Эволюционер из трущоб. Том 7
Шрифт:
— Я — грёбаный владыка каши! — заорал я во всё горло.
Из управы вальяжно вышел Барс. Меланхоличная улыбка, руки в карманах, насвистывает мелодию, осматривается по сторонам.
— Санёчек, ты про вот этих шнырей говорил? «Они предали, нас всех убьют»… — Барс, кривляясь, передразнил избитого парня и указал пальцем на гвардейцев, рассредоточенных по улице.
Один гвардеец вальсировал с невидимой партнёршей. Другой стоял на коленях и обнимал неизвестно кого. Третий с кем-то спорил. Четвёртый смеялся так, что рухнул на землю и стал кататься по снегу.
— Эммм… Ну, они же… — растерянно сказал Санёчек, глядя на происходящее.
— Они, Саша, покойники, — сказал Барс и вытащил из кобуры, спрятанной под мышкой, шестизарядный потёртый револьвер. Барс не спеша осмотрел бойцов, которые решили забрать его голову, и спросил. — Кто, говоришь, воду мутил?
Санёчек заметался из стороны в сторону и, наконец, нашел. Двенадцатилетний паренёк улыбался, глядя в пустоту. Светлые волосы, зелёные глаза. Совсем ещё ребёнок. Посмотрев на парня, Санёчек тут же ощутил, как болит лицо, по которому зеленоглазый зарядил локтем, а ведь там и до этого живого места не было.
— Вон тот. Мишка, сучий потрох, — с обидой в голосе выпалил Санёчек и указал пальцем на мальчишку.
— Смотри и мотай на ус, Саша. Бешеных собак нужно отстреливать. Зачинщика — в расход, а остальных отправим в разломы — кристаллы добывать. Тем более, ты теперь посвящённый и знаешь всю правду о наших псинках. — Провернув револьвер на пальце, Барс направился прямиком к Михаилу.
Он остановился в шаге от мальчишки, взвёл курок. Металлический щелчок утонул в свисте ветра. Барс демонстративно медленно направил ствол в лоб парня, как будто пытался нагнать побольше драматизма.
— Маленький дурачок. Мог жить и работать на нас. Но ты выбрал другой путь.
На лице Барса появилась хищная улыбка, глядя на которую, Санёчек невольно вздрогнул и зажмурил глаза в ожидании того, как мозги разлетятся во все стороны. В ушах Санёчка неистово билось сердце, казалось, оно заглушало все звуки. И что-то горячее и липкое действительно прыснуло. Прямо на лицо Саши. Но, вместо выстрела он услышал крик:
— Я — грёбаный владыка каши!
Силой воли я попытался разорвать морок в клочья, но ничего не вышло. Единственное, чего я добился, так это того, что все посетители таверны уставились на меня и загалдели хором:
— Михаэль. Останься. Ты нам нужен. Забудь про всё.
Особенно старалась моя дама сердца. Тянула ко мне руки, нежно смотрела в глаза. Но что странно, никто из посетителей таверны не мог ко мне приблизиться. Будто я отгородился от них невидимым барьером. И тут я услышал металлический щелчок. С таким взводят курок. И всё бы ничего, но после раздался приглушенный хриплый голос Барса.
— Маленький дурачок. Мог жить и работать на нас. Но ты выбрал другой путь.
В голове тут же пронеслись сотни мыслей. Ещё секунда — и всё будет кончено. Мана сама собой хлынула по моим каналам, грубая, необработанная, необузданная. От напряжения задрожало всё тело. Скрежетнув зубами, я закричал фразу, с помощью которой смог очнуться от морока минутой ранее:
— Я — грёбаный владыка каши!
Выбросив руки вперёд, я выплеснул всю ману без остатка. Синяя вертикальная полоса устремилась вперёд, словно лезвие, разрезав
В лицо ударил ледяной ветер. Я очутился на улице Ленска. А прямо передо мной возник Санёчек. Испуганный. Сидит на снегу и смотрит мне под ноги. Опустив взгляд, я увидел Барса, разрубленного пополам. Сгусток энергии, разорвавший морок, разрезал и человека, его создавшего.
От правой ключицы до самого паха — идеально ровный разрез. Кровь хлещет во все стороны. Глаза Барса расширены от болевого шока. Правая рука безвольно лежит на снегу, сжимая револьвер. Барс, содрогаясь в предсмертной агонии, прикоснулся к пуговице на своём пальто и прохрипел:
— Развлекайтесь…
Пуговица засветилась алым и тут же погасла, а вместе с её светом угасла и жизнь Барса, главаря вольных разломщиков. За моей спиной раздался мощный взрыв. Обернувшись, я увидел, как струи пламени рванули в небо. Земля задрожала. Синеватый барьер, прикрывавший Ленск с воздуха, быстро замерцал и исчез.
— Вот же ублюдок… — прошептал я.
Глава 7
— Ну же! Да отпусти ты! — закричал Санёчек.
Прозвучал сдвоенный выстрел. Один громыхнул за моей спиной, второй — совсем далеко. Обернувшись, я увидел Санёчка. Он заваливался на снег, сжимая в правой руке револьвер Барса. Сквозь правую глазницу парня можно было рассмотреть снег за его спиной, он был окрашен кровью и кусками черепа. Бездыханное тело Санёчка рухнуло рядом с Барсом. Увидев это, я лишь вздохнул.
— Верен Барсу до последнего? Уважаю.
Краем глаза я заметил, что гвардейцы выходят из морока. Не понимая, что случилось, моргают, смотрят по сторонам, а ещё их лица полны печали. Видать, Барс показывал нам лучшие моменты жизни, а теперь мы снова вернулись в богом забытый Ленск, где из каждого дома, словно тараканы, выползают сонные разломщики…
— Мордой в пол, тварь! — заорал Борис, размахнулся и ударил прикладом бандита в висок.
Сознание уголовника мигом погасло, а в следующий момент… Началось то, чего я опасался больше всего. Многие разломщики выбегали на улицу в чём мать родила, чтобы узнать, что там взорвалось, и какого чёрта отключился барьер. Но были и те, кто додумался прихватить с собой оружие. Благо, таких оказалось всего человек пятнадцать.
Началась неразбериха. Разломщики зыркали по сторонам, пытаясь понять, кто те два покойника, лежащие на снегу? Они смотрели на гвардейцев, но те были одеты точно так же, как разломщики, и сразу невозможно было угадать в них врага. Этим люди Барбоскина и воспользовались. Сократили дистанцию и вырубили всех, у кого было оружие.
А Барс всё таки смог удивить. Сопротивление к ментальным атакам третьего ранга не смогло в полной мере защитить меня от его способности. Первоначальный план заключался в том чтобы выманить его из убежища, где он остался совершенно один и взять живьём для того чтобы я смог использовать на нём похитителя. Барбоскин был против, желая устроить штурм управы и пристрелить Барса на месте, но немного подумав мы пришли к выводу что у этого хитреца может найтись пара артефактов о которых никто не знает.