Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

ФРАНСУА-ТРИСТАН ЛЕРМИТ

МЕСТО ПРОГУЛКИ ДВУХ ВЛЮБЛЕННЫХ

Ода

У этой сумрачной пещеры, Где воздух чист, где даль нежна, Здесь с галькой борется волна, А с тенью — свет голубо-серый. Устав бороться до заката, Зыбь умиряется в садке, Где умер, лежа на песке, Изнеженный Нарцисс когда-то. И в гладь зеркальную у грота Сам Фавн внимательно смотрел И увидал, как пожелтел, Стрелою раненный Эрота. Купырь в тиши завороженной, Камыш, поникший над водой, Здесь кажутся подчас мечтой Воды, в дремоту погруженной. Природы благотворной сила, Плодотворящая миры, В те изумрудные ковры Цветы пурпурные

вкрапила. Ни разу роща и поляна Не посещались турачом. Будила тишину кругом, Трубя в рожок, одна Диана. Священен Дуб для поколений: Надрежь кору, и вместо смол Кровь потечет. Застонет ствол, И скорбные услышишь пени. Воспоминаньем горе множит В зеленой роще Соловей. Он, боль излив души своей, Печаль на музыку положит. В своем искусстве несравненный, Возобновляя перелив, Он стонет где-то в кущах ив, Согретых солнцем в час блаженный. На Вязе том в самозабвенье Две Горлицы заводят спор И разрешают свой раздор В минутном, страстном объясненье. Анхиз с Кипридой в вечер вешний Блуждали как-то под горой, И два Амура меж собой Повздорили из-за черешни. Среди дорог в лесах дремучих Поют и пляшут Нимфы там, Позволив розовым кустам Весь век цвести без игл колючих. Ни разу не взмущали леса Ни ветр, ни молния, ни гром. Я вижу: разлито на всем Благоволение Зевеса. Смотри, Климена! Все смеется! Покуда вечер не прошел, Сойдем с тобою в дивный дол И сядем около колодца. Послушай, как Зефир в ракитах Вздыхает о своей любви! Горит огонь в его крови, И розы рдеют на ланитах. Его уста благоуханны. Он дышит всюду, где стоим, С дыханьем амбровым твоим Мешая дух жасмина пряный. Нагнись над зыбью — и в сапфире Вод затемненных узришь ты Твой облик, полный красоты, Очаровательнейший в мире! И ты постигнешь над волною, Зачем, пытая гладь струи, Я называл глаза твои Царями, звездами, судьбою. Верь, если б ты перерядилась В мужчину, как ни холодна, И ты была бы влюблена, Сама бы ты в себя влюбилась…

КОРАБЛЬ

Я, Древо пышное, плавучим судном стало, В горах возросшее, мчусь ныне по волнам; Когда-то я приют отрядам птиц давало, Теперь солдат везу к далеким берегам. Плеск весел заменил веселый шум ветвей, Листва зеленая сменилась парусами; С Кибелой разлучась, я чту богов морей, Как встарь соседствуя вершиной с небесами. Но прихоти свои есть у судьбы слепой, Я у нее в руках, она играет мной, Гнев четырех стихий сулит мне участь злую: Нередко ураган мой преграждает путь, Волна, обрушившись, мне разрывает грудь, И я боюсь огня, но больше — твердь земную.

УВИДЕВ БЕЛЫЙ СВЕТ

Увидев белый свет, бессильным быть вначале, Почти не двигаться и только есть и спать; Потом от строгости взыскательной страдать, Чтоб знанья наконец твой разум увенчали. Затем влюбиться вдруг, и чтоб тебя встречали Не слишком холодно, забыть былую стать, Склоняясь перед той, чье сердце не понять И кто не радости приносит, а печали. Лукавить при дворе, а после, став седым, Бежать от шума прочь, к местам своим родным, И старческую хворь влачить в уединенье,— Вот светлая судьба! О, беспросветный мрак! Неужто это все столь важно, чтоб в смятенье Так жизнью дорожить, бояться смерти так?

