
Распоряжался здесь какой-то невысокий худой дядёк в очках в тонкой металлической оправе. Он принял от меня автомат, передал его своему сопровождающему, одетому в городской камуфляж. Тот быстро осмотрел его, кивнул, сказал: «Новье, все в порядке».
Больше никаких вопросов не возникало, и через пять минут нам в канистры накачали солярки, гордо отметив, что она «тепловозная», то есть хорошо отфильтрованная. Я про себя все равно решил, что мы потом ее дополнительно почистим, на всякий случай. Канистры забросили в багажник, натянув на каждую сверху по полиэтиленовому пакету, вывалив из них купленные кроссовки и спортивные костюмы. Солярка штука такая – если провоняет что, век ее будешь нюхать, это даже не бензин.
Покуда паковались, к нам подошел еще какой-то мужик, державший в руке отпечатанные на принтере карточки с номерами.
– Билетики лотерейные купите? – спросил он. – Каждый день приз разыгрывается.
– Это какой приз? – спросил Леха.
– Да когда какой. Сегодня просто ящик патронов, – с готовностью объявил мужичок. – И «Ниву» с кузовом разыгрывают, это типа джекпот.
– И что, выигрывают? – усмехнулся я.
– Каждый день кто-то! – последовал оптимистический ответ.
– Не, мужик, спасибо. Нам не надо, – отказался я за всех, и мужик, потеряв к нам интерес, пошел дальше.
Больше делать нам было здесь нечего, и мы направились в обратный путь. Проехали через лесок, миновали дачный поселок, снова лесок, пикет «охотников» у моста, за которым, кстати, валялись два трупа, явно зомби, очень уж подпорченных. Один из мужиков, стоящих у машин, поднял руку, предлагая остановиться. Вроде как не для проверки, а словно сказать что-то хотел. Я тормознул рядом.
– Ребята, там стрельба была впереди сейчас, – сказал он, нагибаясь к водительскому окну. – Из автоматов лупили, так что поосторожней.
– Не проверяли, что там? – спросила Татьяна, пригнувшись.
– Нет,
– Давно тихо? – спросил я.
– Минут пять, – ответил тот. – Кто-то очередь на весь магазин дал, а потом короткими лупили. Но недолго.
– Далеко?
– Не знаю, с пару километров, возможно.
– Ладно, посмотрим, – кивнул я. – Спасибо за предупреждение.
Сидевшие сзади Леха с Викой открыли свои окна, перехватив оружие поудобней. Татьяна тоже взяла свой автомат на изготовку. А я неторопливо покатил по дороге, готовый в любую секунду свернуть в сторону, в кювет, благо на этой «тойоте» выбраться из любой канавы не большая проблема.
Где стреляли, мы увидели совсем скоро, не проехав и пары километров. Прямо посреди дороги стоял черный «Гелендваген» с мигалками и без номеров, который мы видели возле рынка. Я еще тогда подумал, что он какому-то местному начальству принадлежит, потому что он заезжал прямо на территорию рынка, не останавливаясь снаружи, и охрана с готовностью распахивала ворота.
Тогда в нем были два молодых парня с автоматами и какая-то разбитная и вульгарная, но довольно красивая девка. Теперь возле издырявленной машины, среди осколков закаленного стекла, в лужах крови, валялись на асфальте два изорванных пулями трупа тех самых парней, причем было видно, что кто-то выбросил их наружу из машины, открыв двери. Больше никого поблизости не было, ни той девки, ни кого-то еще.
– Этих обшмонали, – сказал Леха, приглядевшись. – Вон кобуры пустые и других стволов не видно.
– Да уж наверняка, – согласился я с его выводом. – Интересно, что здесь случилось? Вообще-то нам лучше валить отсюда, могут не понять наше присутствие. Это же местные, я их узнал.
– Я тоже узнала, – подтвердила Татьяна.
– А это кто? – спросил Леха, указав рукой куда-то в сторону.
Я посмотрел и увидел ту самую блондинистую девку, несущуюся к нам из леса и размахивающую руками.
– Ребята! Подождите! – закричала она, хоть мы никуда и не собирались уезжать.
Она подбежала ближе, тяжело, запаленно дыша. И я разглядел ее чуть внимательней. Светлые волосы прилипли к потному лицу, на боку была кобура, но пистолета у нее не было. Одета она была в обтягивающую желтую майку с кожаной курткой поверх нее, и теперь на желтой ткани расползлось заметное красное пятно, а руки у девки были испачканы в крови – она была ранена, но не сильно, судя по всему.
– Ребята, помогите, довезите до базара! – буквально взмолилась она.
– А что случилось? – спросил я у нее, кивая на простреленный «мерседес».
– Чечены, скоты! – слегка истерично взвыла она. – Постреляли мальчиков!
– Ну садись давай, – кивнул я, указав на «Форанер». – По дороге расскажешь.
Она с готовностью кивнула и полезла на заднее сиденье. Я развернул машину, объехав издырявленный «Геленд» по кругу и слегка захватив канаву, и покатил обратно, постепенно разгоняясь.