Ересь Хоруса. Омнибус. Том II
Шрифт:
— Ещё одно задание, друг мой, — сказал я.
Усабиус наполовину обернулся: «Рууман что-то нашёл?»
Значит, брат тоже затаил надежду.
— Десантный корабль примарха. И это точно.
Я улыбнулся, когда он посмотрел на меня. Даже через шлем глаза сияли как маяки.
— Вулкан жив? — произнёс, сначала с сомнением, потом с большей уверенностью. — Вулкан жив!
Схватил меня за плечи, голос дрожал от нахлынувших чувств.
Я посоветовал не слишком обнадёживаться, хотя даже мои мучительные ожидания стали уходить: «Это всего лишь «Грозовая птица», брат».
— Насколько
— Слишком близко, но, возможно, достаточно далеко, чтобы остаться незамеченной.
— Это знак, брат. Я это чувствую, — Усабиус сжал кулак, а в угольках глаз мелькнула лазурь. — Нужно отправляться немедленно.
Я взял его за руку. Крепко.
— Нет. Ургалльская впадина сейчас кишит предателями. Шансы будут гораздо выше, если вновь дождаться сумерек.
Но тот был непреклонен: «Уже может быть слишком поздно!»
Я сжал руку сильнее: «Вулкан дожил до этого момента. Если сейчас потерпим неудачу, другого шанса не выдастся. Если нас или примарха обнаружат потому, что мы поспешили или недостаточно подготовились, умрём все».
Усабиус расслабился, и я его отпустил.
— Как же тогда поступим?
— Салнар хочет обсудить это в стратегиуме.
— Калека спятил, Ра'стан. Он всё ещё думает, что Феррус Манус жив, а не уби… — Усабиус осёкся, вспомнив о Таркане. Понизил голос. — Разве решает он?
— Он старший по званию.
— А с каких пор пол-лейтенанта равны боеспособному капитану?
— Успокойся. Не позволяй эмоциям тебя захлестнуть.
Оставив меня, он отвернулся.
И ровным голосом сказал: «Я туда не пойду. Буду ждать возле грузовой аппарели, готовый отправляться».
Я склонил голову: «Если так хочешь».
— Хочу.
Не стал нарушать возникшую паузу, чтобы лучше осознать масштаб нашего открытия.
Примарх.
Вулкан.
И признался: «Я уже было отчаялся».
— Как и я, — ответил брат, голос едва громче шёпота. — Если бы я только мог воспользоваться своим даром…
Из-за Никейского эдикта Усабиус стал всего лишь рядовым, моим подчинённым — а ведь был равен мне. Бремя это он нёс с достоинством, без малейших нареканий. Но не строгое соблюдение устаревшего обета сдерживало его способности — со времён предательства многие бывшие библиарии были готовы вновь использовать их — а страх.
Не эмоциональный страх, не страх наказания — скорее нежелание открыться неисчислимым мукам и отчаянию. Вся боль, все смерти, собранные в единый ментальный удар. Любая попытка найти отца скорее всего убила бы психической отдачей его и всех, кто рядом.
По меньшей мере, свела бы Усабиуса с ума. Я удивлён, что он ещё не сломался.
— Мы найдём Вулкана, брат, — мягко сказал я.
— Возле грузовой аппарели, — ответил тот. — Буду ждать там.
Я кивнул, оставив Усабиуса наедине с его мыслями.
Таркан остановил меня, когда я проходил мимо, по центральному коридору вниз. Положил руку на плечо, но в глаза не взглянул.
Спросил низким и скрипучим голосом: «Нашёл, что искал?»
Я в недоумении посмотрел на него.
Ответил: «Мой брат присоединится ко мне позже».
Казалось, что Таркан хочет что-то добавить,
Я посмотрел вниз, где он что-то царапал на стене.
— Что это? — спросил, глядя на буквы, вырезанные на металле. Прочёл некоторые: Десаан, Ватлич, Конн'адор, Тарса, Игатарон, Менденах. Множество имён, но не по легионам или ротам — скорее по памяти. И понял, что это ответ на вопрос — памятник.
— Воздух здесь суров, — объяснил Таркан. — Стирает отметки. Пепел скрывает их. Я делаю так, чтоб не забыли.
— Я знал, что в «Чистилище» есть обитель мёртвых. Но не знал, что здесь, и не знал, что ты её хранитель, — сказал я.
— Не все из них мертвы, — ответил он. — Некоторые просто пропали.
Провёл рукой, стирая пепел и открывая два до боли знакомых имени.
Коракс.
Вулкан.
Оба пропали, живые или мёртвые — зависит от того, с кем говорить.
— Думаю, что всем нам нужно примириться с собой перед последней битвой. Надеюсь, тебе это удалось. Надеюсь, это излечит тебя, брат, — сказал Таркан.
Не вполне понимая, о чём он, поблагодарил и пошёл прочь.
— И пусть Император будет с тобой, — услышал, выходя из «гнезда».
— И с тобой, Таркан.
VI
Усабиус был верен своему слову.
После нашего разговора я не видел его остаток ночи и весь следующий день — до нынешнего момента. Брат ждал в грузовом отсеке — с плеча свисает болтер, на правой руке силовой кулак. Где-то раздобыл несколько гранат, уютно устроившихся на перевязи. Болт-пистолет в кобуре на правом бедре, несколько запасных обойм на поясе. Потрёпанный, обожжённый шлем с треснувшими линзами закрывает лицо.
Увидел меня и кивнул.
Когда я кивнул в ответ, Вогарр и Э'неш тоже приветствовали меня.
Караульные не покинули пост. Только смерть могла заставить их сделать это. Как и Салнар, легионеры приняли судьбу и будут здесь до самого конца.
Я хотел заговорить, когда Усабиус склонил голову, и я заметил, что к нашему отряду присоединился третий.
И спросил: «Что ты здесь делаешь, апотекарий?»
Хаукспир возник из тени, готовый к бою, вооружённый и облачённый в броню. Редуктор сменил на молниевые когти и надел клювастый шлем, чёрный как уголь.
— Разве это не очевидно? — ответил тот через вокс-решётку своего птичьего шлема.
— Я вижу легионера, отбросившего обет лечить и ставшего воином.
— Всё не так поэтично, Ра'стан, — ответил Морвакс, по-видимому, не задетый моей нечаянной колкостью. Взмахнул рукой, охватив весь трюм. — Я хочу умереть с широко расправленными крыльями и боевым клёкотом на губах, а не запертым здесь с раненными и мёртвыми. Как целитель я сделал всё, что мог. Если то, что ты говоришь о приближающемся враге — правда, то этим легионерам я помочь уже ничем не смогу. Сохранять им жизнь для того, чтобы их вырезали позднее — нет, не для того я стал апотекарием. Так что если я не могу исцелять, то позволь мне убивать. Я воздам врагам Императора и моего легиона ещё один последний раз до того, как сдамся долгой тьме — и больше не взлечу.