Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
Обо всем этом — теперь Чиж знал точно — ему еще предстояло думать долгими бессонными ночами, а что таковых предстоит немало, в этом он не сомневался: разве можно ему теперь будет жить спокойно, зная о себе такие вещи, которые человека с более слабой психикой давно свели бы с ума или в могилу — особенно осознание того факта, что он является заурядным убийцей? И что ему делать сейчас? И как ему поступить с профессором? Александр вдруг поймал себя на какой-то неосознанно промелькнувшей и вложенной когда-то в него инструкции-доминанте: человек, посвященный в его тайну, подлежит ликвидации. Но сейчас все человеческое, что в нем еще оставалось и которое — он чувствовал это — перебарывало сейчас то, чуждое, роботоподобное, мощнейшим образом воспротивилось
Нет, это было попросту невозможно. А сейчас этот замечательный человек, его спаситель, сидел напротив и внимательно смотрел, как Чиж борется с самим собой и — он был уверен — даже догадывается, с чем эта борьба связана…
— Что, Саша, тяжело? — спросил Кирилл Матвеевич.
Чиж устало кивнул, не в силах заставить себя посмотреть ему в глаза. Ведь он только что собирался… Пусть даже мимолетно и подчиняясь чуждой его человеческой природе инструкции, какой-то безумной команде, вложенной в него согласно дьявольскому плану, но все же…
— Не мучайтесь, Саша, — помог ему профессор, — ведь вы ни в чем не виноваты… А главное, вы же нашли в себе силы этому противостоять, верно? — Чиж, так и не поднимая головы, кивнул. — Ведь я догадываюсь, что вы хотели сделать. В общем, это действительно оказались спецслужбы?
Наконец-то Александру удалось поднять свои и посмотреть в глаза напротив. Дружеские глаза…
— Да, — просто ответил он. И помолчав, добавил:
— Кирилл Матвеевич, зовите меня на «ты». Пожалуйста. Вы сейчас для меня стали…
— Хорошо. И, Саша, позволь мне дать тебе один совет…
— медленно произнес Кирилл Матвеевич. — Старайся воспринимать все то новое, что в тебе открылось, потихоньку, если так можно выразиться, дозированно. Когда на тебя обрушивается чересчур много и разом — сам представь, что может натворить подобная лавина. Оставайся как можно дольше таким, каким ты был — работай, ходи в кино, встречайся с девушкой, а к этому своему новому привыкай постепенно — впускай его в себя через такое маленькое-маленькое окошечко. Понял? И кстати, не забывай и о том, что мало ли, может слишком заметные в тебе изменения могут кое-кому показаться чересчур подозрительными. Ведь нельзя отбрасывать предположение, что ты можешь находиться под постоянным контролем? Хотя, уж здесь-то не мне тебя учить — в тебя ведь наверняка твои кукловоды повкладывали столько всякого-разного… А то вон как ты, за одну секунду в плечах в два раза шире стал — тут даже Волков тебя в чем-нибудь, да заподозрит. В общем, старайся вести себя как и раньше. Ты обычный человек, и все тут.
— Значит, Кирилл Матвеевич, крепкой у меня все же психика оказалась? Устойчивой? — спросил Александр. — Мог бы и сломаться? В дурку угодить?
— Да, — ответил профессор откровенно. — Именно так. И это так же и мое счастье. Потому что, если бы с тобой что-нибудь произошло, я б вовек себе не простил. Старый дурак, ведь тут и шансов было примерно поровну — даже сам не знаю, что на меня вдруг такое нашло. Поверишь ли, Саша, но сейчас я ни за что не решился бы. Ни за какие коврижки.
— Кстати, — неуверенно начал Чиж, — насчет коврижек…
— Саша, если ты вздумаешь предлагать деньги сейчас, либо сулить мне их в будущем, я тебя непременно сразу же выгоню. Помочь же я тебе рискнул только потому, что ты выглядел уж очень растерянным, вот как раз таким образом ты и довел бы себя до дурдома, о котором так часто любишь упоминать.
