Эвис: Повелитель Ненастья

Горъ Василий

— Сангор?!

— Я, арр! — тут же отозвался воин.

— Начинайте!

Не прошло и десяти ударов сердца, как звякнул отодвигаемый запор, заскрипели петли на створках тяжеленных ворот, и на территорию посольства въехали обе телеги. С облучка первой спрыгнули Оден с Рогером, вытащили из-под парусины связку кольев и молот, и начали вбивать отточенные деревяшки в мерзлую землю. Чуть погодя их примеру последовали и двое дюжих мужиков в ливреях Шеллов, сопровождавшие вторую телегу.

Молотами стучали в полной тишине, изредка прерываемой всхлипываниями хейзеррки. Когда закончили, неторопливо насадили на каждый кол

по наконечнику копья, затем вернулись к телегам, отдернули в сторону ткань, прикрывавшую страшный груз, и сбросили на землю тяжеленную колоду. Затем положили на нее первое тело, и мой десятник, к этому моменту взявший в руку мясницкий топор, деловито перерубил отточенным лезвием шею первого трупа…

— Голову арра Ассаша — на копье, торчащее у самых ворот! — приказал я, когда Оден с Рогером отбросили в сторону последнее обезглавленное тело и повернулись ко мне. — Рядом с ним — голову Озмера ар Алвери. А дальше на ваш выбор…

Пока мужчины занимались порученным делом, желающих увидеть происходящее в посольстве становилось все больше и больше, и к моменту, когда голова последнего сотрудника посольства заняла свое место, во дворе хейзеррского владения собралось человек двести.

— Все, арр, закончили! — доложил Оден, и я, рывком поставив паучиху на ноги, заставил ее повернуться к новому ограждению аллеи:

— Смотрите внимательно, аресса: перед вами то, что осталось от посла королевства Хейзерр в Маллоре, заместителя главы вашего Ночного двора, двух полных боевых звезд и кого-то там еще. Все остальные, которых я счел виновными в гибели моих вассалов и слуг — внутри посольства и вокруг него. Запомнили?

— Да… — еле слышно выдохнула женщина, пребывающая в диком ужасе.

— Пожалуйста, опишите эту картину вашему верховному сюзерену и его советникам, причем как можно подробнее, ладно?

Эмоции хейзеррки полыхнули безумной надеждой:

— Опишу!!!

— И еще одно напоминание. Лично для вас: я очень не люблю паучих. Увижу вас в Маллоре еще раз — зарублю.

— Я поняла, арр! — еле слышно прошептала она и вжала голову в плечи. Видимо, чтобы я случайно передумал ее отпускать.

Менять решение я не собирался, поэтому еще раз оглядел два ряда кольев, и жестом приказал Сангору принести копье. А когда воин сходил к воротам, вернулся с церемониальным оружием и протянул его мне, я вскинул древко над головой и рявкнул:

— Воздаяние свершилось. Я удовлетворен!

После чего посмотрел на паучиху и нехорошо улыбнулся:

— Но если твои соотечественники сочтут, что война не закончена, с удовольствием приеду к вам в Глевин и продолжу ее там!

После этих слов со стороны зрителей раздался восторженный гул, а отдельные личности двинулись в нашу сторону. Первым, как и ожидалось, до меня добрался подчиненный Лайвенского Пса, которому ар Дирг поручил командовать всеми теми, кого отправил оцепить посольство.

— Можете брать территорию под охрану! — распорядился я.

— … а так же здание. Чтобы быстренько изъять и добросовестно изучить всю найденную документацию! — хохотнула Амси в общем канале.

— Когда закончите, выдайте моей посланнице теплую одежду, коня и достаточно денег, чтобы хватило до Глевина… — продолжил я. А потом толкнул паучиху в его сторону: — И поручите кому-нибудь вывезти ее из города и проводить до границы.

Сотник прижал

к груди кулак, вцепился в запястье женщины и увел ее за собой. А я вернул копье Сангору, порадовался тем чувствам, которые услышал в его эмоциях, и посмотрел на мрачную, как грозовая туча, Дору:

— Что-то не так, аресса?

— Ну, и зачем ты потащил внутрь моих девочек?!

— Во-первых, эти девочки мои! — холодно напомнил я. — Во-вторых, хейзеррскую боевую звезду, которая вломилась в мой дом, убила семерых вассалов и троих слуг, остановили именно эти «девочки»! И, в-третьих, раз Ассаш ар Ремир объявил войну всему роду Эвис, значит, каждый из нас имел право взять кровью за кровь!

— Ты хочешь сказать, что если Гленн не успокоится… — начала, было, женщина, но я ее перебил:

— Я хочу сказать, что каждый, кто захочет испытать род Эвис на прочность, умоется кровью так же, как Ассаш ар Ремир и его подчиненные. И нас, Эвисов, не остановит никто и ничто…

[1] Упереться в рогатину — аналог нашего «пойти на принцип».

[2] Росчерк — след, остающийся полу после того, как воин стряхивает кровь с клинка.

Глава 21

Третий день первой десятины первого месяца весны.

Как и следовало ожидать, Генора на завалинке не оказалось, а ощущение его присутствия, которое меня разбудило, испарилось, как снег под лучами Ати. Но короткий, зато непривычно яркий сон все еще стоял перед глазами, поэтому я перебрался на подоконник, обхватил руками колени, уставился в ночную тьму и заново ухнул в только что пережитое видение.

Старый воин сидел на завалинке перед караулкой, провожал грустным взглядом каждый серый возок [1] , выезжающий с нашего двора, и изредка прикасался пальцами к загривку Рыка. Он ничего не говорил, но я ощущал его чувства так же ясно, как если бы слышал их с помощью Дара. У Генора болело сердце. За каждого моего вассала. Так, как будто он врос в этих парней душой или вырастил и воспитал их сам. Когда за ворота вывезли самого последнего, Раздана, он вцепился левой рукой в свою клюку, кое-как встал и поклонился им вслед. В пояс. А когда выпрямился, посмотрел на меня с мягкой укоризной, вроде, как спрашивая: «Как же ты их не уберег-то?» Потом расстроено махнул рукой, повернулся ко мне спиной и, не прощаясь, ушел…

«Если не перетянул клюкой поперек хребта, значит, ни в чем не винит… — грустно подумал я. — Просто расстроился, что мы потеряли столько достойных парней».

В это время по нервам полоснуло такой жуткой смесью отчаяния, бессилия и жгучей ненависти, что я мгновенно оказался на ногах, забыв и про сон, и про свои выводы. А уже через миг оказался у кровати и наклонился над Тиной.

— Просыпайся, это просто кошмар! — шепнул я ей на ушко и… был вынужден уводить в сторону удар «медвежьей лапы», нацеленный в горло! Слава Пресветлой, продолжения атаки не последовало: сообразив, что голос мой, женщина открыла глаза, приподнялась на локте и огляделась вокруг диким и полным ужаса взглядом. А когда увидела спокойно спящих подруг, то полыхнула невероятным облегчением, прильнула ко мне и беззвучно заплакала.