Espressivo
Шрифт:
– Я буду стараться, – заверила Даша. – Давай.
– Что давать?
– Учи.
Учительница рассмеялась, обняла девочку и прижала её к себе.
– Ах, какая ты быстрая! Молодец! Только прежде ты про наш разговор расскажешь маме. Нельзя же, чтобы она не знала. Правда?
– Правда, – с готовностью кивнула Даша.
Её немного лихорадило от возбуждения. Во-первых, она ещё не могла поверить в то, что её будет учить эта добрая учительница, во-вторых, научиться хотелось прямо сейчас, хотя бы маленькую-маленькую крошечку, а в-третьих, и это было самым страшным, она не была уверена,
– Я сейчас напишу записку. Для мамы. Как её зовут?
– Настасья Семёновна.
– Анастасия. Кстати, мы с тобой познакомились наполовину. Я знаю, что ты – Даша. А меня зовут Ирина Вениаминовна. Фамилия – Ильина. Запомнишь?
– Да.
– Назови теперь мне свою фамилию.
– Заяц.
Ирина Вениаминовна улыбнулась.
– Решительный ты заяц! Пришла в музыкальную школу и в зале, и в классе побывала, с Крылатым познакомилась, меня не испугалась. Да, смелый ты заяц, Даша!
Возражать девочка не стала.
Ирина Вениаминовна порылась в столе, нашла чистый лист, ручку.
– Смотри. Пишу твоей маме записку: «Уважаемая Анастасия Семёновна! Ваша дочь Даша была прослушана в центральной городской музыкальной школе. Показала хорошие музыкальные задатки и изъявила желание заниматься в фортепьянном классе. В случае Вашего согласия приглашаю в кабинет № 7 с 13–00 до 20–00. Педагог Ильина Ирина Вениаминовна». Ну вот. А теперь, заяц, скачи домой.
Даша взяла записку и пошла к двери, но вдруг вспомнила про волшебную палочку. Развернулась, выцарапала из щели, куда та закатилась, и спрятала за спиной.
– Палку забыла? Зачем она тебе? Вон у двери корзина для мусора. Можешь выкинуть там.
– Нельзя! – замотала головой Даша. – Нет!
– Почему? – заинтересовалась учительница.
– Это… это… – После всего, что приключилось сегодня, она могла доверить свой секрет, не опасаясь, что ей не поверят, и шепнула: – Эта палочка волшебная.
Ирина Вениаминовна тоже перешла на шёпот:
– Как же ты с ней управляешься?
– Как дядя в телевизоре, – пояснила Даша и, копируя взмахи дирижёра, провела палочкой в воздухе.
– Ну, тогда это и вправду волшебная палочка, – подтвердила Ирина Вениаминовна. – Жду, очень жду тебя вместе с мамой, Дашуня.
Как я бежала! Неслась! Летела! Я задыхалась! Я падала пару раз. И с каждой секундой терялась уверенность в том, что мама пойдёт к Ирине Вениаминове. Поэтому я как могла уменьшала количество этих ужасных секунд. В результате, красная, потная, я не смогла говорить, просто сунула маме драгоценную записку и спряталась за дверь. Не потому, что я боялась мамы. Просто сил смотреть на то, как она будет читать, у меня уже не осталось.
Даша стояла за дверью, уткнувшись лицом в угол, не шевелясь, чтобы даже
– Доченька, как же ты в школе оказалась?
Даша пожала плечами.
– Там музыка и рояль. Большущий. И фортепьяна.
– Фортепьяно, – механически поправила мама. – А как ты познакомилась с Ириной Вениаминовной? Кто она?
– Волшебная учительница, – с готовностью пояснила Даша.
– Ну понятно…
Настасья вздохнула. Провела ладонью по Дашиным волосам. Задумалась. В какой-то момент Даше показалось, что мама хочет заплакать, и потянулась к ней. Настасья увлекла дочку на диван. Даша прижалась к её груди.
– Мам, а у тебя сердечко стучит: тук-тук, тук-тук…
Настасья всхлипнула.
– Мамочка, почему ты плачешь? Тебя поругали?
– Что ты, маленькая? Кто ж меня будет ругать? Это я просто так.
– Мамочка, я тебя очень люблю! Очень-очень!
Настасья посадила Дашу на колени и, покачивая, как младенца, задумалась.
Разве такой представлялась ей жизнь всего несколько лет назад? Как хорошо было! Почему же теперь так? За что? Как объяснить Дашуне, что нет у них денег на пианино?! И Нестору не до музыки. Но Дашка-то в чём виновата? Ей жить, учиться надо… И так без внимания да ласки… Сложно…
– Мамочка! А когда мы пойдём к учительнице? – вяло пробормотала засыпающая Даша. Количество впечатлений, свалившихся на неё за сегодняшний день, явно превысило её возможности.
– Спи, моя хорошая. Утро вечера мудренее.
А что она ещё могла сказать?
С этого момента каждый новый день начинался моим вопросом: «Когда?» В семь лет невозможно догадаться, насколько искренни с тобой родные. А мама выжидала, надеясь, что я забуду, передумаю. Откуда ей было знать, что музыка стала для меня не просто детской прихотью, а фундаментом, на котором я как могла строила свою жизнь. Я ловила каждый мамин взгляд, надеясь не пропустить долгожданный миг – сегодня! И каждый раз убеждалась – нет, пока не до меня. Мама занята.
Чтобы не заболеть от переживаний, спасалась я неуёмной болтовней. Сработал некий охранный механизм. Я липла ко всем с вопросами, рассказами и фантазиями. За несколько дней я измучила обеих сестёр до такой степени, что они начали меня избегать.
Но в такой активности обнаружился один существенный плюс – на мои вопросы отвечали. В результате волшебная учительница и волшебный дом превратились просто в музыкальную школу и учительницу музыки. Я узнала, что в школе учат всех, лишь бы были способности, что учёба очень непроста и даже скучна (с этим я заведомо не хотела соглашаться), что учат долго, целых семь лет. Но, несмотря на все эти страсти, меня тянуло к Ирине Вениаминовне всё сильнее и сильнее. В развенчании волшебства были свои преимущества. Теперь я могла не опасаться, что меня не возьмут на учебу, потому что в волшебную школу берут не всякого, а в обычную примут обязательно!