Эратийские хроники. Темный гном

Лукашевич Денис

– Ты тоже чувствуешь это?!
– резко обернулся Лардарнагдаррен. Глаза его светились в темноте.

Шмиттельварденгроу сжал кулак, разрушая знак. Магия разочаровано рассеялась.

– Почему?
– хрипло, продавливая слова сквозь внезапно перехватившее горло, пробормотал он.
– Почему магия не рассеялась? Здесь же были светляки, они облазили Горгонад сверху донизу... И нашли это место?!

– Неисповедимы пути Тьмы, брат. Но Она отсюда никогда и не уходила. Она все время была здесь и ждала. Проводник жив.

– Жив?!
–

Кровь ударила в голову. Шмиттельварденгроу почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он оперся о стену.
– Но это означает, что...

– Да, Повелитель тоже жив. Но погоди, ты должен это увидеть!

Он вновь обернулся и плащ взлетел черным крылом, следуя за ним. Под плащом клубилась тьма, и она казалось живой.

Шмиттельварденгроу приотстал — в ногах он чувствовал слабость. И опустошение. Казалось, он все забыл, отрекся от всего, что было... Тяжелая рука легла ему на плечо.

– Что такое, капитан?
– прошептал почти одними губами Фозз. Джалад обеспокоенно посмотрел на цверга, но промолчал.
– Ты готовился к волшбе...

– А темную магию не собирают для того, что миловать, - хрипло вымолвил джаффец.

– Если...
– неуверенно продолжил огр. Маленькие глазки забегали, и это было необычно для прежде невозмутимого гиганта.
– Если Хозяин жив, значит, борьба продолжается и война не закончена...

– Заткнись, прошу тебя, заткнись, - прошипел Шмиттельварденгроу, облизнув пересохшие губы.
– И ты, магик, тоже ни слова. Потом поговорим.

Коридор с колоннами окончился огромным помещением, потолок который скрывала темнота. А посередине, окруженная кольцом из факелов, установленных на бронзовых стойках , гладкий пол разрывался колодцем. Широким, локтей на тридцать в диаметре и полностью заполненным Тьмой. Именно — Тьмой. Клубящейся, волнующейся, словно черная вода, заполнившая колодец под ободок. И даже свет факелов таял в ней. Именно от колодца сочилась сила Бездны. Куда там какому-то праху — это была чистая магия.

– Двадцать лет назад!
– прогремел голос Лардарнагдаррена под сводом пещера.
– Я пришел сюда, бездомный, бесцельный и бессмысленный. Война была проиграна, а мой Повелитель ушел, мои идеалы рухнули, словно замок из песка. И я вернулся сюда, чтобы выместить свой гнев и свою ярость от предательства. Но уже тогда над городом висела завеса. Да-да, ее не я установил, но я сейчас подпитываю его. Большая часть цитадели и подземелье оказались скрыты от нечестивых взглядом светляков.

Ему внимали. Фозз, Джалад, даже хмурый Шмиттельварденгроу не могли оторвать от него взор.

– Я долго блуждал, ослаб от голода и жажды. Я довел себя до того, что хватал ртом падающий снег, чтобы утолить свою жажду. И однажды, когда мне стало совсем худо, явился Он.

– Он?
– скептически хмыкнул Шмиттельварденгроу.
– Собственной персоной?

– Нет, конечно, - ухмыльнулся Лардар.
– Он тогда все еще скрывался, и это было частью плана. Нет, перед мною появилась его астральная проекция,

бесплотный дух...

– Ты видел лицо? Откуда ты понял, что это Он?

– Никто!
– Горгонадец повелительно воздел палец, покачал им в воздухе. Его лицо будто светилось изнутри. Темным пламенем.
– Никто не видел лицо Повелителя — ты же сам это знаешь, брат! А понял я... Ты просто не видел Его так, как я. Ты не чувствовал Его присутствия. Всего лишь астральная проекция, но в Его силе я мог купаться. И Горгонад чувствовал в Нем хозяина. Я тоже ощущал это.

Рядами, вдоль стен шли каменные скамейки. Шмиттельварденгроу, задумавшись, опустился на одну из них.

– Лады, и что же Повелитель хотел от тебя?

– Я должен был стать хранителем Горгонада! Здесь святое место, здесь Эратия напрямую выходит ко Тьме. И здесь, чтобы не делал Повелитель, будет центр Его силы, Его место рождения.

Шмиттельварденгроу сложил руки на груди.

– Хорошо, «брат», тогда скажи мне, что случилось тогда, тридцать лет назад, когда Он бросил нас, бросил умирать, лишил своей воли поддержки. Мы же почти побеждали...

– Нет, сие было скрыто от меня. Да и уже не интересовало. Главное — Повелитель всегда был с нами! И все, что случилось было частью Его плана.

– Плана по уничтожению тех, кто был предан ему?

– Нет!
– грозно зарокотал голос Лардарнагдаррена.
– Он избрал нас, лучших из лучших, вернейших из верных и избавился от грязи, тех, кто никогда так и не был предан Ему! Тех, кто выдержал испытание отчаянием!

– И что же нам делать согласно Его плану?

Лардар поник.

– Не знаю. Он ничего не говорил про вас. Но, наверняка, предвидел ваше появление. Значит, будет ждать, пока Он вновь навестит Горгонад. Возможно, ваше появление и твое особенно, брат, что-то означает. Что-то важное... Возможно, нам пора выступать!

Последний из темного народа.7-12

7.

Кривой Язык поравнялся с Хамоком Долговязым. Рядом с ним, несмотря на старость и болячки шамана, он выглядел, как безродная дворняга рядом с породистой гончей. Когда-то это язвило, но теперь, спустя многие годы обучения, он понимал, что внешность ничего не значит. Главное было то, о чем Хамок всегда говорил.

Шаман был из тех, кто никогда не прощает. И никогда не забывает, ради чего умерли его соплеменники.

– Что ты видел?
– Язык говорил на Старом Наречии, что когда-то бытовало среди орков Города Забытых Богов. Уже в Темные войны оно было почти забыто, и на нем разговаривали избранные. Наречию Языка научил сам Хамок, отчего орк и получил свое имя.

– Следы, - пожал плечами шаман.
– Человек, огр и два цверга.

– Два?

– Да, - кивнул Хамок, - один пришел из Города.

– Город обитаем?!

– А ты как думал?
– язвительно хмыкнул Хамок.
– Над Городом всегда была завеса. И нужен был тот, кто ее поддерживает. Видимо, такой нашелся.