Евангелие от рыжего кота
Шрифт:
— У нас карточка, — сказал кот кондукторше, и она кивнула головой, а потом долго вспоминала, что не так с севшими пассажирами. Автобус довёз их под самый дом, стоило только перейти улицу. Трёхкомнатная квартира находилась на третьем этаже старинного дома. Маргину порадовал большой балкон, на который выходили две двери из разных комнат. На кухне имелся ещё один балкон во двор, выход с которого смотрел на Магдалинский переулок.
— Здесь будет мой кабинет, — сказал Туманный Кот, усаживаясь в добротное кресло, в которое сразу же запустил свои когти и начал драть кожаную обшивку. Маргина бесцеремонно сбросила его на пол и крикнула:
— Не смей портить кресло! Кстати, откуда здесь чужие вещи?
— Пусть это тебя не волнует, — уклончиво ответил
Маргина не стала его допытывать, и лезть симпотами в его башку, оставив всё на совести кота, а взяла Марико и вышла во двор, где узнала у бабушек адрес ближайшей школы. Найти её оказалось просто, так как она находилась рядом, на набережной Макарова 28. Директора в школе не оказалось, так как занятия ещё не начались, но дежурный преподаватель, от скуки читающий книгу, забрал документы и убедил Маргину, что ей беспокоиться нечего. Он бы ещё побеседовал с миловидной мамашей, но Маргина потянула Марико в книжный магазин, где купили ей книги и тетрадки, рассчитываясь неизменными зелеными бумажками с Верховным Советом. «Нас когда-нибудь посадят!» — подумала Маргина, рассуждая о том, обеспечены ли золотом зелёные бумажки кота, как на них написано.
Когда они пришли домой, Маргина крикнула валяющемуся на балконе коту, сонно взирающему на ремонтируемый Тучков мост:
— Обед и ужин – за тобой, — а усевшейся на диван Марико приказала, сунув ей в руки старинную книгу, которую хранил её отец: — Читай!
— Папа, я так устала, — заныла Марико, но Маргина мгновенно переместила её через балкон на улицу и девочка застыла в воздухе над машинами и автобусами. Марико кричать не стала, а только сказала: — Я больше не буду, — после чего оказалась на диване.
— Папа, ты такая жестокая! — радостно воскликнула Марико и спросила: — А можешь ещё?
— Если будешь хорошо себя вести, мы с тобой полетаем, — пообещала Маргина.
— Как ведьмы? — радостно воскликнула Марико.
— Как ведьмы! — подтвердила Маргина и снова сунула ей книгу: — Читай.
Некоторое время Марико разбиралась с почерком, а потом завалилась с ногами на диван и стала читать.
— Не бубни, — остановила её Маргина, — читай с расстановкой.
«В печальные дни мне приходится писать в этой книге, принадлежащей моему любимому мужу, славному сержанту-госпитальеру Гуго де Монтегю», — начала читать Марико.
«Несмотря на наши усилия, бедный Гуго скончался на моих руках. Мы похоронили его на кладбище в Метехи, а так как в моём положении поездки не очень удобны, то пришлось остаться в деревне, пока я не рожу. Народу в Метехи не прибавилось и, кроме нас с Гуго и Жаном, здесь ни одной живой души. От дейд, приютивших нас, толку нет, непрактичные они какие-то. Жан ездил в Каспи и купил там несколько мешков зерна, половину которого мы посеяли, а половину держим на пищу. Гуго занялся запущенным виноградником и следит за несколькими овцами, которые пасутся на берегу Мтквари. А теперь открою большой секрет: дейды, по-моему, чистые ведьмы, так как ночью вылетают в окно, а возвращаются утром. Жан, которому я об этом сказала, смеялся надо мной. Ему то что, он храпит всю ночь, а я боюсь, что дейды украдут моего сына и улетят. Почему я думаю, что у меня будет сын? Я это чувствую! Назову его Георгием, будет Георгий де Монтегю. Но Гоча говорит, чтобы назвала сына его фамилией, которая не будет выделяться в Сакартвело. Не уверена, что соглашусь с Гоча. Тогда имя сына будет звучать, как Георгий Кураури!?
Не знаю…»
— Всё! — сказала Марико.
— Всё? — удивилась Маргина и заглянула Марико в глаза – не врёт ли…»
Маргина очнулась от воспоминаний, произошедших три года назад. В квартире царила странная тишина и Маргина оглянулась. Туманный Кот и Марико беззаботно спали рядышком на кровати, словно их только что не будили.
