Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

* * *

А вот уже и этот год — старик: Покрыты плечи пеной ледяною, Морщины ужасают глубиною, И борода преобразила лик. И страшно мне, но сдерживаю крик, Я понимаю — очередь за мною: И голова покрыта сединою, И чувствую, что духом я поник. И трудно от вопроса удержаться, Который скорой смерти верный знак: Зачем живу? Как в этом разобраться? И сердце — звуку радостному враг: По-разному возможно ошибаться, Но шаг неверный есть неверный шаг.

БЕНЕДЕТТО МЕНДЗИНИ

* * *

Повадился на вертоград и лозной Плод травит и побег, козел душной! Чтоб и забыл, как трясть там бородой, Покрепче

двинь-ка по башке стервозной. Не то заметит Вакх его — и грозной Упряжке тигров тотчас крикнет: «Стой!» Ох, гневен бог, ну просто сам не свой, Когда творят бесчестье влаге гроздной. Гони его, Елпин: что ж, дрянь такая, Поганым зубом губит лозной прут И гроздий вязь, их бога искушая. Козла — богам уж точно принесут; Ты Вакха бойся — на козла серчая, На пастуха б не перенес он суд.

* * *

Послушай: в камышах зашлась квакуха Примета верная, что дождь польет; Все ниже, ниже ласточек полет; Вороний грай все тягостней для слуха; На бугорке тревожится пеструха И раздувает ноздри — наперед Учуяла, что досыта попьет; Взгляни: соломки и комочки пуха Кружат; и ходит вихрь косым винтом — То здесь, то там: мила ему свобода; И вьется легкий прах веретеном. Мой Рестаньон, спеши из огорода Скорей под кров, пока не грянул гром,— Вещает Небо: близко непогода.

НИДЕРЛАНДЫ

ЯКОБ КАТС

ПОХВАЛА ЦЫГАНСКОЙ ЖИЗНИ

Мы доброй жизни суть постичь стремимся честно: Что — телу надобно, а что — душе уместно. Мы истину смогли узнать уже не раз, Что ничего беречь не стоит про запас. Немногим суждено проявить в таком покое, Когда и не влечет и не страшит мирское. Считать привыкли мы, что счастье таково: Ничем не обладать, не жаждать ничего. Трудом и хитростью имений мы не множим, Зато спокойно спать в любое время можем. Мотыга нам чужда, неведом вовсе плуг, Но пропитанье мы всегда найдем вокруг. Пусть ты богаче нас, но счастлив ли при этом? Мы, как цветы в полях, живем росой и светом. Хоть пусто в кошельке, но жребий наш неплох: Как птицы, мы живем, и нам довольно крох. В саду чужом плодов мы соберем немного, За рыбу из реки не платим мы налога, И на чужую дичь присвоили права,— Огонь в кресале есть, и есть в лесу дрова. Проводим время мы в веселье беззаботном, Мы стряпаем и спим, где в голову взбредет нам. Как не завидовать, скажи, судьбе такой? Нам наплевать на все, у нас в душе покой. Для нас ничто — зимы зловещие угрозы, Легко дается нам перетерпеть морозы, Ни в хладе, ни в жаре — ни в чем урона нет, Не в тягость даже нам само теченье лет. Пускай войну ведут великие державы, Не все ли нам равно? На нас-то нет управы. Пусть войско победит или падет в бою — Мы не хотим менять благую жизнь свою. Перед владыками склоняться мы не склонны, Ничьи веления над нами не законны, Пред силою во прах нам не угодно пасть — Тщеславью мы чужды, для нас ничтожна власть. Наш разум отрешен возвышенных материй. Для нас неприменим общественный критерий, Нас не касаются житейские дела — Хвала не тронет нас, и обойдет хула. Угроза страшная над берегом нависла — Пираты! Но для нас — бояться нету смысла. Равно и в чаще мы — как бы в родном дому — Лесных разбойников бояться ни к чему. Для нас угрозою смертельной не чреваты Ни ветер северный, ни грозный вал девятый,— Что паводок, пожар? Мы рады повторять: Коль нет имущества — то нечего терять. Пусть платят все кругом оброки и налоги — На этот счет у нас ни малой нет тревоги. Подушной подати в казну не платим мы — Как наложить налог на вольные умы? Ужаснее, чем наш, как видно, нет народа: Нас не гнетет ни принц, ни князь, ни воевода, Мы родину найдем везде, в любой стране, Где солнца диск златой сверкает в вышине. Мы где хотим, живем — как знатные вельможи, Свободны мы прийти — уйти свободны тоже. Для счастья нашего на свете нет помех — Мы в мире всех бедней, но мы богаче всех!

