Эвис: Повелитель Ненастья
Шрифт:
— А если не принимать во внимание итоги этого боя, то в десяток лучших клинков Маллора я не вхожу… — продолжил я ее мысль. — И, значит, теперь меня можно смело называть болтуном?
— Именно!
— Честно говоря, Фарресу я не завидую… — буркнул я, представив себе реакцию Наставника на появившийся слух.
Дора пошла пятнами:
— Какой, в Бездну, Фаррес?! Ты вообще понимаешь, с кем тебе придется скрестить клинки?!
— Он все прекрасно понимает, мама! — мягко проворковала Тина и, вылетев из кресла, приобняла не на шутку разошедшуюся женщину. — Просто Нейл знает, на что способен, и готов к бою
— Дети! Самоуверенные и наивные до жути! — стряхнув с себя руки дочери, взвыла ар Маггор, вскочила с места, подошла ко мне, вцепилась в плечи и пару раз от души встряхнула: — Нейл, Торвар ар Тиер последние лет десять живет одной войной! А война — это не поединки в теплых бальных залах или в ухоженных парках рядом с городскими особняками, а кровь, грязь и смерти, смерти, смерти!!!
— Я знаю, что он относится к каждому бою, как к последнему, поэтому использует любые уловки, лишь бы победить… — спокойно улыбнулся я. — И что терпеть не может тренировочные поединки, считая их уделом трусов и альковных рубак[3], тоже знаю.
— Ты не знаешь самого главного… — вздохнула Дора, оставила меня в покое, сгорбила плечи и за одно мгновение словно постарела лет на двадцать. — Он злопамятен, как порождение Бездны. Поэтому не сможет смириться, если его победит мальчишка.
— Тогда зачем нам этот бал?! — не выдержала Алька.
— Там будет Магнус ар Койрен, первый меч Маллора и самый близкий друг моего покойного сына… — опустив взгляд к полу, буркнула наша гостья. — Он мне должен. Поэтому Нейл проведет с ним долгий и равный бой, в самом конце получит небольшую рану и проваляется в постели десятины три. А за это время Торвар уберется к себе в Пограничье…
[1] После изменения Дарующие стали походить на близняшек, и чтобы не вызывать вопросов у окружающих, перестали использовать слова «мама» и «дочка». Причем Вэйль называет себя старшей, а свою мать «младшенькой».
[2] На краю Бездны — аналог нашего «у черта на рогах».
[3] Альковный рубака — любитель быстрых побед над женщинами, как правило, в дворцовых закоулках.
Глава 3
Шестой день второй десятины второго месяца зимы.
…В поместье к Доверам мы прибыли с небольшим опозданием — через половину кольца после выезда из дому кобылка Тины потеряла подкову, и нам пришлось возвращаться домой, чтобы взять другую лошадь. Поэтому к парадной лестнице подъехали совершенно свободно, спешились, кинули поводья в руки подбежавших конюхов, и неторопливо двинулись вверх по лестнице. А на верхней площадке остановились, чтобы рассмотреть скульптуры, обнаружившиеся в нишах по обе стороны от высоченных резных дверей.
Левая изображала воина, только-только вышедшего из боя — израненного, с выщербленным мечом, в посеченной кольчуге и с вздувшимися от перенапряжения мышцами, но до безумия гордого одержанной победой. При этом оторопь вызывало не потрясающее мастерство проработки мельчайших деталей, а буйство эмоций этого мужчины, чувствующееся чуть ли не кожей — он казался куда более живым, чем любой из нас. Может, потому что только что разминулся со Смертью?
Правая
— Работа мэтра Имира, арр! — возникнув рядом со мной, гордо сообщил пожилой седовласый мужчина в камзоле цветов ар Доверов. — Два из семи шедевров Ваятеля, имеющихся у моего сюзерена!
Я мысленно присвистнул: творения скульптора, жившего чуть ли не до Обретения Воли, стоили бешеных денег! Впрочем, через пару ударов сердца я вспомнил, что сюзерен моего собеседника является королевским казначеем, соответственно, проблем с деньгами у него не было, нет и не предвидится. И все так же мысленно улыбнулся. А Доверу высказал свое мнение о каменных воинах:
— Они великолепны!
— А можно вопрос, арр? — поклонившись еще раз, спросил вассал Лаэрина.
Я утвердительно кивнул, так как почувствовал в нем воистину детское любопытство и такое же нетерпение.
— Почему вы остановились именно здесь?!
— Если он ударит… — я показал взглядом на правую скульптуру — … то его клинок дотянется вот до этого места…
— Но ведь за первым ударом обязательно последует второй, верно? — прекрасно поняв мои объяснения, воскликнул Довер.
Я отрицательно помотал головой:
— Не последует: я его убью.
— Можете показать, где именно? — не на шутку разволновался мужчина.
Я пожал плечами, сделал четыре шага вперед и развернулся лицом к своим спутницам.
Мой собеседник опешил, нервно подергал себя за аккуратную бородку и задумчиво прищурился:
— Вы хотите сказать, что остановитесь именно в этом месте, правильно? А каменный воин умрет еще до этого?
— Ага.
— Хотел бы я на это посмотреть… — мечтательно выдохнул он, потом вдруг покраснел и сложился чуть ли не пополам: — Простите, арр, забылся! Просто вот уже двадцать девять лет я встречаю гостей своего сюзерена, наблюдаю за реакцией на эту скульптуру, и мог бы столько об этом порассказать…
— Я никуда не тороплюсь! — успокоил его я. А когда почувствовал нетерпение сразу в пяти сознаниях, добавил: — Да и мне очень любопытно послушать ваши выводы.
Довер обрадовался, спустился ступеньки на три вниз и повернулся ко мне:
— Те, кто строят из себя рубак, но таковыми не являются, останавливаются здесь…
…Объяснения моего собеседника я слушал с все возрастающим интересом, так как с легкостью представлял все, что он описывает, и узнавал в некоторых «отвлеченных образах» знакомых бойцов. Например, в собирательном образе любителей разрывать дистанцию шагом влево видел Дитмара ар Шелла. Был уверен, что среди тех, кто реагировал на внезапную атаку длинным уходом назад, наверняка присутствовали начинающие ученики Наставника. И без всякой подсказки со стороны ар Довера мог показать место, где после атаки каменного воина оказался бы сам Мастер Элмар.