— Это уже слишком! — воскликнула Маргина и стала тормошить Марико: — Немедленно вставай, не то я окуну тебя в Неве!
— Мама, у меня голова болит, — сказала Марико и Маргина забеспокоилась: обычно дочь называла
— Кот, Марико больная! — сказала Маргина, но Туманный Кот только потянулся и промычал: — Сейчас я … переберу ей … косточки…
Маргина не стала надеяться на кота-костоправа, но и сама не полезла в клетки дочери, чтобы не навредить, а дала Марико таблетку анальгина.
— Спи! — сказала она дочери и поцеловала её в горячий лоб.
Стоило ей появиться в гостинице Советская, как она жестоко отдубасила Веельзевула и Гаагтунгра и сообщила им, что так будет каждый день. Демоны с радостью бы сбежали, только боялись гнева Сатанаила, перед которым побои Лилит – детские шалости. Лилит вновь и вновь переживала в душе те унижения, которые она перенесла по воле Сатанаила, и пообещала себе, что отомстит ему и всему свету. Тело уже зажило, так как Лилит извлекла из глифом свой образ и восстановилась, но реакцией на малейшее движение оставалась боль, непроизвольно записанная симпотами в тех, же, глифомах. Серые, прилетевшие вместе с Лилит, оккупировали все дома в Маскве, застыв на них, точно статую и вынюхивая запах неизвестной грузинской девочки. Когда наступала ночь, они разлетались на новые места, по-прежнему навострив органы осязания.
Когда жажда мести и уничтожения немного утихла и Лилит приобрела возможность рассуждать, она села на диван и задумалась. Прокручивая в уме грузинские поиски в безвестной деревне Метехи, она снова задержалась на имени Маргина, так ей знакомом, что тепло от его упоминания немного растопило угрюмость её души. Та Маргина, которую она знала, давно на небесах и разговаривает с Лучезарным, а Маргина, забравшая грузинскую девочку Марико, просто её тёзка. Чтобы себя успокоить, она свистнула, и в окно влетел серый без имени, который внимательно выслушал указание Лилит и бесшумно вылетел в окно. Немного успокоенная, Лилит, вспомнив привычку Маргина, прилегла на диван и заснула человеческим сном. Правда, сон оказался короткий. Когда она открыла глаза, то увидела перед собой серого, который тут же сообщил, что Распутина Маргина Астаровна живет в Марьиной роще. Удивлённая Лилит даже не поверила и решила ночью её проведать. Но оказалось, что уже настала ночь и она проспала целый день.
Она, вслед за серым, отправилась по ночной Маскве, рассматривая сверху потухшие дома и освещённые фонарями улицы, раскраивающие большой масковский пирог на мелкие порции, доступные вновь появившимся масквичам. Некоторая отстранённость от жизни города, которая чувствуется на высоте, давала простор мысли и Лилит с умилением рассматривала мир, созданный Лучезарным. Тёплая мысль о нём всколыхнула в душе Лилит лёгкую ностальгию, приправленную горечью потерянного.
Мысли Лилит прервал серый, сверкнувший в темноте фонарями-глазами и показавший своим длинным перстом на неприметное окно в многоэтажном доме. Когда Лилит приблизилась, то оказалось, что оно открыто и Лилит влетела в него, стараясь ничего не свалить. Маргина лежала на кровати и спала. Однокомнатная квартира – вот и всё, что Маргина получила у власти, но и это, по советским меркам, большое достижение. Лилит осторожно забралась в голову Маргины, стараясь не тревожить её сон. Оказалось, что это прежняя Маргина, засланная Сазаном на Землю, ещё не знающая Лилит. Застыв в воздухе, Лилит лежала рядом с Маргиной, просматривая её сон, совсем сумбурный, наполненный воспоминаниями, в которых мелькала смеющаяся Элайни, а за ней неслась её дочь Байли.
Маргина пошевелилась и Лилит встревожилась, что её разбудила. Она вылетела из окна и на автомате отправилась в гостиницу Советская. Веельзевул и Гаагтунгр, увидев её, побелели, но Лилит не тронула их, а просто махнула рукой, и они убрались из номера, став под дверью. Маргина присела на роскошную кровать, возле которой на тумбочке кто-то поставил портрет Сталина.
— Что смотришь, таракан! — вызверилась на него Лилит и выбросила портрет в окно. Она снова свистнула, и серый заглянул в окно.