Эвис: Повелитель Ненастья
Шрифт:
Заставить пошевелиться того единственного, которому было удобно в меня стрелять, оказалось несложно: почувствовав вспышку беспричинного ужаса, он дернулся так, что наполовину высунулся из-под белоснежной овчины, делавшей его незаметным на усыпанной снегом крыше. Слева-сзади раздался предупреждающий рык Фиддина, и я, спешившись и оказавшись по щиколотку в жидкой грязи, на мгновение застыл. А когда пропустил мимо себя не так уж и быстро двигавшийся арбалетный болт, скользнул вперед, прижимаясь к стене дома. И одновременно плеснул безудержным гневом во все четыре петельки сразу.
Воинственный вопль, которые издали лихие людишки перед
Кстати, проявленное мною великодушие вызвало у десятника не только приступ детской радости, но и вспышку благодарности — убедившись, что последний из наших противников мертв, он повернулся ко мне и дважды вжал правый кулак в грудь. Дав понять, что видел, как я двигался, понимает, что я мог убить всех четверых без его помощи, и ценит столь широкий жест. Правда, зачем я выдергиваю из стены болт, который в меня все равно не попал, так и не сообразил. Но я на это и не рассчитывал.
В нашей карете было тихо и спокойно, так как мои женщины знали, что волноваться уже не о чем, и ждали, когда мы поедем дальше. А троице ар Койрен не позволяла волноваться пара «обделенных» вассалов, которые видели весь бой своими глазами, и теперь описывали его «самые забавные» мгновения. Описывали со смехом и шутками, но очень неплохо расставляя акценты. В результате, к концу их рассказа близняшки восхищались тем, что требовалось роду Эвис. В смысле, неусыпной бдительностью Фиддина, моей непоколебимой уверенностью в воинском мастерстве своих вассалов и Конгером, подтвердившим на деле, что эта уверенность появилась не на пустом месте.
Да, Хельга с Хильдой были в восторге. И лишь самую чуточку расстраивались из-за того, что я не дал возможности показать себя «их» ухажерам. А Ирлана, как достойная сестра первого меча Маллора, отнеслась к нашей победе, как к должному — дослушав последнее предложение кого-то из парней, вежливо улыбнулась, а затем продолжила разговор, прерванный нападением. Тем не менее, когда мы добрались до особняка ар Жиоров, оперлась на руку десятника без какого-то внутреннего сопротивления. И, поглядывая по сторонам почти с такой же веселой холодностью, что и мои женщины, величественно двинулась следом за троицей меньшиц…
…Вопль герольда, объявляющего о моем прибытии, заставил гостей повернуться к парадным дверям. Не удивительно — он перечислил не только меня и моих супруг, но и вассалов со спутницами. То есть, подчеркнул мое решение выделить каждого из этих парней из безликой массы благородных, обычно сопровождающих глав Старших родов. И, заодно, желание продемонстрировать начавшееся сближение нашего рода с родом ар Койрен. Последнее не могло не вызвать волны шепотков — крупные знатоки всего и вся тут же начали обсуждать, насколько этот род усилит союз ар Эвисов, ар Диргов, ар Сиерсов и ар Маггоров. И, заодно, строить догадки о возможных целях этого союза.
Возвышение Конгера, Фиддина и Дитта тоже не прошло мимо внимания — добрая треть матерей, чьи дочери вот-вот должны были дорасти до возраста согласия или
Не стояли на месте и желающие продолжить веселье — стоило нам определиться с местом, где появится очередной Уголок Вечной Стужи, как к нему потянулись любители посмеяться или посмотреть на чужое унижение. Только вот с жертвами оказалось, мягко выражаясь, негусто. Ассаш ар Ремир, которого я жаждал видеть больше всего, на этот бал еще не приехал. Те благородные, которые чем-то не угодили Зейну Шандору, реагировали на шутки моих женщин, как бездомные шавки на грозный рык бойцового пса, охраняющего свою территорию. То есть, поджимали хвосты и быстренько перебирались на другую половину зала. А наследник хозяина особняка, Ярвен ар Жиор, «порадовал» хорошей памятью — не забыв результатов нашего «общения» в замке ар Маггор[2], улыбался так, что рисковал порвать себе щеки. И при этом проявлял просто невероятное гостеприимство.
Чуть веселее стало к началу восьмой стражи, когда танцевать порядком поднадоело, и я коротал время, беседуя с Магнусом: на бал заявился Нолдис ар Цайн, посол Реймса в Маллоре, и, совершив «обязательный» круг по залу, добрался до нас. Точнее, весело стало тогда, когда он, поздоровавшись, представившись и «одарив» моих женщин парой не особо изысканных комплиментов, вдруг решил, что пора переходить к делу.
Предложение уделить ему немного времени для личного разговора я отверг — оглядел мужчину с ног до головы и лениво пробормотал:
— Должность старшего телохранителя короля, манор, особняк в столице и весьма приличное ежемесячное содержание мне уже предлагали. В вашем списке есть что-нибудь поинтереснее, или вы постараетесь поразить меня тем же самым, но только в Реймсе?
Ар Цайн слегка растерялся:
— Ну-у-у, вообще-то…
— Простите, что перебиваю, но я еще не договорил! Кроме всего вышеперечисленного, мне еще пытались доказать, что эти волосы… — я взъерошил короткую шевелюру ладонью, — … рыжие! То есть, о-о-очень убедительно рассказывали, что на самом деле я являюсь коренным хейзеррцем, а все зеркала нагло лгут! Так вот, в то, что они рыжие, я не поверил. Не поверю и в то, что черноволос[3].
В толпе, внимательно прислушивавшейся к нашему разговору, раздались приглушенные смешки.
— А еще вы крайне не любите послов, верно? — не на шутку разозлившись, но все-таки удерживая на лице милую улыбку, напомнил собеседник. И попробовал уколоть: — Но при этом почему-то не вспоминаете о том, что ваш собственный отец не только служил в Посольском приказе, но и почти год провел в Хейзерре, представляя ваше королевство!
О вспыльчивости уроженцев Реймса ходили легенды, поэтому для превращения искорки пробуждающегося гнева в пожар хватило небольшого «бревнышка»:
— Как и подобает нормальному послу, вы лжете, не краснея: мой отец начинал службу не в Посольском приказе, а Ночном! Поэтому в Глевине лишь охранял подобных вам. И охранял достойно.
— Достойно? — презрительно фыркнув, переспросил он. — Тогда не напомните, по какой именно причине его так быстро выслали из Хейзерра?!
Эти слова, бросающие тень сразу на двух очень достойных личностей, взбесили Найту так сильно, что Вэйльке пришлось ее морозить «стужей», а мне «обжигать» сознание старшей Дарующей обещанием отомстить: