Еще одна жизнь

Назарова Елизавета Борисовна

– Танечка, пойдем, покурим, - как можно мягче, сказала она.

– Я с вами, - подхватилась Ира.

– И я, - тоже встал Саша.

– А я что, рыжий?
– поднялся и Андрей.

Во время всей сцены он сидел спиной к Татьяне и не видел ее лица. Но внезапная перемена в настроении Елены, его насторожила.

Все потянулись на лоджию. Елена открыла дверь и стояла, пропуская всех вперед. Когда Андрей проходил мимо, он встретился глазами с ее встревоженным взглядом, она что-то хотела ему сказать. Последней встала из-за стола Таня. Она шла, стараясь

не смотреть на Елену, но та закрыла балконную дверь перед ее лицом и быстро увлекла ее в ванную, единственное место в квартире, где можно было запереться. Андрей заметил это раньше других и, поняв, что Елена хотела сказать ему взглядом: отвлеки их, - напористо, но шутливо стал стыдить Сашу и Иру, что они могли забыть о его дне рождения, ведь он приглашал всех, как раз в гостях у Саши, на его дне рождения. Он говорил и говорил, не давая им спохватиться и увидеть, как Елена с Татьяной сбежали.

Едва девушки вошли в ванную, Елена повернула Таню к себе лицом, взяла за плечи и сказала:

– Говори. Выскажи все, что ты хочешь сказать.

Таня молчала, слезы уже выкатились на щеки и медленно сползали вниз.

– Милая моя девочка!
– Елена порывисто прижала Танину голову к своей груди.
– Ну, что ты молчишь? Не плачь. Поругай меня, непутевую, если я виновата перед тобой.

Она гладила Таню по волосам, эта девочка так напоминала ей ее старшую дочь: тоже рыженькая, немного вздернутый носик, острый подбородочек, худенькая и очень эмоциональная. Но вот парней у дочери ей отбивать не приходилось.

"Ах, как же ей объяснить, что я не отбиваю, что он не видит в ней свою девушку, а только друга, что надо понять и принять это и не зацикливаться на нем, вокруг много других парней, не менее достойных ее".

А Таня, прижавшись к ней и обхватив руками за талию, постепенно успокаивалась: как она могла так подумать о Лене? И ничего еще не известно: ну, посмеялись, поиграли немножко, поцеловал он ей руку. Но она же на него не вешается! А как девчонки умеют вешаться на парней, она нагляделась.

"Да и чего я решила, что он мой парень, он даже ни разу не пытался меня поцеловать. Ну, потанцевали разок, я с Санькой и то больше танцевала", - она почти успокоилась, к ней вернулась трезвость рассуждений: - "Даже, если он предложит Лене встречаться, я думаю, она со мной поделится. Почему же я должна ей это запрещать? У меня на него нет никаких прав, а ей он понравился, она сама мне честно призналась. А ведь и точно... И вовсе она ничего не делает исподтишка".

Она подняла голову, посмотрела виновато на Елену и сказала:

– Прости, меня, Лен, я тебя приревновала.

– Я поняла, - Елена погладила ее по щеке и снова прижала к себе.
– Но ты тоже прости меня. Он и мне нравится, и я ничего не могу с собой поделать.

– Я тебя понимаю, - тут уже Таня принялась успокаивать ее.
– В него нельзя не влюбиться, не смотря на его внешность, - она уже окончательно успокоилась.
– Только давай договоримся: если он кому-нибудь из нас предложит

встречаться, мы не будем это скрывать друг от друга. Ладно?

– Я согласна, Таня.

– Ну вот. А теперь, пойдем, покурим, когда нервничаешь, ужасно курить хочется.

– Пойдем.

Едва они присоединились к остальным, Ирина накинулась на них:

– Вытащили всех курить, а сами смылись. Чего вы все шушукаетесь?

– Мы не шушукаемся, - отозвалась Таня, ни на кого не глядя, чтоб не заметили следы от слез.

– А то, я не вижу. Хотя, я и так знаю, о чем вы шушукаетесь, - продолжала Ира.

"Да угомонит ее кто-нибудь?" - подумала Елена, а вслух сказала:

– Знаешь? Так зачем спрашиваешь?

– А то, что в кампании секретов быть не должно: где больше двух - говорят вслух, - огрызнулась Ира.

– А вот это большая глупость, - вступился за девушек Андрей.
– Каждый человек имеет право на собственный секрет, и только ему решать, кому доверять его, а кому нет.

Ира уже открыла рот, чтоб что-нибудь возразить, но ее опередил Александр:

– Ну что, други мои, может по домам? Пора и честь знать. Давай, Иринушка, собирайся. Андрюха, Таня, вы идете?

И все засобирались, засуетились, приговаривая, что время позднее, и хозяйке надо отдохнуть. Ирина что-то ворчала себе под нос, позволяя своему "рабу" себя одевать. Андрей тоже помог Татьяне одеть пальто. Так как прихожая была крошечная, а там возился с Ирининым сапогом Саша, видно, "молнию" заело, Андрей и Таня вышли в комнату. Таня обняла Елену, поцеловала в щеку:

– Спасибо, Леночка, за прекрасный вечер.

– Это вам спасибо, что навестили одинокую отшельницу.

– Ты завтра опять работаешь?
– с жалостью в голосе и глазах спросила Таня.

– Надо, Танечка, надо.

Андрей стоял за спиной Тани и не сводил с Елены глаз, он ждал слова, жеста, знака. Его синие бездонные глаза молили: ты только намекни и я никуда не уйду. Она понимала этот взгляд. Но что она могла сделать?!

Наконец, Саша справился с сапогами, оделся сам и уже открыл дверь. Все стали прощаться. Андрей взял Еленину руку, поцеловал и вдруг почувствовал, как она в ответ сжала пальцами его пальцы. Его глаза вспыхнули, она легонько кивнула, но указала быстрым взглядом на Таню. Он все понял. Гости ушли, последней уходила Татьяна, в дверях еще раз порывисто обняв Елену.

"Быстро, быстро,... надо все убрать, перемыть посуду,... если он все понял, то он вернется", - радостно забилась в ее голове мысль.

И она заметалась по квартире, но не хаотично, а выверено: взяла на кухне поднос, собрала на столе посуду, отнесла в кухню, сложила в мойку и т.д. и т.п. Через десять минут посуда была перемыта, пол подметен, вещи расставлены по своим местам, она умыта и причесана. Никогда, ни в той, ни в другой жизни ей не удавалось с такой быстротой справляться со срочными делами. И потянулись минуты ожидания. Села на диван, включила телевизор.