Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
Заметив, что дверь стала тихонько отворяться, Ольга испуганно отпрянула и, сжавшись, принялась отступать, не решаясь повернуться к ней спиной. Вскоре в дверном проеме появился тоже почему-то испуганный, прижимающий палец к губам Филипыч, настороженно оглядывающийся через плечо… Чего здесь надо старому приспешнику этого подонка? — с гневом подумалось Ольге, а тот, осторожно, не до конца прикрыв дверь, поманил ее к себе, одновременно проходя в комнату и усаживаясь на кровать.
— Тише, девушка, тише, — заговорил он негромко, когда она с внезапно вспыхнувшей надеждой решилась подойти к нему ближе. — И слушайте меня внимательно, очень внимательно, старайтесь
Дождавшись, когда Оля, преодолев недоверие, все же уселась рядом, постаравшись, однако, чтобы между ними оставалось хоть какое-то расстояние, старик продолжил говорить, делая это все так же тихо, одновременно крутя головой по сторонам и настороженно прислушиваясь к царившей вокруг тишине:
— Вы попали в западню, девушка, но у вас еще есть надежда. Я собираюсь вам помочь.
— Но кто вы, и что здесь делаете? И вообще, что тут у вас в доме происходит? — спросила женщина, почувствовав, что со словами старика в ней затеплилась какая-то надежда. — Куда я попала?
— Кто я такой? Я просто несчастный старик, подобно вам попавший в кабалу к этому негодяю… — начал свое повествование старый уголовник, одновременно с удовлетворением отмечая, что Ольга все-таки придвинулась к нему поближе и ее лицо перестало излучать страх, возникший при его появлении. — Но это длинная история, а времени у нас, к сожалению, очень мало. Ведь вы уже не первая девушка, которую этот подонок заманил в свои сети с помощью обмана. Перед вами было еще две… — Голос старика внезапно задрожал и он остановился, якобы не в силах продолжать дальше.
— А что стало с теми двумя? — таким же дрогнувшим голосом спросила Оля, втайне надеясь, что старик сейчас скажет ей что-нибудь ободряющее, но тот промолчал и у нее упало сердце. Женщина почувствовала, как озноб пробежал по ее коже, ведь подтверждались самые худшие ее предположения.
— Ваше счастье, что у этого негодяя сейчас очень много забот, — продолжил после трагической паузы Филипыч. — Милиция, дай ей бог здоровья, уже начала потихоньку обкладывать его логово со всех сторон, но поскольку у подонка имеются большие связи в верхах, они пока не решаются его трогать. — Филипыч безнадежно махнул рукой. — В общем, он собирается навещать вас не так часто — может раз или два в день. Уж придется вам все перетерпеть, милая, как бы трудно это не оказалось, а через неделю я помогу вам отсюда сбежать.
— Но почему же только через неделю? — ужаснулась Ольга, с трудом представляя, как она сможет целую неделю переносить все новые и новые надругательства негодяя — а иначе зачем еще он станет ее навещать?
— По другому никак не получится, — с горестным вздохом произнес старик. — Ведь вся территория охраняется его людьми, да еще в самом доме дежурят несколько; только сейчас они пьяны и я улучил момент… — Он не договорил, опять напряженно вслушиваясь в тишину.
— Понятно, — тихо произнесла Ольга, почувствовав окончательное доверие к этому несчастному старику. Она даже успокаивающе взяла его за руку — возможно, он еще больше нее нуждается в человеческом сочувствии. — Но каким образом он смог заставить вас на себя работать? — Ольга тут же пожалела о заданном вопросе, ибо старик, не сдержавшись, почти мгновенно разрыдался.
— Если я… если… то он… то он мою внучку… Мою единственную внучку… Все, что осталось у меня в этой жизни… — Выдернув руку, старик закрыл лицо, чтобы собеседница не видела его слез, но по его дрожащему голосу Ольга все поняла. Наверное, у Филипыча огромное горе — эти негодяи что-то сделали или грозят сделать
— Значит, через неделю? — Она попыталась заглянуть ему в лицо.
— Да, — немного успокоившись ответил тот. — Он уже убрал от лица руки, и если бы в комнате к тому времени не сгустилась тьма, а Ольга не была настолько поглощена своими невеселыми мыслями, то непременно бы заметила, что глаза ее собеседника оставались подозрительно сухими. — Я ведь прекрасно знаю их распорядок… А через неделю у одного из охранников-головорезов будет день рождения и они непременно все перепьются. Ждите моего сигнала, я вас предупрежу. — И уже привстав, вдруг, словно что-то вспомнив, задал Ольге вопрос:
— А может, кто-нибудь знает, где вы находитесь? Может, вас будут искать? — Он с надеждой смотрел на молодую женщину, искренне переживая за ее судьбу.
— Увы, — чуть не расплакавшись, тихо ответила та, — я ведь никому не сказала, куда еду. И даже приглашение от фирмы этого «режиссера» захватила с собой, как в нем было указано. Уж теперь-то я в точности знаю, зачем они потребовали так сделать — просто чтобы не оставить никаких следов! — Девушка, все-таки не сдержавшись, тихо расплакалась от обиды.
— Ну-ну… — Филипыч ободряюще положил ей руку на плечо. — Не надо, Оленька, не надо. А родители? Или муж, парень, может быть? — Старик, видимо, очень переживал за попавшую в беду несчастную девушку.
— Я не замужем, — всхлипывая, призналась Оля. — А родители… Я уже полгода, как им не писала. А парень мой… Он тоже не знает, где я. Его не было в городе, когда я уезжала, а я даже записки ему не оставила. Дура… Никто, никто обо мне ничего не знает…
— Это очень плохо, — искренне сочувствуя, покачал головой старик. Но ничего, мужайтесь. И, Оленька, я вас просто умоляю… Терпите. Стисните зубы и терпите. Что бы он с вами не вытворял. Вам просто необходимо этому мерзавцу подчиняться — ведь если он рассвирепеет… Те две девушки тоже не хотели. И тогда он их… — Он вдруг, видимо услышав что-то за дверью, стремительно рванул прочь, стараясь ступать как можно бесшумнее. — Ждите моего сигнала… — уже от самой двери раздался его громкий шепот.
Задание патрона было выполнено и старый рецидивист со спокойной душой пошел на кухню заваривать чифирь…
Проведя бессонную ночь, наутро измученная Ольга с нетерпением дожидалась появления Филипыча — отныне он был ее единственным союзником и она надеялась получить от него какие-нибудь благоприятные известия. Когда раздался осторожный, как всегда, стук в дверь, она едва не подпрыгнула — теперь уже от радости — и с надеждой уставилась на вошедшего с подносом старика, словно тот являлся неким мессией, присланным свыше для ее чудесного спасения. А тот, аккуратно поставив поднос на стол, принялся невозмутимо освобождать его от еды, не обращая никакого внимания на пришедшую в замешательство женщину. И только когда он разгрузил поднос уже до половины, она с облегчением заметила записку, которую старик незаметно выложил на стол. Стараясь на всякий случай также быть предельно осторожной, она взяла в руки листочек белой бумаги, на котором корявым старческим почерком было нацарапано: «Будьте осторожны, комнату могут прослушивать или даже просматривать. Не заговаривайте со мной ни в коем случае, пока я не заговорю с вами сам. Ешьте, вам нельзя терять силы. Помните, что через неделю они вам понадобятся. Старайтесь не привести этого негодяя в бешенство, он очень опасен.