«Если», 2017 № 02 (249)
Шрифт:
— Как все иссохло-то! — Фролов покачал головой и поцокал языком.
«Капля» снизилась настолько, что непонятные пятнышки на буром фоне распались на отдельные подвижные рисочки. Фролов некоторое время созерцал их, а потом его осенило:
— Слушайте, да там зверушки внизу! Целые стада!
— Олени? — предположил с галерки Сурнин. — Северные?
Ему, сидящему позади, видно было хуже всех, а иллюминаторов в «Капле» не было вовсе: конвертоплан был десантно-грузовой.
— Может, и олени… — неуверенно
Минут через десять, когда «Капля» снизилась метров до полусотни, бывалому Тарабцеву на миг померещилось, что они летят не над сибирской тундрой, пустой и унылой, а над африканской саванной: животных в поле зрения было несколько тысяч. И оленей каких-то, судя по рогам, и бизонов, и всякой мелочи вроде коз или антилоп, и, черт-возьми, даже слонов, потому что бивни и хоботы даже при взгляде сверху ни с чем не спутаешь. Слоны, правда, были не серые, как положено, а скорее черные, с заметной рыжинкой.
На пролетающий конвертоплан зверушки реагировали, но без особенной паники, с ленцой.
— Ну, нифига себе тут зоопарк! — впечатлился Фролов. — Вот кто всю воду выпил!
Тарабцев неопределенно хмыкнул и осведомился:
— Слава, дистанция?
— Около тридцати. Плюс-минус…
Прошли над извилистой лентой Большого Анюя, а через несколько минут и на Малым.
— Все, захожу на посадку, — выдохнул Данченко. — Кто не спрятался, я не виноват!
Он выбрал подходящее ровное место, сбросил скорость и выжал штурвал на себя. Конвертоплан задрал нос и свечкой пошел в небо, но двигатели на коротеньких крыльях уже разворачивались, и вскоре корпус «Капли» снова встал горизонтально, а сам аппарат просто завис в воздухе, словно вертолет. И плавно начал снижаться.
Турбины надсадно выли. Местные рога и копыта запо-лошно прыснули в разные стороны.
Касание было сравнительно мягким, но Сурнин все равно оглушительно клацнул зубами, а через секунду коротко выругался.
— Язык не прикусил, юнга? — ехидно поинтересовался Фролов.
Сурнин промычал в ответ нечто неопределенное и отстегнулся.
— Сидим, — подал голос Данченко. — Командуй, Толя.
— Связь мне, — велел Тарабцев.
Фролов с готовностью передал ему наушники с гарнитурой.
— Заря, я Байкал! Сели, начинаем поиск. Дистанция…
— Дешять, — шепотом подсказал Сурнин, слегка шепелявя.
— …десять.
— Я Заря, принято! Ни пуха, ребята! Связь каждые пятнадцать минут!
— Есть каждые пятнадцать…
Фролов вопросительно взглянул на Тарабцева. Тот кивнул.
Пока остальные экипировались и вылезали в потолочный люк, Фролов настроил удаленный доступ на сервер «Капли», залогинился и, довольный, поспешил наружу, за остальными.
Когда он вылез, трое товарищей, отвесив челюсти, стояли поверх колпака и таращились на местную фауну. Фролов тоже посмотрел и тоже
— Ё-моё! — протянул Тарабцев и присвистнул. — Да это ж мамонты!
— А вон носорог! — поддакнул Сурнин.
Носорог был огромен и волосат. Строго говоря, это был эласмотерий, но никто из четверки не был настолько силен в палеобиологии, чтобы знать это.
— Значит, клонировали-таки слоников, — негромко сказал обычно невозмутимый Данченко.
— Расшифруй, — попросил Тарабцев.
— Да я как-то читал, что корейцы и якуты совместно собирались клонировать мамонтов. Давно, еще до депрессии. Выходит, получилось.
— Да уж, выходит — покачал головой Фролов и машинально потрогал пистолет в кобуре.
Тарабцев поглядел налево. Табун лошадей, перемежаемый какими-то косматыми и рогатыми животными вроде яков, мирно пасся чуть в отдалении.
Тарабцев поглядел направо. Шестерка мамонтов — четыре крупных и два поменьше — величаво брела мимо конвертоплана куда-то на север. У них с дороги поспешно разбегалась всякая мелочь, в том числе небольшой черный мишка с торчащими, словно у азиатского ежа, ушами.
Тарабцев поглядел прямо. Стадо не то зубров, не то бизонов, активно обмахиваясь хвостами и беспрестанно двигая челюстями, отдыхало в отдалении. Часть из них лежала, остальные стояли, периодически мотая головами и переступая. Пара затесавшихся в это общество двугорбых верблюдов меланхолично глядела на конвертоплан и стоящих на нем людей.
Еще дальше лениво шествовало несколько больших кошек, до невозможности похожих на львиный прайд, — особенно вон тот, замыкающий, с шикарной косматой гривой.
— Надо было взять ружья… — мрачно сказал Тарабцев.
* * *
— Дистанция? — в очередной раз осведомился командир.
Слава Сурнин с готовностью глянул на прибор.
— Полтора километра… плюс-минус полтора километра.
— Кхм… — сказал Данченко выразительно.
Тарабцев остановился и всем корпусом повернулся к Сурнину.
— Так! — командир подбоченился и поглядел на молодого по-командирски.
— Ну, а чё я, тут так написано, — засуетился Сурнин и сдублировал проекцию с пеленгатора на виз Тарабцева.
Тарабцев взглянул.
— Пришли, Саня, — сообщил он. — Где-то тут. Расходимся веером.
— Не-е-е… — протянул Данченко выразительно.
Вздохнув, Тарабцев примирительно выпалил:
— Ну хорошо, хорошо! Ты налево, Сурнин со мной. Связь в постоянке.
На этот раз Данченко удовлетворенно кивнул, для проверки щелкнул ногтем по микрофону в воротнике комбеза и размеренно зашагал на север. Командир с молодым пошли на восток.
— Не любит меня Саня, — пожаловался Сурнин через пару минут.