Есть, господин президент!
Шрифт:
Два круга подряд я молчал, симулируя нерешительность, колебания и сомнения. Голубев должен был верить, что за полтора дня отсрочки своего рапорта он взял с меня хорошие отступные. Не дай Господи ему понять, насколько он продешевил! За полтора дня свободы я – при нынешних обстоятельствах – отдал бы ему не только всю таможню со всем ее добром, но и фалангу своего мизинца на одной руке.
– Хорошо, – сказал я наконец. – Ваша взяла. Договорились.
– Вот и чудненько. Тормозим?
– Тормозим. – Я помахал рукой.
Это был знак остановки. Вскоре внешний круг мира перестал подрагивать и расплываться,
На обратном пути я прямо из машины набрал номер своей приемной. Софья Андреевна, ранняя пташка, была уже на службе.
– Нашлись альпинисты, Иван Николаевич! – радостно воскликнула она, как будто те двое доходяг с Тибета были ее, по меньшей мере, близкими родственниками. – Сейчас передали по «Эху». Оба, Шалин и Болтаев, живы, представляете? Их, кажется, успели даже доставить в Москву. Погодин уже три раза звонил сюда и очень просил записать его к вам на прием, когда вам удобно.
– Я его, Софья Андреевна, без записи приму, – угрожающе процедил я. – Немедленно. Вне очереди. Я его так с Органоном приму, что они мой сегодняшний прием надо-о-о-олго запомнят. Срочно найдите обоих, и чтобы пулей мчались ко мне!
Дыбу, кипящее масло и прочую инквизицию придется отставить, с сожалением размышлял я, покуда мой шофер Санин выруливал по Пражской набережной в сторону Кремля. Жаль, конечно, но мне сейчас не до пыток. Это успеется. Мавры еще не сделали своего дела. Завтра я их по-любому вышвырну но до завтрашнего вечера пусть ударно потрудятся на меня. Самое большее, что я могу себе позволить, – это врезать разок по жирным хомячьим щекам…
Увы! Сразу по приезде оказалось, что времени у меня нет даже на легкую педагогическую раздачу оплеух.
Потому что едва я сел в кресло, как задребезжал главнейший аппарат в моем кабинете – белый, с золотой нашлепкой герба.
– Доброе утро, Павел Петрович, – сказал я в белую трубку.
– Доброе утро, Ваня, – ответил президент. Тон у него был озабоченный, я это мигом заметил и напрягся. – Вы не знаете, что происходит с вашим шефом? Сперва я получаю с фельдъегерской почтой его просьбу об отпуске, а через несколько часов – факс с просьбой считать ту просьбу недействительной и другой факс с загадочными намеками насчет вас… Будто вы, Ваня, извините, его заворожили… околдовали… Что-то в этом духе. Я понимаю, у него с вами сложные отношения, но все это странно, вы не находите? Я привык, что Глава моей Администрации – человек серьезный, иногда и чрезмерно, а таких вот сказок Шахерезады я от него никак не ожидал…
– Вчера я действительно имел с ним беседу. Короткую. – Я говорил медленно, стараясь загнать каждый шар слова именно в предназначенную ему лузу. – Я бы пока воздержался говорить о психическом расстройстве. Однако, не скрою, мне он показался сильно утомленным. По-моему, он переработал. Хороший отпуск ему уж точно не повредит – и отдохнуть, и нервы подлечить.
Надеюсь,
– Вот и мне кажется, что он устал, – задумчиво произнес Павел Петрович. – Но, согласитесь, это какой-то удивительный случай, экзотический. Все эти слова о колдовстве, о ворожбе… Однажды в Мексике мне тоже встретился один эль марьячи, то есть гитарист, и вот он… Хотя ладно, Ваня, это уже не по теме… Простите, что я вас дернул с утра пораньше. Удачно вам поработать.
Есть, господин президент! – как обычно, мысленно подвел я черту под разговором с главой государства. Самым неприятным фактом была скорость, с какой мой шеф оклемался и уже допетрил, что к его временному помутнению я каким-то боком причастен. Правда, оба его факса – невероятная глупость, это он сплоховал от внезапности, но очкастый бобрик тоже не пацан и быстро учится.
Значит, мне надо срочно играть на опережение. Люфт у меня небольшой. Если через сутки я не получу хоть одно «заряженное» пирожное, будет худо. Что делать? Мчаться напролом – вообще-то не мой профиль. Обычно я не доверяю прямым автобанам, предпочитая объездные пути: на очевидной трассе опасностей не в пример больше. Но раз тебя загоняют в цейтнот, тебе уже не до хитрых загогулин. Только вперед! Пора брать на абордаж эту самую кондитерскую. А там уж по ходу разбираться, что к чему.
– Софья Андреевна, – спросил я по селектору. – Погодин с Органоном еще не у меня в приемной?
– Сию секунду вошли, – доложила секретарша. – Запускать?
– Запускайте, и побыстрее.
Всего пару минут назад я бы не удержался от грандиознейшей выволочки. Но к чему теперь арт-подготовка? Этих учить уже некогда и бесполезно. Пушечному мясу стратегия не нужна.
– Процесс пошел, – торжественно объявил я двум придуркам, едва они вошли и расселись. – Наш план вступает в новую фазу.
Я поднатужился и мобилизовал внутри себя наличные запасы самого кондового, самого замшелого канцелярита. Пронеси, Господи!
– Помните, я вам уже говорил о неких транснациональных силах, посягающих на государственные приоритеты нашей державы? – Чурбаки слов-дров складывались в тяжелые поленницы предложений, как будто я сразу набело строил передовицу для центрального органа партии «Любимая страна». – Всего полчаса назад из источников в компетентных ведомствах мне стало известно, что на днях будет сделана попытка похитить и вывезти за рубеж рецепт известного вам кулинарного шедевра. Поскольку тут замешаны высокопоставленные особы с диппаспортами, наши госорганы, увы, не могут вмешаться должным образом. А вот вы – организация общественная. Вы можете поработать для Отчизны. Готовы?
Два моих китайских болванчика дружно закивали головами.
– Отлично, – продолжил я. – Я в вас не ошибся. Благодаря вам мы получим возможность сделать первый ход. Вызовите еще нескольких товарищей по партии и отправляйтесь на Шаболовку. Ваша задача – проникнуть в помещение и произвести выемку. Ищите записи кулинарных рецептов – современные не трогайте, только старинные. На латинском, но можно и на русском тоже. Ищите книги, свитки, папирусы, берестяные грамоты и тэ дэ. Найденное – в мой кабинет. Здесь самое надежное место… Вопросы есть?