Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

СТАНСЫ С ЗУБОЧИСТКОЙ

(Из комедии «Жодле, или Хозяин-слуга»)

Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Люблю я лук, люблю чеснок, И если маменькин сынок, Изнеженный молокососик Спесиво свой наморщит носик И поднесет к нему платок: «Фи! Что за мерзкая вонища!» — Ему я тотчас нос утру: Мне по нутру простая пища, Зато мне спесь не по нутру. Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Доволен я своей судьбой. Живу, как человек простой, Я по-простецки, без амбиций, А ежели быть важной птицей — Чуть что, поплатишься башкой. Иду проторенной дорожкой И счастлив оттого стократ, Что родился я мелкой сошкой, Что я не принц и не прелат. Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Когда в конце концов поймешь, Что рано ль, поздно ли пойдешь Ты на обед червям могильным (Во рву ли, в склепе ли фамильном), То эта мысль — как в сердце нож. А

если так, то неужели Мне из-за пары оплеух, Во имя чести на дуэли Досрочно испустить свой дух? Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Когда невежа брадобрей Мужицкой лапищей своей Хватает важного вельможу И мнет сиятельную рожу, Вельможа терпит, ей-же-ей. Я человек не столь уж гордый, Чтоб от пощечин в драку лезть. Уж лучше жить с побитой мордой, Чем лечь во гроб, спасая честь. Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Иного тешит целый день Воинственная дребедень: Ему до тонкости знакомы Все фехтовальные приемы, И метко он палит в мишень. Мне дурни дуэлянты жалки, К чему за оскорбленья мстить? Раз в мире существуют палки — Кому-то нужно битым быть. Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо. Ответьте на вопрос мне вы, Неустрашимые, как львы, Глупцы, влюбленные в дуэли: Неужто вам и в самом деле Щека дороже головы? Не лезь в сраженья, жив покуда. Пред тем как искушать судьбу, Спросить покойников не худо: Приятно ль им лежать в гробу? Поковырять в зубах — мне первая отрада. Когда зубов лишусь, и жизни мне не надо.

НАДГРОБЬЯ ПЫШНЫЕ

Надгробья пышные, громады пирамид, Великолепные скульптуры и строенья, Природы гордые соперники, чей вид — Свидетельство труда, искусства и терпенья; Старинные дворцы, одетые в гранит, Все то, что создал Рим до своего паденья, Безмолвный Колизей, чья тень еще хранит Народов варварских кровавые виденья,— Все времени поток в руины превратил Или безжалостно развеял, поглотил, Не пощадив ни стен, ни цоколя, ни свода… Но если времени всесилен произвол, То стоит ли скорбеть, что скверный мой камзол Протерся на локтях в каких-нибудь два года?

ПАРИЖ

Везде на улицах навоз, Везде прохожих вереницы, Прилавки, грязь из-под колес, Монастыри, дворцы, темницы, Брюнеты, старцы без волос, Ханжи, продажные девицы, Кого-то тащат на допрос, Измены, драки, злые лица, Лакеи, франты без гроша, Писак продажная душа, Пажи, карманники, вельможи, Нагромождение домов, Кареты, кони, стук подков: Вот вам Париж. Ну как, похоже?

КЛОД ЛЕ ПТИ

КОГДА ВЫ ВСТРЕТИТЕ

Когда вы встретите того, чей важен вид, Кто в рваной обуви по улице шагает, Чью шею сальная тряпица украшает И кто с презрением на всех людей глядит; Кто, как дикарь, зарос, нечесан и немыт, Забрызган грязью весь и наготу скрывает Разодранным плащом (чья шерсть не согревает) И панталонами (забывшими про стыд); Кто мерит каждого косым и диким взглядом, Слова какие-то бормочет с вами рядом И ногти на руке грызет, смотря вам вслед; Так вот, когда с таким вы встретитесь, то смело Вы можете сказать: французский он поэт! И я вас поддержу: вы говорите дело.

