Этот мир не для нежных
Шрифт:
— Я пойду? — зачем-то спросила его.
— Да, — сказал он. — Ты, пожалуй, иди, Оливка. Лера тебя ждет.
***
Лера действительно её ждала. При ближайшем рассмотрении она оказалась ненамного старше Лив, просто одевалась по-взрослому, даже больше — по-учительски, отчего казалась гораздо взрослее. Сейчас она была в домашнем теплом халате, окутывающем её сухопарую фигуру до самых пяток. С плеч халат свисал, болтался, словно на вешалке.
— Вот уж не знаю, сможем ли мы подобрать тебе что-нибудь из моих вещёй, — сказала она, с порога быстро обмерив взглядом фигуру гостьи. Оливия молча
— Баню Савва натопил, — сказала Лера. И добавила с укором. — Вчера сам не догадался сделать это для тебя. Эгоист. Как и все мальчишки.
— Вы, наверняка, о мальчишках много знаете, — из вежливости произнёсла Лив, присаживаясь на угол дивана. Ей очень захотелось в баню.
— Да уж, — улыбнулась Лера. — Их в классах, как правило, меньше, чем девочек, но все равно хватает. Но Савва хороший, по-своему. Только не очень внимательный. И забот у него в отсутствие Фарса очень много. Хозяин его не жалеет, всё хозяйство на него свалил.
— Хозяин у вас замечательный, — зачем-то сказала Оливия.
— О, да. — Лера подошла к комоду, и Лив вздрогнула, когда хозяйка дома открыла тот самый верхний ящик, в котором ещё вчера лежала странная колода карт. Но ящик, в отличие от прошлого раза, выдвинулся совершенно беззвучно, без всякого напряжения, и Лера вытащила оттуда мягкое махровое полотенце. Лив вытянула шею, и увидела, что никаких карт в нем нет, а есть только разноцветная стопка таких же махровых полотенец. Она вздохнула. Лера поняла её вздох по-своему.
— Я там кое-что из одежды положила. А твоё постираем, до завтра должно высохнуть.
Из бани Лив вышла вся невозможно чистая и размякшая. Ощущение новой себя не могло испортить даже то обстоятельство, что в вещах Леры — тёплых стёганых штанах и такой же плотной толстовке — она чувствовала себя не совсем уютно. Лера была выше и худее, поэтому всё, что в данный момент было надето на Лив, жало в плечах, груди и бедрах, и одновременно было длинно. Рукава и штанины пришлось закатать. Ей не очень хотелось появляться в таком виде перед Фарсом и Саввой (мнение Леры по поводу её внешности, понятно, волновало не так сильно), но делать было нечего. На совместный ужин ей идти было просто больше не в чем. Из своего на Лив была накинута только теплая командировочная куртка.
Первые сумерки уже упали на тихий посёлок, который всё же немного повеселел и оживился с приездом новых людей. Это не выражалось чем-то видимым, просто витало в воздухе. Лив вдохнула сухой осенний ветер, и вдруг распаренной кожей ощутила некую странность. Она повернулась туда, откуда тягуче и удушающее шло ощущение чуждого и напряжённого. Молчаливая тревога стелилась по траве со стороны конторы. Лив чуть прищурилась и увидела, что вокруг дома сидят нахохлившиеся птицы. Они расположились прямо на земле — обречённые, молчаливые, внимательные, их было много, и все они были разные.
Лив не очень разбиралась в видах птиц, вернее, не разбиралась в них совсем. Кроме того, вся эта огромная стая находилась достаточно далеко. Но она поняла, что
Девушка залетела в комнату немного перепуганная только что увиденной картиной безмолвных птиц, расположившихся пёстрым, разномастным ковром на земле, и замерла. Стол был празднично накрыт, комната освещалась мягким отблеском многочисленных свеч, стоявших везде, где только можно, в витых старинных канделябрах.
За столом сидели Фарс, Савва, Лера и ещё одно существо, в котором, несмотря на капюшон дождевика, надвинутый на лицо, Лив сразу же узнала минотавра из леса. Она застыла с разбега на пороге, поддерживая одной рукой штаны, так как один отворот размотался, и штанина волочилась по полу. Мысль о том, что компания, собравшаяся за столом, была очень прилично одета (может, только за исключением большого лесного бугая), а она с мокрыми, растрепанными волосами, в нелепой чужой одежде и совершенно не подготовлена для такого торжественного ужина.
— Проходи, Оливия, — ласково произнёс Фарс, и Лера радостно улыбнулась ей навстречу. Савва молчал, но вид у него был всё такой же недовольный с тех пор, как они увидели въезжающий в посёлок Уазик. Лив, помешкав секунду, неловко, боком, протелепалась к столу и села на свободный стул, стараясь казаться, как можно незаметнее, хотя это, конечно, было совершенно невозможно. Все, кроме Саввы, смотрели на Лив.
Фарс, свободно откинувшийся на стул, заложил ногу за ногу, мягкий белый пуловер с открытым горлом, воротничок светлой офисной рубашки — такой чуть небрежный, но все же профессорский стиль. Чтобы быть ближе к студентам, и в то же время, хоть немного, но выделяться.
Лера, неестественная в армейской выправке, уже не в халате, совсем нет — юбка и блуза, белая, чуть тронутая скромным кружевом по круглому провансальскому воротничку, словно случайно попавшему сюда из прошлого века.
Всё ещё пугающее существо, закрытое плащом. Его лица Лив не видела, но сосредоточенная тишина, которая шла от мрачной и даже фатальной фигуры, не давала возможности не заметить это нечто, которое сидело здесь и проявляло явный интерес к девушке.
— Кстати, познакомьтесь, — светским голосом произнёс Фарс. Кажется, что его совершенно не волновала напряженная обстановка за столом.
— Оливия. Михаил. Для друзей он просто Миня. Не очень любит свое полное имя, — чуть насмешливо и доверительно сообщил хозяин девушке. Лера дружелюбно хмыкнула.
Лив кивнула, заставила себя посмотреть на сидящего напротив мужчину. Он встрепенулся, словно вышел из глубокой задумчивости, и откинул капюшон. Набухшее огромным бордовым отёком лицо, действительно очень напоминало бычью морду. Раздавшийся на пол-лица нос странной четырехугольной формы, маленькие пронзительные глазки под нависшими веками. Под капюшоном оказалась шерстяная шапочка, которая топорщилась на голове, будто под ней и в самом деле скрывались рога. «Это мне кажется, это просто такая форма шапки, — уже больше по привычке быстро заговорила внутри себя Лив. — Этому, наверняка, есть разумное объяснение». Она скривила губы в улыбке и выдавила с явной и отчаянной ложью: