Эсхатологический оптимизм. Философские размышления
Шрифт:
Даже финал войны атлантов и афинян символичен: атланты гибнут в потопе, греки в землетрясении. Но гибель афинян рассматривается Проклом как метафизическое продолжение политики войны: «для того, чтобы и самые последние сущности смогли приобщиться к порядку и божественному промыслу, необходимо, чтобы лучший и худший ряды начал распространили свое творчество вплоть до космического дна, делая это каждый присущим ему образом: лучший – погружаясь под землю в результате землетрясения …, а худший – исчезая… Ведь если выражение «под землю» символизирует постоянство и неподвижность, то «в море» – изменчивость, неупорядоченность и текучесть…» [199] .
199
Прокл Диадох. Комментарии к Тимею. С.245–246.
Прокл здесь говорит об эсхатологическом политическом сценарии, утверждая, что для восстановления универсального порядка эйдетические серии должны распространить свое воинственное присутствие до самого космического дна. При этом боги распространяют свои «войска» волевым проходом сквозь землю, и затем начинают свое восхождение, подъем, в то время как титаны, предельно
Политическая победа Афин предполагает низведение политических оппонентов до нижнего онтологического предела – ила (????????) как последнего предела плотных тел, предела рассеяния, до чистого количества. Это можно представить себе как возвращение титанов к их сущностному состоянию. Боги в войне спускаются вниз, но остаются богами и начинают новое восхождение. Так, политическая философия войны у Прокла вновь обнаруживает онтологическую и метафизическую гомологию.
Завершая толкование истории о войне Афин и Атлантиды, Прокл показывает, что философия политики строится на неизменной логике эйдетических соответствий и ноэтических серий платонической Вселенной. Боги вечны и их топосы неотменимы. Каждый бог прикреплен к своему месту в чувственном мире, которое придается ему в удел по жребию для окормления и заботы на вечные времена. Каждый топос, каждое место пространства является точкой присутствия нисхождения и восхождения эйдетической серии. В ней сходятся маршруты умного бытия в его вечном измерении. Она есть узел, средоточие, из которого можно созерцать всю Вселенную. Все политические сценарии, жизнь общества, вопросы войны и мира, образы политических устройств, культур, сценарии исторических событий, их предвидения, предсказания и исполнения подобны гомологичным сценариям эйдетических цепочек, восходящих от чувственных вещей к Мировой Душе, Уму, и далее – к Единому как Благу и Единому как неизреченному, Апофатическому, как Небытию. Человек в этом пространстве, наряду с богами, даймонами, героями и другими эйдетическими сущностями, есть одно из главных действующих лиц эйдетического, онтологического, эстетического, этического и политического порядков. Политическая философия неоплатонизма видит человека призванным мыслить и действовать по аналогии с богами, пребывать в созерцании образцов умопостигаемого, во внимательном вглядывании в траектории земных событий и сопоставлять их с небесными сценариями. Политическая философия Прокла понуждает человека как бы повысить градус собственного участия в бытии, рассматривая каждую точку своего присутствия в мире как узел, в котором пришли во взаимодействие интеллигибельные серии всех лучших и худших порядков платонического космоса, где ведется война и идет борьба за власть – физическую, мифологическую, эйдетическую, материальную и метафизическую, и наконец, политическую. Земля, ее регионы, области Суши и Моря есть живые территории, с сакральной топологией, собственным эйдетическим путем сквозь века. Задача человека, в том числе и его политическая задача, участвовать в платонической ноэтической Вселенной на стороне сил высших эйдетических серий.
Заключение
Мы постарались продемонстрировать, что у философа и схоларха Афинской школы позднего неоплатонизма Прокла существовала своя система политической философии, основанная на развитии политических идей Платона и всей платонической традиции. В этом тезисе мы опирались на комментарии Прокла к диалогам «Государство» и «Тимей». Методом, который мы использовали, было выявление аналогий и гомологий между различными областями неоплатонической философии, связанных между собой общеплатоническим подходом к рассмотрению изначального онтологического статуса парадигм, идей, ноэтических объектов созерцания, которые выступают как источники эйдетических серий, конституирующих различные явления – онтологии, космологии, души и государства. Политическое – это одна из областей, где исхождение идей и завязанных на них символических цепочек открывает свои структуры. Поэтому для неоплатоников любая область знаний – от космологии до гносеологии или теологии – обязательно будет содержать в себе политическое измерение.
Социальные и политические иерархии в «Государстве» Платона рассматриваются Проклом как частные случае вселенского закона иерархий богов, умопостигаемых начал и состояний души. В «Тимее» Прокл политически интерпретирует пространственный символизм, и превращает символически истолкованную легенду о войне атлантов с афинянами в трактат по внешней политике, предвосхищающей во многом геополитику ХХ века.
При этом наш анализ политической и исторической ситуации, в которой жили поздние неоплатоники, объясняет, почему политическая философия этой школы не получила систематического изложения. Неоплатоники были язычниками, жившими в христианском обществе, нормативы которого явно не относились в их глазах к лучшим эйдетическим типам – с точки зрения социального, религиозного и этического устройств. Поэтому их политическая философия осталась в свернутом (имплицитном) состоянии. Тем не менее, восстановить ее по многочисленным фрагментам и прямым указаниям не составляет большого труда, что в своих работах попытались сделать такие авторы, как О’Мира и Сиорванес. То, что эта тема не получила дальнейшего развития, мы связываем лишь с тем, что неоплатонические исследования еще не достигли той стадии, когда в центре внимания историков философии окажутся не только то, что неоплатоники говорили и писали открыто, но и то, на то они намекали и что они подразумевали.