ШОССОНА БОЛЬШЕ НЕТ

Шоссона больше нет, бедняга был сожжен… Известный этот плут с курчавой головою Явил геройский дух, погибнув смертью злою: Никто не умирал отважней, чем Шоссон. Отходную пропел с веселым видом он, Рубашку, что была пропитана смолою, Надел, не побледнев, и, стоя пред толпою, Ни дымом, ни огнем он не был устрашен. Напрасно духовник, держа в руке распятье, Твердил ему о том, что вечное проклятье И муки вечиые душе его грозят,— Он не покаялся… Когда ж огонь, пылая, Стал побеждать его, упал он, умирая, И небу показал свой обгоревший зад.

СМЕШНОЙ ПАРИЖ

(Фрагменты)

Кладбище Сен-Иносан

Коль привела сюда дорога, Помолимся за мертвецов. Какое множество крестов! И как покойников здесь много! Но, невзирая на печаль, Такую вывел я мораль: Мы, люди, лезем вон из кожи, Хлопочем ради пустяков… Есть за оградой этой тоже Голов немало без мозгов. Все эти грозные вояки, Царь Александр, Цезарь, Кир, Все те, кто потрясали мир И первыми считались в драке,— Они, топча земную твердь, Шли к славе, презирая смерть; Но на чужбине иль в отчизне И смерть не ставит их ни в грош… Обидно уходить из жизни, Не зная сам, куда идешь.

Башня Нотр-Дам

Ты будешь Музою дурною, Коль из боязни высоты Откажешься подняться ты На башню Нотр-Дам со мною. Согласна? Ну, тогда держись! Вот мы почти и добрались. Воспрянешь духом здесь мгновенно. Мой бог! Какая благодать! Ведь без очков конец Вселенной Отсюда можно увидать. А сколько диких сов и галок! И гнезд не меньше, чем в лесу! Вниз глянешь — человек внизу Подобен мошке: мал и жалок. Я вижу церкви и дома, А флюгеров — так просто тьма, Не сосчитаешь их на крышах… И воздух здесь совсем иной, И звери прячутся здесь в нишах, Когда нисходит мрак ночной. Поверить лишь теперь я смею, Что так велик Париж, чей вид Кого угодно удивит, Клянусь чернильницей моею. Неаполь,

Лондон и Мадрид, Рим, Вена, и Вальядолид, И вся турецкая столица, Да и другие города, В его предместьях разместиться Вполне могли бы без труда. Но вниз пора: мой ум в тумане, И сердце бьется — просто страсть! Готов я в обморок упасть, Не предусмотренный заране. Но если бы решил творец, Что должен мне прийти конец На этом месте, столь высоком,— То вышло б так, что в небо сам Я лез… и умер ненароком На полдороге к небесам. Пожалуй, можно изловчиться, Чтоб к небу ближе быть… Но нас Ждет наша хроника сейчас, И значит, вниз пора спуститься. А смерть? Ее найдешь всегда. Нет! Завершение труда Нас ждет внизу. Так преумножим Свои старания опять И путешествие продолжим, Чтоб слышать, видеть и писать.

Мост Менял

За этот белый мост приняться Нам не пора ли? Ямб наш трезв. А мост, хотя порой он резв, Не может на ногах держаться. Но знай, привязан я к тебе В твоей изменчивой судьбе. Хоть сделали тебя прескверно И вечно чинят — не беда! Мостом Менял ты назван верно: Ведь ты меняешься всегда.

ПЬЕР КОРНЕЛЬ

СТАНСЫ К МАРКИЗЕ

Маркиза, я смешон пред Вами — Старик в морщинах, в седине; Но согласитесь, что с летами Вы станете подобны мне. Страшны времен метаморфозы, Увянет все, что расцвело — Поблекнут так же Ваши розы, Как сморщилось мое чело. Наш день уходит без возврата Путем всеобщим бытия; Таким, как Вы, я был когда-то, Вы станете такой, как я. Но уберег от разрушенья Я некий дар — он не прейдет, Мне с инм не страшно лет теченье, Его и время не берет! Да, Ваши чары несравненны,— Но те, что мало ценит свет, Одни пребудут неизменны, Переживут и Ваш расцвет. Они спасут, быть может, славу Меня очаровавших глаз, И через сотни лет по праву Заставят говорить о Вас; Среди грядущих поколений, Где я признанье обрету, Лишь из моих стихотворений Узнают Вашу красоту. И пусть морщины некрасивы, Маркиза юная моя, Но старцу угождать должны Вы — Когда он сотворен, как я.

