Это было на рассвете
Шрифт:
Большая работа легла на партийно-политический аппарат бригады. По сути дела, пришлось начать все с азов. Прежде всего, взять на учет всех вновь прибывших коммунистов и комсомольцев. В экипажах, взводах, ротах необходимо было подобрать агитаторов, создать партийные группы, избрать секретарей партийного и комсомольского бюро и провести с ними инструктивные занятия, организовать партийно-комсомольскую учебу. Кроме того, политработники принимали самое активное участие в определении личного состава на новые штатные должности. Многие вновь прибывшие бойцы и командиры оказались вне штата. Они со слезами просили не направлять их в резерв.
Через неделю новое формирование было завершено. Бригада укомплектовалась 65 тяжелыми танками. Весь колесный парк был также обновлен. Теперь в состав бригады организационно вошли три тяжелотанковых полка: подполковников Александра Григорьевича Цыганова, Митрофана Кирилловича Середы и Ульяна Никитовича Ермоленко. Кроме того, имелся ряд отдельных подразделений.
Когда боевая матчасть была получена и укомплектована личным составом, мы приступили к боевой учебе. Зампотех полка старший техник-лейтенант Иван Никитович Козлов, начальник артснабжения Иван Петрович Козлов, начальник связи капитан Иван Федорович Жданов и командиры подразделений добивались от экипажей танков овладения в совершенстве новой техникой. Танкисты настойчивой учебой готовили себя к решающим боям.
С завершением подготовки экипажей провели ротные учения, затем — тактические учения полков с боевой стрельбой из пушек и пулеметов. Наконец, бригада, совместно с одной из гвардейских танковых бригад, провела двухстороннее учение.
В канун годовщины Советской Армии стояла теплая, почти весенняя погода. Днем таял снег, и под ногами хлюпала снежная каша, а по ночам подмораживало.
24 февраля началась погрузка. Вскоре наш состав по только что восстановленному пути, грузно постукивая на стыках рельсов, направился на Запад. Впереди — Польша, за ней — Германия.
Вот эшелон медленно идет по мосту через Вислу. По мутной воде плывет какая-то снежно-ледяная масса. Виднеются заваленные талым, серым, ноздреватым снегом развалины Варшавы. На что стал похож великий, красивый в прошлом город? Впрочем, досталось не только Варшаве, но и тысячам других больших и малых городов и сел Европы.
Проехали Познань. Без малого часа через два пересекали польско-германскую границу. В вагоне было оживленно. Не сравнить с сорок первым годом, когда нам в пути на Алакуртти объявили о начале войны с Германией.
В центре внимания молодых танкистов, как всегда, — москвич механик-водитель старшина Иван Сергеевич Якушин. На груди у него — ордена Красной Звезды, Славы третьей степени и несколько медалей. Вряд ли кто во всей бригаде так складно умеет рассказывать фронтовые анекдоты. Был он мастером часовых дел. В сумке от противогаза, в банках находилось у него несколько десятков самых разных ручных и карманных часов. На ремонт принимал их безотказно от каждого. При этом каждый раз повторял:
— Механизм у ваших часов починим…
Вот и на этот раз копается он с часами и одновременно «морозит»:
— Вот вам бог! Вот на груди боевой орден Красной Звезды. За что удостоили? За уничтоженный дымовой шашкой немецкий танк Т-3. А «Слава»? Это за зверя, то есть «тигра». Выстрелил в ствол пушки из ракетницы, ракета по стволу проникла в башню, а там, сами знаете, — снаряды, грохнул взрыв. Я ведь всего-навсего механик-водитель. В моем распоряжении ни пушки, ни пулемета, вот и выкручиваешься… А как гонялся
Разумеется, старшина Якушин ни шашкой, ни ракетницей танки не уничтожал. Но что он был смелым, находчивым в бою, это мы знали давно. «Красную Звезду» он получил за бои на Курской дуге, «Славу» — за Север.
— Пересекаем немецкую границу, — проговорил, посмотрев на карту, сидящий на второй полке командир роты капитан Иван Максимович Ткаченко. Все бросились к окну и к приоткрытой двери вагона. Перед глазами проплывала территория врага. Несколько минут все молчали, словно в рот набрали воды. Правда, кто-то из молодых, кому не пришлось пока участвовать в танковых боях и сражениях, крикнул: «Ура-а-а!» Даже бросился в пляс. Но, посмотрев на исковерканные осколками, обожженные и закопченные порохом суровые лица бывалых танкистов, на груди которых сверкали по два-четыре ордена и медали, умолк. К тому же Иван Якушин ему шепнул:
— Когда петух поет не вовремя, ему сносят голову.
Нет слов, умудренные боевым опытом танкисты внутренне радовались больше, чем молодое пополнение. Но в эти минуты каждый прошедший войну боец, командир мысленно вспомнил пережитое в годы войны. Каждый из них прекрасно понимал, какие огненные годы привели нас на вражескую землю. Сколько верных сынов нашей Родины погибло, сгорело, выпуская по врагу последний снаряд, патрон, не желая сдаться в плен. Сколько погибло советских граждан в концлагерях и тюрьмах, расстреляно, замучено, повешено. Сколько погибло мирного населения от голода и вражеского огня в блокадном Ленинграде. Два года довелось сражаться на ленинградской земле. Сколько пота и солдатской крови пролито в сорок первом под Молосковицами, Бол. Парицами, Красногвардейском, Пушкином, Тосно, на легендарном, обагренном человеческой кровью небольшом Невском пятачке. Именно на этом крошечном плацдарме полегли храбрейшие из храбрых. Здесь, на обугленной земле, вздыбленной бомбами, снарядами, более четырехсот дней и ночей удерживали врага советские воины ценою собственной жизни, не давая ему намертво блокировать Ленинград. В стужу и слякоть, месяцами не раздеваясь, не разуваясь, полуголодные, бойцы и командиры мужественно, с беззаветной храбростью отражали атаки гитлеровцев.
Это было в тяжелые для нас годы войны, когда мы не имели достаточного количества самолетов, танков, артиллерии. Теперь мы везем тяжелые танки, чтобы окончательно похоронить фашизм. Ждали мы этого около четырех лет и знали, что рано или поздно час расплаты настанет. Вот которые сутки едем и ни один вражеский самолет не смеет приблизиться к нашему эшелону. Видимо, не подпускают их близко наши истребители или мало осталось у гитлеровцев самолетов. Пожалуй, то и другое.
— Вот и черная, пропитанная фашизмом немецкая земля, — проговорил вдруг кто-то.
— Земля, она не черная. Она такая же, как и наша, — возразил секретарь партийного бюро полка предельно скромный, немногословный капитан Василий Иванович Антонов. — Беда в том, что на этой земле живут еще люди, мозги которых пропитаны духом фашизма, стремлением к мировому господству. Выпустить этот дух — наша интернациональная обязанность.
Разговор в вагоне постепенно оживлялся. Поскольку передний край войны передвинулся на территорию Германии, никто не сомневался в ближайшем победоносном ее завершении. Потому многие заговорили о послевоенных делах, проблемах после увольнения в запас из армии.