Есть, господин президент!
Шрифт:
Все то время, пока я разбирался с двумя моими гостями, третий – благообразный, усатый и лысый старик в сильных очках – недвижно восседал на кресле в позе созерцающего лотоса. Когда же, наконец, манжеты цвета триколора вылетели вместе с их хозяином из моего кабинета, очкастый проявил признаки жизни и обронил:
– Хорошо, что вы удалили обоих. Они все равно не знают истину.
– А ты, выходит, знаешь, – догадался я. – Ладно, выкладывай. У тебя есть тридцать секунд. Ну так что же, по-твоему, истина?
Третий гость – это, надо полагать, был Бекташев – заговорщицки подмигнул левым глазом,
– Мы сегодняшние – совсем не мы изначальные.
– И кто мы? – Я тоже невольно перешел на конспиративный шепот.
– Мы – потомки пятиметровых гигантов из космоса, носителей Высшего Знания, – открыл великую тайну Бекташев. – Еще одна экспедиция в пустыню Наска, и я добуду неопровержимые улики.
Похоже, я ошибался насчет последнего из гостей: жуликом он не был. Это был честный старик – правда, абсолютно сумасшедший. И как только Софья Андреевна допустила его ко мне? Недоработочка.
– «Мы» – это люди вообще или только мы с тобой вдвоем? – устало спросил я.
Психу повезло. Весь суточный запас раздражения и гнева я уже выплеснул на обоих своих начальников – нынешнего и бывшего, – на двух остолопов из «Почвы» и на двух первых азиатов-неформалов. Hypмакову были отданы последние капли, сосуд опустел. Где-то у самого дна залежался лишь небольшой осадочек из меланхолии.
– Мы – это все человечество, – объяснил мне Бекташев. Господи, подумал я, до чего у деда грустная шиза! Он верит в то, что человечество за сотни тысяч лет дотрахалось с пятиметрового роста до нынешнего, и не просто измельчало в размерах, а еще по пути растеряло все свое Высшее Космическое Знание. Нужно быть очень закаленным, чтобы таскать на душе столь тяжкий камень.
– Старик, – вздохнул я, – не надо тебе ни в какую пустыню. Ступай домой, старик. Выпей водки и посмотри по телевизору сериал про няньку. Твои гиганты – это слишком печальная версия. Я не хочу быть их потомком, и не уговаривай меня. Я хочу оставаться божьим созданием. Либо, на худой конец, произойти от шимпанзе. Все же не так обидно… Ну давай, двигай, хорошо?..
Когда кабинет опустел, я включил на полную мощность кондишен, чтобы ликвидировать малейшие следы присутствия двух хитрованов и одного шизоида. Затем я сделал полдюжины дыхательных упражнений, попрыгал на одной ноге, вернулся в кресло и подвел итоги дня.
Баланс сложился не в мою пользу. Да, я вроде поймал феномен за хвост, удачно обкатал его на любимом начальстве и – тут же все кончилось: из новых черкашинских пирожных напрочь повыветрилась их чудесная сила. Наука и лженаука на пару отняли у меня массу времени и нервов, однако ни словом, ни намеком не приблизили меня к цели. Мог бы помочь Виктор Львович Серебряный, но вместо этого имел наглость снова впасть в кому – причем на самом, блин, интересном месте. Бывший шеф даже не успел сообщить, какие из файлов его досье мне просматривать в первую очередь, – а их, между прочим, осталось еще ого-го! Не меньше тысячи двухсот.
И что мне делать? Кого звать в консультанты? Цыганку с картами? Шамана с бубном? Авгура с потрошеной курицей? Хироманта? Да уж, всем бредам бред. Хотя… Мысль про шамана, обежав вокруг обеих полушарий моего мозга, показалась мне вдруг не такой уж дурной. Почему бы нет? Уровень хитрожопости
Я посмотрел на часы. Сколько там натикало у нового губернатора Прибайкалья? Угу. Между нами то ли четыре, то ли пять часовых поясов. Если здесь вечер, там глубокая ночь, переходящая в утро. Никандров должен быть рад: считанные россияне могут похвастаться тем, что утреннюю побудку Кремль играет им не по радио, как всем смертным, а по телефону. Правда, на часок-другой раньше гимна.
Из шеренги телефонов на столе я выдвинул аппарат тигровой масти, специально для зауральских регионов, набрал номер и стал слушать гудки. Далеко-далеко, на берегу священного Байкала, за тысячи километров от моего письменного стола, сейчас был обязан тонко заверещать сигнал спецсвязи. Сразу в нескольких местах – в рабочем кабинете губернатора, на его казенной даче, в охотничьем домике, в машине, в сортире. Один гудок, второй… Где же ты, Никандров? Тебе давно пора вернуться из Москвы… Ну, наконец!
– Да, Иван Николаевич! – Губернатор геройски сдерживал зевок.
– Владимир Емельянович, доброе утро, – сказал я, глядя в окно на багровый московский закат. – Мы тут посовещались наверху. Вашу смету в части поддержки вымирающих народов можно, пожалуй, взять за основу. Однако… – Я сделал паузу и чуть посмаковал нервное ожидание Никандрова. – Однако есть нюанс. У нас хотят посмотреть на ваших камуцинцев, так сказать, вживую. Вам придется первым утренним чартером доставить в Москву…
– Всех? – затосковал губернатор края. – Все племя?
Я вообразил себе веселую картинку: аэропорт «Домодедово», утро, из чрева грузового Ан-12 прямо на бетон взлетно-посадочной полосы с гиканьем вываливает огромная раскосая толпа в шубах и меховых шапках и пытается развести костер… Ну чем не ремейк монголо-татарского ига? Мэру Москвы нервный припадок обеспечен.
– Нет, хватит одного, – успокоил я Никандрова. – Но самого фактурного. Шамана. Пусть возьмет все свои причиндалы – посох, бубны, бусы, сушеные крокодильи головы… что им еще положено в ассортименте? И переводчика обязательно с ним пришлите. Не знаю, как вы, а я в камуцинском языке ни черта не смыслю… Только учтите, Владимир Емельянович, – добавил я строго, – это должен быть настоящий камуцинский шаман, без балды. Чтобы умел камлать и шаманить по-взрослому. Не вздумайте смухлевать и прислать мне ряженого из местной художественной самодеятельности! Поняли?
– Так точно! – по-военному ответил Никандров. – Бу сделано!
Я повесил трубку и задумался: верно ли я поступаю? не слишком ли широко гребу? И решил, что верно и не слишком. Среди обычного порядка очевидных причин и ожидаемых следствий чудо – стихийное бедствие. Для борьбы с ним многое позволено. А раз уж я собрался оседлать и возглавить тайфун, все способы уместны, все средства допустимы. Глупый утопающий хватается за соломинку, но я-то не дурак! Мне одной соломинки мало. Если у меня будет много соломы, я сплету из нее ковчег и поплыву в светлое будущее…