МОЛЬЕР

БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЮ

Довольно, Муза, я начну сердиться! Вы, право, лени образец… К монарху на поклон явиться Давно пора вам наконец! Извольте посетить дворец С утра, немедля — вот мое веленье! За августейшее благоволенье Где ваша благодарность королю? Скорее в Лувр! Но только, вас молю, Свое перемените облаченье: Не всяк вас любит в нем, как я люблю… Увы нам! При дворе не ко двору Камена: Ее простой наряд — иным укор… Там ценят только то, что услаждает взор. Свой облик изменить всенепременно Вам надлежит; падев мужской убор, Маркизом станьте, дерзко и надменно Взирающим на ближних сверху вниз. Вы помните, как выглядит маркиз? Над париком, струящимся волнами (Мотовки-моды дорогой каприз!), Увенчанная перьев облаками, Пусть шляпа выдается, словно мыс; Пусть брыжей низвергаются каскады На куцый донельзя камзол, И, в довершенье маскарада, Подкладкою плаща чаруйте взгляды, Наружу вывернув его подол. Теперь вы стали, изменив обличье И нацепив всю эту ерунду, Воистину персоной на виду… Пройдите же, как здесь велит обычай, Причесываясь на ходу, Гвардейский зал от края и до края, Показывая всем, что тут вы — свой, Кому кивнув, кому махнув рукой, По имени вельможных окликая, Что придает, по мнению повес, Им в свете обаяние и вес. Не прячьте гребешок: оп пригодится В дверь спальни королевской поскрестись. Что за толпа! Откуда все взялись? Не протолкаться, не пробиться… Вам остается только влезть На подоконник с ловкостью завидной, Так, чтоб любому стало видно, Что вы и шляпа ваша тоже здесь. Тут, сверху, как моряк, узревший брег, Кричите: «Доложить, что прибыл Имярек!» Не помогло? Тогда, как дьявол сущий, Кидайтесь сквозь толпу к дверям, на абордаж! Вонзайтесь топором в людскую гущу: Быть всюду первым — козырь ваш! И если даже грозный страж Вас отпихнет, как стражам всем присуще, Работайте, мой друг, локтями пуще, Не отступая ни на шаг. Заняв позицию, расположитесь так, Чтоб тот, кто сей порог перешагнет по праву И в королевский попадет покой, Был вынужден и вас увлечь с собой, Но нраву то ему иль не по нраву. Пробравшись, проскользнув ужом в дверную щель, Вперед стремитесь вновь, как делали досель: На лаврах почивать не время. К монарху подойти поближе — ваша цель. Но вьется вкруг него придворных карусель, Любезных царедворцев племя. Быть может, осадить тихонечко назад И, не сливаясь с этим хороводом, Дождаться, чтоб король, пусть мимоходом Остановив на Музе взгляд, Ее признал пред всем народом, Не обессудив за наряд? Вот тут-то, не теряя ни мгновенья, Пока бы государь на вас взирал, Смогли бы вы в обширный мадригал Облечь души своей благодаренье… И прозвучали бы, как флейта и кимвал, Слова признательности, клятвы, уверенья В готовности его величеству служить, Сил не щадя за все благодеянья, Которыми решил он одарить Столь недостойное таких щедрот созданье, Чей разум, жизнь, искусство, дарованье Отныне и навек ему посвящены, Чтоб славу воспевать и чаровать досуги… Превозносить свои грядущие заслуги, Как Музы прочие, и вы уметь должны… Но речи долгие не манят Их слышащих сто раз на дню, И слишком важными делами занят Монарх, чтоб вникнуть в вашу болтовню. Вам стоит лишь начать затейливую фразу, Как существо ее он угадает сразу И, вас прервав с чарующей сердца Улыбкой мудрою и благосклонной, Пройдет, блестящей свитой окруженный, Оставив вас, не молвившей словца, Не доигравшей роли до конца… Ну что ж, сочтите речь произнесенной И — удалитесь из дворца!