Я полагаю, что политическая философия неоплатоников, и в данном случае политическая философия Прокла, безусловно, существовала и ее более развернутое и полноценное исследование еще ждет своего часа.
Политический платонизм Императора Юлиана
Введение
Историки позднего платонизма часто придерживаются подхода, согласно которому неоплатонизм якобы не включает в сферу своих интересов политическую плоскость и ориентирован исключительно созерцательно, сосредоточившись на апофатическом Едином (??), иерархии эманаций и теургических практиках. Такой точки зрения придерживается, в частности, немецкий историк платонизма Эрхардт [200] . Данная позиция, неоднократно подвергавшаяся
200
Ehrhardt A. The Political Philosophy of Neo-Platonism // Melanges V. Arangio-Ruiz. Naples, 1953.
201
O’Meara D.J. Platonopolis. Platonic Political Philosophy in Late Antiquity. Oxford: Clarendon Press, 2003.
Юлиан: царь-философ
Император Флавий Клавдий Юлиан, представитель Пергамской школы неоплатонизма, являет собой образ платоника, не просто размышлявшего о необходимости для философа заниматься политикой (быть правителем), но и бывшего на протяжении непродолжительного, но очень яркого, периода Императором Римской Империи – Императором, воплотившим в своей фигуре политический проект платоновского идеального государства. Редким было такое сочетание высокого почитания созерцательной жизни с политическим служением (в истории философов-правителей было очень мало: один из них – Марк Аврелий, мыслитель, во многом вдохновлявший и Юлиана). «Мечтатели такого стиля редко встречаются среди принцев: вот почему мы должны уважать его [Императора Юлиана],» [202] – замечает французский историк Виктор Дюрюи. Его ярким отличием от его предшественников станет самая настоящая одержимость философией, высшим проявлением которой было, в глазах самого Юлиана, неоплатоническое учение. Молодой Император особенно был увлечен Ямвлихом (245/280—325/330), представителем Сирийской школы неоплатонизма. Пергамская школа, где обучался сам Юлиан, была своего рода филиалом Сирийской, и Ямвлих считался в ней непререкаемым авторитетом.
202
Duruy V. Annuaire de l’Association pour l’encouragement des etudes grecques en France // Revue des Etudes Grecques. Vol. 17. Paris: Revue des Etudes Grecques, 1883. P. 177.
Именно Ямвлих для Юлиана был образцом «мистического и совершенного» [203] , а в его сочинениях он находил «совершенную мудрость, которую только в силах открыть человек». Однако, биограф Юлиана Жак Бенуа-Мешен [204] замечает, что Юлиан не просто внемлет и воспроизводит учение Ямвлиха, но дополняет и развивает его, разрабатывая доктрину срединного элемента («промежуточного мира»), Царя-Солнца (в трех ипостасях), тем самым детализируя метафизический ландшафт неоплатонической философии.
203
Император Юлиан. Полное собрание творений. СПб.: Квадривиум, 2016. С. 492.
204
Бенуа-Мешен Ж. Юлиан Отступник. М.: Молодая гвардия, 2001. С. 74; Зелинский Ф.Ф. Римская империя. СПб.: Алетейя, 2016.
Три солнца
Высшей ипостасью Солнца было апофатическое солнце, тождественное Единому (??) Плотина. Средним солнцем был метафизический Свет, соединяющий умопостигаемые (ноэтические) миры с космосом. И наконец, третьей ипостасью было солнце видимого телесного мира, которая представляла собой нижний предел эманаций абсолютного начала.
Для Юлиана вопрос связи между умопостигаемым и материальным миром (то есть проблема «среднего солнца») становится основным. И ответ на него он ищет одновременно и в онтологическом, и в политическом планах. Для него, как и для любого платоника, политическая и онтологическая плоскости взаимосвязаны и гомологичны. Посредник, Гелиос для Юлиана, является одновременно и метафизической и политической фигурой, Царем в отношении всего того, что находится ниже него, но одновременно и представителем того Первоначала, которое метафизически находится выше.
Для описания такого солнца Юлиан использует существительные ???????? – «царь», ?????? – «господин», и глаголы ???-??????? – «быть опекуном», управляющим и ??????? – «управлять», «руководить», «вести за собой», «идти впереди».
Параллели между Гелиосом и фигурой правителя пронизывают весь гимн «К Царю-Солнцу» [205] .
Например: «Планеты ведут вокруг него [Гелиоса] хоровод, держась дистанции, словно вокруг своего царя» [206] . Подобно тому, как Гелиос – бог солнца – выступает транслятором идей в чувственный мир, Император-философ является спутником, провожатым Царя-Солнца. Именно «спутником» (??????) называет Юлиан в начале гимна и самого себя [207] . Каждому правителю, отмечает Юлиан, подобает быть «служителем и прорицателем Царя Богов [Гелиоса]» [208] . Также от Царя-Солнца мудрость и знание, а также сущность, перенимает богиня-покровительница полисов и государств Афина: ее мудрость, которая проистекает от Гелиоса, «есть основа политического общения» [209] .
205
Император Юлиан. К Царю Солнцу/ Император Юлиан. Полное собрание творений. С. 457–493.
206
Император Юлиан. К Царю Солнцу. С.100.
207
Император Юлиан. К Царю Солнцу. С. 458.
208
Там же. С. 110.
209
Там же. С. 483.