О ТАБАКЕ

Говорит курильщик: И сало, и бекон, и вырезку говяжью Я обозвать решусь дурманящею блажью. Иное блюдо есть, и я им сыт вполне: В кисете, в рукаве — оно всегда при мне. На пир я пригласить

готов любого парня, Мой рот и мой язык — суть повар и поварня, Жестянка с табаком — нет лучшей кладовой, Запасов к трапезе достанет мне с лихвой. Табачного листа — жаркого! — алчут губы, А две моих ноздри — как дымовые трубы! Дым — это выпивка, она хмельней вина, Веселие мое могу испить до дна! Мне даже не нужна за трапезой салфетка — Такую благодать увидеть можно редко. Что ж, позавидуйте! Я благостен и рад, Имея минимум финансовых затрат.

О СОЛИ

Соль — это чудный дар, что нам дала природа: Соль не позволит сгнить припасам морехода, Все то, что человек несет к себе на стол — Всему потребна соль, или хотя б рассол. Стряпуха прекратит работу поневоле, Когда на кухне нет рассола либо соли, И если соли кто к столу не подает — Обязанность свою забыл постыдно тот. Уместна к мясу соль, уместна к рыбе тоже, Коль соли нет — она златых монет дороже, Но солью надобно хозяйствовать хитро — Коль меру позабыть, то станет злом добро!

О ВИНЕ

О властное вино! О сладость винограда! Тебе, как ничему другому, сердце радо! Ты гонишь страхи прочь, — и робкий, не стыдясь, Беседует с любым — король то будь иль князь. Тебя испивший — худ, себе же мнится — тучен, Невиданно силен — хотя вконец измучен, Премудрым станет тот, кто изопьет вина: Хмельная голова империи равна. Младая женщина прильнет к тебе однажды, Чем больше будет пить — тем больше будет жажды, Когда ж опа тобой упьется допьяна — О муже собственном забудет вмиг она. Ты душу темную повергнуть в блеск способно, И смутный ум возжечь поэмой бесподобной,— Властитель не один, испив тебя, порой Не в силах был собрать бродящих мыслей строй. Воздействие твое стремительно и грозно, Различных ты людей преображаешь розно: Один, испив тебя, — ленивая овца, Макаке стал другой подобен до конца. Он будет пить — пускай ему брести далёко, Затем болтать начнет, как скверная сорока, Чтоб в образе свиньи позор принять сполна. О юность нежная, взгляни на власть вина!

ПОХВАЛА ГОЛЛАНДСКОМУ МАСЛУ

Все, что написано о масле было прежде — Рекомендую я перечитать невежде: Известно ли кому в моей родной стране, Что масло здешнее — везде в большой цене? Молочный сей продукт не ценят зачастую, Но возношу ему хвалу я не впустую; Ведь масло доброе, сбивален наших дар, Признаньем мировым прославленный нектар! Готов поспорить я: подобного вовеки Не знали римляне и не вкушали греки! Голландия, тебе для блага дал господь Продукт, что радует и укрепляет плоть!

САМЮЭЛ КОСТЕР

ПОХВАЛА СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ

Блажен, кто нынче может, Покинув град, бежать к зеленым нивам, Алчба его не гложет Среди полей, в труде неторопливом; За годом год Его влечет Прочь от корыстных целей Раздолье луга И полная округа Птичьих трелей. Он кров не променяет Убогий— на высокие палаты, Где удержу не знает, Всяк лжет и грабит, не боясь расплаты: Сколь ни желай, Не виден край! Презрев сии заботы, Богам кто внемлет, Тот радостно приемлет Их щедроты. Когда к греху мы склонны, На что нам благородное обличье, Сверкание короны И даже королевское величье? Грех всякий раз Марает нас. О нет. Куда как сложно Среди придворных Жить без грехов позорных! Да разве можно?

ДАНИЭЛ XЕЙНСИЙ

* * *

Блажен боец в бою, в слепом водовороте Ожесточенных душ и иссеченной плоти,— С мечей бегут ручьи и шелк знамен багрят, И каждый, кто падет на поле брани, — свят. Увы! меня страшит сражение иное: Пошел я на свою любимую войною, Она мой лютый враг и лакомый трофей; Сердечко — бастион, одетый в медь грудей. Дамаск ее лица горит, как гибель, хладно, Смола кипящих слов черна и беспощадна, Две тучи стрел из глаз отточенно остры, А в гордом замке жгут для пленников костры. О, крепость без любви! о, каменная глыба! Возлюбленный палач! пленительная дыба! Опустоши меня, мечта моих скорбей! Тоске моей ответь и страсть мою — убей!