Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

МОЛЬ

Подумать только, сколько зла от моли! Страницы просвещенные грызя, Моль обрекает книги жалкой доле, Посмертной жизни мудрецов грозя. Она для распри расчищает поле, Дух разума безжалостно разя: Как можно рассуждать о некой школе, Коль половины букв прочесть нельзя? Кем рождена, того злодейка гложет, К наследию духовному глуха, Прожорливости утолить не может И, призрак первородного греха, Страницы искалеченные множит: Где

проползла она — лежит труха.

ФЕДЕРИКО МЕНИННИ

СУЩНОСТЬ БЫТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

Страницы, из которых узнаю Так много я, бросают вызов Лете И дальше мудрость понесут свою — Тем, кто нуждаться будет в их совете. Обитель эту, где себе даю Я от радений отдых, стены эти Другой другому предпочтет жилью, Когда пребудет все, как есть, на свете. На этом ложе, где в объятьях сна Я от себя как будто отлучаюсь, Другой уснет в другие времена. Я неотступной думой огорчаюсь: Безжизненным предметам суждена Большая жизнь, а я, увы, скончаюсь!

ЛОЖЬ, ЦАРИЦА МИРА

И разумом и взором разумею, Что в мире ложь царит, и только ложь. Придворную увидишь галерею — Не лица у людей, личины сплошь. Когда брожу порою по музею, Приукрашеньем каждый холст хорош. Я перед лжекрасавицею млею: Обман — однако глаз не отведешь. Студенты изучают небылицы, И небо лжет, воздушную дугу Деля на разноцветные частицы. Но разве я другим пенять могу, Что нет превыше лжи для них царицы, Когда я сам, учась у Феба, лгу?

ТОММАЗО ГАУДЬОЗИ

УПОТРЕБЛЕНИЕ ТАБАКА

Уже, казалось, исчерпал до дна Спесивый смертный море наслаждений, В пирах и на одре любовных бдений Дань роскоши платить любя сполна. Все, что земля приносит и волна,— Все наше, все для наших вожделений,— Вот главное из общих заблуждений И в прежние и в наши времена. И наконец изысканное блюдо Ноздрям голодным бренный мир принес Индийский дым из малого сосуда. Что дальше? Мир катится под откос! Табак — его последняя причуда — Усладою мирскою тешит нос.

ИГРА В КАРТЫ

Фортуна шутит. Для нее игра — Дарить и отнимать одновременно, То вознося, то ставя на колена, И счетом битва — цифрами хитра. Сверкает злато, груда серебра, Влечет несметных воинов арена. Фортуна к ним скупа попеременно И — столь же неояшданно — щедра. Ты видишь, как своей беды грядущей Виной рука бывает: риск велик, И жребий в ней самой — в руке сдающей. Я на примере карточном постиг, Что в жизни все решает миг бегущий. Один короткий неделимый миг.

СМЕРТЬ СГЛАЖИВАЕТ ВСЕ РАЗЛИЧИЯ

Добычу Марса, алчного жнеца, Я озирал, на поле сечи стоя, — На этом лоне жуткого покоя, Где

спал мертвец в объятьях мертвеца. Белели кости павших в гуще боя, И труса отличить от храбреца, Безродных — от рожденных для венца Пытался я, догадки втуне строя. И я подумал: если всех одна Материя для жизни породила, И смерть должна рожденью быть равна. Коль скоро смертным суждена могила, Возьмет и роскошь бренную она. Людскому веку — краткий миг мерило.

БАРТОЛОМЕО ДОТТИ

МЕЛЬНИЦА

Синьору Камилло Барньяни

Волне послушны, лопасти стучат Стоящего над берегом колосса, И медленно тяжелые колеса Вращаются, одно другому в лад. И каменные жернова скрипят, И торопливою стопой с откоса Церера сходит, золотоволоса, И камни злато в белый снег мельчат. Так Время крутит нас, мой друг Камилло, Обруша на людей свою реку: Минуло детство — юность наступила; Проходит зрелый век — и старику Не за горами видится могила, Чей камень в прах стирает нас, в муку.

МУРАВЬИ

Ты видишь — по земле живые точки, Как бы живые атомы, снуют, Согласно, дружно, не поодиночке,— То здесь они, то там, то снова тут? Цепочкою ползут — и все в цепочке По зернышку не без труда влекут, Чтобы добычу закопать в лесочке И продолжать неутомимый труд. Понаблюдай за этой канителью, Ты, что, алчбою душу распаля, Богатства копишь потом, чужд веселью. Так и умрешь, алчбы не утоля, Ты, сделавший стяжанье главной целью, Тогда как цель стяжания — земля.

БЕДНЫЙ ЧЕЛОВЕК И МОГУЩЕСТВЕННЫЕ ВРАГИ

Враги, я принимаю бой, тем паче Что спор — о том сегодня, кто сильней, А не о том, кто баловень удачи. Я не слабее вас, хоть вас бедней. Я травли не боюсь. Будь я богаче, Сложи Фортуна у моих дверей Свои дары, все было бы иначе, Вы милости искали бы моей. Лишен богатства я, но не булата, Не так ли? Землю я не упрекну В том, что она щедрей для супостата. Я перед вами шеи не согну: Чтоб мир купить, я не имею злата, Но меч имею — продолжать войну.

НЕ НАМЕРЕВАЯСЬ ВОЗВРАЩАТЬСЯ НА РОДИНУ

Я на тебя смотрю прощальным взглядом, Земля моя. Ты мачеха, не мать. Чужим я стану воздухом дышать, Чужбина для меня не будет адом. Меня сочла ты недостойным чадом, На мне — проклятья твоего печать. Чего другого от отчизны ждать, Что за любовь всегда платила ядом? Приют найду я в стороне любой, Где слава звуком лиры вдохновенной Опередить приход сумеет мой. Таков скитальца жребий неизменный: Безвестный — он в отечестве чужой, Прославленный — он гражданин вселенной.