Еще более дикий Запад

Лесина Екатерина

— Погодите, — он встал перед дверью, по которой протянулась вязь защитного заклятья. Первый уровень. И делал его мастер. Стало быть, скорее всего артефакт, причем настроенный на кровь и силу. Взломать его… можно, но на это понадобится время.

— Вижу, — Орвуд щурится. — К сожалению, здесь я бессилен. Мои способности несколько иного плана.

А вот Чарльз…

Взломать не выйдет, но если поглотить… артефакт вряд ли настроен на уничтожение. Если Чарльз правильно понял, то Змееныш жадноват.

Мягко говоря.

Нет, он не стал бы рисковать.

Или вредить.

Он…

Чарльз

протянул руки, осторожно коснувшись пальцами нитей. Главное, не потревожить. Вот так. Его собственная сила отзывается, пытаясь выплеснуться, стереть преграду, но это снова не то.

— Милли, обними меня, пожалуйста.

Просьба невозможная почти, но его обнимают.

— Я буду поглощать силу, но не уверен, что моего резерва хватит. Твой выше.

— И что делать?

— Тяни. Столько, сколько сможешь. Но сначала я…

Заклятье тревожно подрагивает. И наверняка, Змееныш скоро получит сигнал. А стало быть, не до церемоний. Чарльз делает вдох и на выдохе тянет эту чужую, искусственную силу, в себя. Она сперва сопротивляется, но стоило появиться первому разрыву, и силовой поток установился.

Ну же.

Наверняка используется накопитель.

Грохот внизу повторился.

Не отвлекаться. Не…

Накопители бывают нескольких видов по емкости. И если бытовые Чарльз мог опустошить, то на более сложный его не хватит. Не хватило бы. Если он правильно понял, то ныне его способности изрядно выросли.

Тянуть.

Сила горькая, как чай, который пил старый дворник и Чарльза потчевал, когда удавалось улизнуть из классов. Дворник не рассказывал о жизни, он и вовсе разговаривал мало, но просто наливал чай в гнутую жестяную кружку и бросал тулуп поверх старого ящика.

Там, в дворницкой, было тесно и странно пахло.

Сила колыхнулась.

И пошла волной. Первая? Первую Чарльз поглотил без остатка. Но нити не лопнули. Стало быть, запас еще имеется. Ну же, быстрее.

В дворницкой он почему-то гораздо меньше тосковал по дому. И проблемы, такие серьезные, неразрешимые почти, вдруг переставали волновать.

Вторая волна.

И… он почти на пределе. Сила наполняет. Переполняет. Сила выходит с кровью, которая вновь из носа хлынула. Смешная слабость. Все в его классе были куда как крепче Чарльза. А он вечно, чуть перенапряжется, и кровью паркет заливает.

Это злило.

Ничего, потерпит. Немного уже осталось. Рывок. И…

Сила уходит, проходит сквозь него, как вода сквозь песок. Дышать становится легче. А руки в тонких белых перчатках — Милисенте не идет белый, ей нужны яркие цвета, такие, как она сама — раскаляются. Они уже не руки, но угли, готовые прожечь костюм.

Чарльз отступает.

Его покачивает. И нос, снова этот нос.

— Возьмите, — Орвуд протягивает платок. — И был бы благодарен, если бы вы взглянули. Подозреваю, что ловушка здесь не одна.

Не одна.

По полу пролегла нить, но её Чарльз просто переступил. А вот Милисента присела, коснулась и… нить исчезла.

— Вот как ты это делал, — задумчиво произнесла она. — Теперь понятно. Там еще есть.

И здесь.

Он

был параноиком, Уильям Сассекс-младший, Наставник, Император и просто ублюдок. Чарльз держал платок у носа, думая, что до чего же он все-таки жалок. А Милли гасила нить за нитью и, кажется, получала от этого немалое удовольствие.

— Осторожно, — голос звучал на редкость гнусаво. — Это может быть опасно.

— Я знаю, — она посмотрела снизу вверх, подбирая капли чужой силы. — Но… это даже не я.

— А что?

— Вот, — Милли вытащила нитку, на которой висел знакомый флакон. — Он голодный. Очень голодный.

Странно, но Чарльз не ощущал во флаконе ничего-то необычного. Древний. Красивый, пожалуй. Но обыкновенный. Впрочем, стоило Милли склониться над очередной сторожевой нитью, которая уходила куда-то в стену, как флакон вспыхнул.

А в стене появилась трещина.

Вертикальная.

— Я не нарочно, — сказала Милисента, сжав флакон в ладошке. — А это что?

Тайная комната.

Ну конечно, какой приличный злодей обойдется без тайной комнаты?

Чарльз осторожно коснулся створок. Ничего не случилось. Если и было сторожевое заклятье, оно сгинуло, растворенное Милисентой. Створки молча распахнулись.

Комната.

Именно, что комната. И довольно просторная. Стены обтянуты алой тканью, на которой поблескивают золотом короны и королевские розы. На полу — красный же ковер, толстый и темный. Стол, чьи львиные лапы утонули в ковре. Сам стол солидный, из тех, что не стыдно заводить в приличном доме. И стопка бумаг, и серебряная чернильница в виде быка, и лампа с золотым абажуром лишь добавляли солидности. Портрет Змееныша в императорских регалиях. За портретом, надо полагать, обнаружится сейф. Но сейчас Чарльза беспокоил не император.

Сейчас Чарльза беспокоил человек, который сидел за столом. И, кажется, нисколько не удивился появлению Чарльза.

Во всяком случае, человек этот поднялся, расцепил руки и, опершись на стол, сказал:

— Какой же ты неуемный… внучок.

Глава 30. Где происходит встреча с родственниками и взламывается сейф

Чарльз закрыл глаза.

И открыл.

Комната. Красная. Теперь она кажется не роскошной, а будто кровью изнутри заляпана. Но никуда-то не делась, как и человек, в ней устроившийся. Он сел, откинулся на спинку кресла, разглядывая Чарльза с насмешкой. И столько уверенности было в его взгляде, что стало слегка не по себе.

— Значит, ты?

Дед пожал плечами.

— Не объяснишь?

— А надо?

— Нет, пожалуй, — Чарльз понял, что ему и вправду не слишком нужны объяснения. Да и что он надеется услышать? Что произошла случайность?

Что Чарльз все неверно понял?

— Вот и ладно, — дед встряхнул руки. — А теперь извини. Надеялся, что ты раньше сдохнешь. А то как-то… неудобно своего внука убивать.

И в Чарльза полетел ком заклятья.

Сила рванулась навстречу, сминая и поглощая чужую. Запахло гарью. И откат прошелся по покоям, разрушая остатки сторожевой сети.