КОНЧАЕТСЯ МОЙ ДЕНЬ

Кончается мой день. И на закате дня Приметы старости я узнаю с тоскою, И вот уж смерть сама, чтоб выманить меня, Стучится в дверь мою дрожащею рукою. Как солнце в небесах медлительно плывет, А завершает путь стремительным паденьем, Так завершается и времени полет, Так дни последние нам кажутся мгновеньем. Пора нам погасить огонь страстей былых, Пора нам позабыть о радостях земных, Суливших некогда

нам столько наслаждений. Отвергнем жизни сон, что мог еще вчера Нас удержать в плену обманчивых видений: Нам к сну последнему готовиться пора.

ПРЕКРАСНАЯ НИЩЕНКА

Мадригал

Ее лица очарованье, Ее прелестные черты — Просящей речи отрицанье, Опроверженье нищеты. И пусть для полноты картины Тяжел игруб ее наряд,— Чуть приоткрыты губ рубины, Зубов жемчужины блестят. Ее глаза — как два сапфира, И выше всех сокровищ мира Венец из золотых кудрей. Зачем же ремесло такое? Чтоб золото лилось рекою, Лишь наклониться надо ей.

ГИЙОМ КОЛЬТЕ

* * *

Ласкает все мой взор, на все глядеть я рад: Великолепен двор веселый за оградой, Величественны львы под строгой колоннадой, И нежным кажется их разъяренный взгляд. Под тихим ветерком деревья шелестят, На шорох соловей ответствует руладой, Цветы напоены магической усладой: Не звезды ль у небес похитил этот сад? Аллея милая с нежданным раздвоеньем, Не оскверненная пустой толпы вторженьем, Еще хранит, Ронсар, твоих шагов печать. Увы, тщеславное желанье вечной славы! Мой след я на песке могу с твоим смешать, Но где в моих стихах твой гений величавый?

* * *

Вы брали прелести во всех углах вселенной, Природа и Олимп расщедрились для вас. У солнца взяли вы свет ваших чудных глаз, У розы вами взят румянец щек бесценный, У Геры — стройный стан, а голос — у сирены, Аврора вам дала лилейных рук атлас, Фетида — властный шаг, словесный жар — Пегас, А вашей славы блеск взят у моей Камены. Но расплатиться вы должны когда-нибудь! Придется свет очей светилу дня вернуть; Вы Гере грацию должны вернуть по праву, Авроре — нежность рук, а свежесть щек — цветам, Фетиде — властный шаг, моим катренам — славу!. Спесивость — это все, что остается вам!

ПОЭТИЧЕСКАЯ ЖАЛОБА

Я много написал, и от стихов моих Богаче стал язык, а я еще беднее, Земля запущенней, под крышей холоднее, И пусто в кладовой, где писк мышей утих. Растратою души оплачен каждый стих! Чем совершеннее поэты, тем виднее Их сумасшествие, и тем еще сильнее, Им расточая лесть, осмеивают их. Трудясь так радостно над книгой бесконечной, Я убивал себя во имя жизни вечной, Я истощал свой ум, чтобы других развлечь, Чтоб славу обрести, чей гул наскучит скоро, Чтоб высоко взлететь — и не иметь опоры, Чтоб с Музою дружить — и счастья не сберечь.

Жорж де Латур. Гадалка

ОСМЕЯННЫЕ МУЗЫ

Какой изъян в мозгах быть должен с юных лет, Чтоб с Музами водить знакомство год из году! Посадят, подлые, они на хлеб и воду Того, кто разгадать надумал их секрет. С тех пор как я пишу, мне все идет во вред, Фортуна прочь бежит, а я терплю невзгоду, Забрался на Парнас — и в скверную погоду Там пью из родника и в рубище одет. О Музы, это вы причина невезенья! Однако с возрастом пришло ко мне прозренье, И больше вам в игру не заманить меня. Я буду пить вино, а воду пейте сами, Замечу щель в окне — заткну ее стихами, И брошу лавры в печь, чтоб греться у огня.

ВРЕМЯ И ЛЮБОВЬ

Всесильным временем, что миром управляет, Был превращен пейзаж, так радовавший взор, В приют уныния, где смолкнул птичий хор И где опавший лес печаль свою являет. Так время все, что есть, на гибель обрекает, Оно империи сметает, словно сор, Меняет склад умов, привычки, разговор И ярость мирного народа распаляет. Оно смывает блеск и славу прошлых лет, Имен прославленных оно стирает след, Забвенью предает и радости и горе, Сулит один конец и стонам и хвальбе… Оно и красоту твою погубит вскоре, Но не сгубить ему любви моей к тебе.