Или еще пару ударов бутылкой
Чиж замялся — с Олей пока все было так непросто… Ведь по-настоящему он с ней еще не говорил, официального предложения не делал. А все его проклятая нерешительность, с которой теперь покончено навек. И хотя он точно знал, что она согласится… Ну, верил во всяком случае…
— Девушка пока сама еще не знает, что она твоя невеста?
— догадался профессор, правильно истолковав его замешательство.
— Кирилл Матвеевич, как это вы все… Откуда вы… Вы что, насквозь все видите или мысли мои читаете? Ведь в который раз уже… — Удивление Чижа было настолько искренним, что профессор невольно рассмеялся:
— Саша, ты забываешь о моей профессии, а ведь пришел ко мне именно как к психиатру. Грош бы мне была цена… А потом, в последнем случае — ведь здесь и профессором быть не надо, ведь у тебя на лице все написано. Ты ее очень любишь?
— Да, — признался Чиж, — очень. Больше, чем себя самого.
— Вот и приходите ко мне вдвоем, — предложил Кирилл Матвеевич. — Два здоровых, красивых молодых человека, одному из которых я помог — какая награда может быть для меня дороже? Ну, разве что бутылку еще с собой прихватите, — подковырнул он Чижа на прощанье, намекая на россказни Волкова. — Лады?
Они рассмеялись…
Уже дома, лежа на диване и беспрерывно выкуривая одну сигарету за другой, Чиж перебирал свои невеселые мысли. Оказывается, не было никакого трагического прыжка с парашютом.
Надо же, эту чушь вложил в его голову какой-то другой, менее щепетильный, чем Кирилл Матвеевич, профессор, по заказу какого-нибудь отожравшегося, с лоснящейся ряхой, гебиста, который возомнил себя этаким Франкенштейном — надо же, ни у кого нет, а у нас будет. Небось, сколько ребят они при этом перекалечили… Правильно сказал его спаситель — не у всех ведь такая крепкая голова, кто-то наверняка и в ящик сыграл, кого-то в смирительную рубашку упаковали. А потом Союз развалился, программу наверняка свернули, бросили все, как водится, на произвол судьбы, а кто-нибудь похитрей и пригрел в своих лапах всю сеть этаких терминаторов — ведь выгоднейшее дело. Кто с такими подготовленными убийцами сравнится? Уголовники, да мафиози доморощенные? Смешно. И наводят теперь они свой порядок, какой им нужен — всяческих паханов, небось, на тот свет отправляют, если те поперек дороги встали, если пространство нужно завоевать. Ведь кого он сам, лично, из двенадцатиэтажки замочил, у ресторана? В газетах писали — какой-то темный воротила, их, приреченский, чуть не крутейший из всех. Небось не воспринял всерьез угроз каких-то безвестных ему ореликов — дескать, что еще за шушера и вообще, кто тут главный? И не стало его в момент — пристрелил такой вот Чижик и все дела. А следующий на его месте посговорчивей уже окажется — кому охота в ящик сыграть? Вот и будет он то ли делиться чем, то ли вообще на них пахать — черт знает, что они там от него хотели и чем он им не угодил…
А эта сволочь, «Мстислав Сергеевич»! А он сам, значит, товарищ Гусев! Два, выходит, корешка, которые из Питера, да аж на Марс улетели… А ловко придумали, гады: звонит этот, называет определенную комбинацию цифр — я правильно попал? А для него это первая степень готовности — мозг уже начинает вводить себя в нужный режим. Затем сообщает свой поганый псевдоним — и все, он, «Гусев», готов выполнить любое приказание, самого Чижа уже не существует. Теперь таковой появится только после очередного звонка с кодовыми словами-командой, разрешающей расслабиться… Эх, добраться бы до этого ублюдка — ведь словно дети имена себе придумывают, как будто в войну играют, сволочи… Но чтобы до этого Мстислава Сергеевича добраться, нужно не дергаться, а вести себя как обычно, работать спокойно, глядишь и позвонит, назначит встречу в парке. Там и закопать гада в детской песочнице.