Европа-45. Европа-Запад
Шрифт:
На другом конце веранды Раймонд Риго допытывался:
— Мосье Дулькевич, какой национальный вид спорта в Польше? Футбол?
— Нет.
— Бокс?
— Нет, не угадаете.
— Конная езда?
— Нет.
— Бридж?
— Ничего похожего.
— Гольф?
— Пся кошчь, нет.
— Так что же?
— Восстание, как и во Франции, пся кошчь!
Оба захохотали. Клифтон Честер, который хмуро жался где-то в темном углу, глухо промолвил оттуда.
— Из всех живых существ только человек умеет смеяться, хотя имеет меньше всего оснований для
— У нас на Украине есть птица — сыч,— весело вмешался в разговор Михаил.— Он хохочет каждую ночь. Хотите, я расскажу историю про сыча?
Но Михаил не успел рассказать эту историю. На веранде появился капитан Билл. Он был взволнован, хоть и старался не показать этого.
— Прошу прощенья,— обратился капитан к Михаилу.— Дела сложились так, что я должен попросить помощи у вашего отряда. Конечно, вам надо было бы отдохнуть, но...
— Что случилось? — Михаил поднялся.— Говорите, капитан Билл. Мы готовы.
— Патруль задержал большую немецкую колонну на шоссе, неподалеку отсюда. Там всего пять моих партизан, а в колонне тридцать или сорок машин. Есть броневики. До черта оружия. Наверно, одни эсэсовцы. Если нас будет четырнадцать, это тоже немного, но все же больше, чем шесть.
— Товарищи,— обратился Михаил к партизанам,— прошу собираться. Через минуту трогаемся за капитаном Биллом. Вы, Дорис, останетесь здесь.
— Я пойду с вами,— женщина поднялась.
— Нет, нет! —замахал руками капитан Билл.— Я прикажу синьоре Грачиоли, чтобы она заперла вас.
— Обещайте мне, Дорис, не делать глупостей.— Михаил взял ее руку.— Обещаете?
— Не знаю.
— До свидания.
— Наш пароль: «Европа, сорок пять»,— сказал капитан Билл.— Отзыв «Милан». В машине у меня лежат два «панцерфауста». Ваши люди знают это оружие?
— Я знаю,— откликнулся Юджин.
— Возьмите вдвоем с Честером один «фаустпатрон»,— сказал Михаил.— Я с Пиппо — второй. Пошли, товарищи.
ДАЖЕ ЦЕЗАРЬ ИМЕЕТ БЕДНЫХ РОДСТВЕННИКОВ
— Меня страшит перспектива изгнаний,— драматически проговорил Муссолини.— Налей мне коньяку, Клара, я хочу согреться.
Он был в черном, нижняя челюсть его дрожала.
— У тебя язва желудка,— напомнила Кларетта.— Коньяк может повредить.
— В минуты испытаний забываются все язвы, кроме одной: я должен покинуть Италию. Мою Италию, которую я так любил и которая платила мне тем же!..
— Но с тобой иду я! — воскликнула Петаччи, и ее большие черные глаза наполнились слезами.— И я люблю тебя еще больше, чем в дни твоей славы!
— Спасибо, Клар, но кто еще с нами? Мы одни.
— С тобой твои министры.
— Горстка трусов. Только и ждут случая шмыгнуть в какую-нибудь нору.
В дверь кабинета миланского префекта, где сидели Муссолини и Кларетта, постучали. Петаччи открыла. Вошел Марчелло. В смокинге, в полосатых узких брючках, с черным котелком в руке. На голове его блестел пробор, ровный и аккуратный, как у иностранного посланника.
— Куда это ты нарядился? — удивилась Кларетта.— Можно подумать, что ты дипломат!
— Через несколько часов мы
— Я никогда не замечала за тобой таких способностей.
— Ты не верила и в мои финансовые способности, однако...
Марчелло намекал Кларетте на свое путешествие в Швейцарию, откуда он вернулся лишь вчера. По поручению Муссолини молодой Петаччи положил в швейцарский банк пятьсот тысяч швейцарских франков на имя Кларетты. Заодно Марчелло проверил и свой счет, который исправно пополнялся Швендом. Но об этом Кларетта не знала.
— О чем вы там шепчетесь? — подозрительно спросил Муссолини.
— Дуче, я докладываю, что все готово,— сказал Марчелло.— Машины ждут.
— Где мой секретарь?
— Фариначчи охраняет машину с архивами.
— Вы поможете нам, Кларетта? Где мои бумаги?
Два портфеля с документами Муссолини вез сам, никому их не доверяя. Вот и сейчас он беспокойно посмотрел вокруг и, не видя портфелей, снова спросил Кларетту:
— Где мои бумаги?
Петаччи подошла к нему.
— Милый, ты же сам положил их в стол префекта. Ключ у тебя в жилетном кармане.
Марчелло стоял у двери и постукивал по котелку отполированным ногтем. Когда же наконец один из этих портфелей попадет к нему в руки? Во время последней встречи Швенд раскрыл свои карты. Оказалось, что он не гестаповец, а британский шпион. В конце концов, Марчелло от этого не проигрывал: он давно мечтал связаться с союзниками и продать им Муссолини, а немцам показать кукиш в кармане. Теперь все стало на свои места. Дуче нужен союзникам, и Марчелло все время работал на них. Собственно, союзникам нужен не дуче, а какие-то английские письма, хранимые Муссолини. За передачу их Швенд обещал молодому Петаччи дипломатический паспорт и пожизненную ренту. Дипломатический паспорт — это сейчас самое дорогое. Марчелло потребовал его от Швенда во время свидания, но тот ответил: «Я получаю письма, вы — паспорт. Слово джентльмена.
Дуче с Клареттой пошли вниз к машине. Марчелло нес за ними два чемодана. Муссолини шел медленно, воротник его пальто был поднят. Кларетта опиралась на руку дуче. Проклятые портфели несла она. И как не догадается передать их брату!
У подъезда префектуры ждала бронемашина «лянчия», переоборудованная в комфортабельный автомобиль и усиленная специальными броневыми плитами. Марчелло уже успел пошарить в броневике. Кроме пятнадцати томов дневников дуче, доведенных до тысяча девятьсот сорок второго года, ничего интересного там не было. Украсть дневники? Однако неизвестно, нужны ли они союзникам. К тому же дуче обнаружит пропажу и поднимет шум. Он мастак на такие дела. Была еще машина с архивами. Там хранилось немало каких-то писем, но личный секретарь дуче Фариначчи даже спал в автомобиле, и письма можно было украсть разве что вместе с секретарем. Снова Муссолини начнет поиски, остановит колонну, будет ждать, как ждал в Милане возвращения Марчелло из Швейцарии. Надо быть настоящим идиотом, чтобы сидеть в Милане, где командуют партизаны.