Европейская поэзия XVII века

Коллектив авторов

ШАРЛЬ ВИОН Д'АЛИБРЕ

БОЛЬШОЙ И ТОЛСТЫЙ

Большой и толстый, я с трудом Вмещаюсь в тесном кабинете, Где о тщеславии людском Пишу сонет при тусклом свете. К чему просторы, если там Из виду близких мы теряем? Не лучше ли заняться нам Пространством, где мы проживаем? Я в тесноте своей постиг, Что не был бы я так велик, Владея царственным чертогом: В каморку втиснутый судьбой, Заполнив всю ее собой, Я

стал здесь вездесущим богом.

ТЫ СМЕРТЕН, ЧЕЛОВЕК

Ты смертен, человек, так помни, помни это! Строй планы дерзкие, верши свои дела, Но пролетят века, развеется зола, И был иль не был ты, никто не даст ответа. Где Александр-царь? Где Цезарь, чья комета Мелькнула, причинив народам столько зла? Ушли в небытие, где нет ни тьмы, ни света И где исчезло все, сгорело все дотла. Так пусть же участь их тебе примером служит, Пусть голову твою тщеславие не кружит, Ведь все равно не знать тебе таких побед. Но от деяний их, от всех чудес, что были Когда-то свершены, какой остался след? Для слуха — легкий шум, для ветра — горстка пыли.

О СУДЬБЕ

Словами «рок», «судьба», «удача» Мы склонны злоупотреблять: Случись беда у нас — и плача Судьбу мы будем обвинять. А если в чем-то преуспели И хорошо идут дела, При чем тут разум, в самом деле? Судьба нам, видишь, помогла. И также мы к судьбе взываем, Когда исхода дел не знаем,— Хорош он будет или плох. Судьбу мы превратили в бога, И это, рассуждая строго, Знак верный, что она не бог.

ПЫШНЫЕ ПОХОРОНЫ

Какие толпы у дверей! Швейцаров сколько тут на страже! Войти хотите поскорей? И близко не подпустят даже! Но я вошел, хвала богам, Хоть прав имел на это мало… Был всюду черный бархат там, И всюду золото сверкало; И, словно в воздухе паря, Там столько свеч горело зря В угоду знатным иностранцам! Там был покойник, наконец: В не меньшей степени мертвец, Чем тот, кто умер голодранцем.

* * *

Мой друг, послушайся совета: Покинем общество глупцов, Толкующих — как скучно это! — Про флот уж несколько часов. Число фрегатов и корветов, Число их пушек, парусов Не превзойдет в устах поэтов Числа бокалов и глотков. Что нам известность? Что нам слава? Все это, рассуждая здраво, Лишь дым, лишь суета сует. Кабатчику воскликнем: «Браво!» Бочонок полный лучше, право, Пустой могилы… Разве нет?

КЛОД ДЕ БЛО

КАТОЛИК ТЫ ИЛЬ ГУГЕНОТ

Католик ты, иль гугенот, Иль почитаешь Магомета, Иль в той же секте, что твой кот, Ты состоишь — не важно это. Влюбляйся в женщин, пей вино, Не обижай людей напрасно, И кто

б ты ии был, все равно Твоя религия прекрасна.

ТОТ СВЕТ — ХИМЕРА

Тот свет — химера. Этот свет Хитросплетенье всяких бед. Так пей, люби, не бойся смерти. Сам позаботься о себе, И да поможет бог тебе, Пока тебя не взяли черти.

ЖАН-ОЖЕ ДЕ ГОМБО

Я С ВАМИ РАЗЛУЧЕН

Я с вами разлучен, леса, долины, горы, Где я увидел свет и счастлив был подчас; Я с вами разлучен и словно мертв без вас: Меня лишили вы поддержки и опоры. Напрасно я стремлюсь, к вам обращая взоры, Покинуть край чужой, где сердцем я угас, Напрасно на судьбу ропщу в недобрый час: Мне вас не возвратят ни ропот, ни укоры. Вы мной потеряны — и я мертвец живой. Не здесь ты, родина моя! Но предо мной Пример Спасителя, о нем я помнить буду; Нет, я не изменюсь, пока живым слыву,— Он места не имел, где приклонить главу, А я, куда б ни шел, я чужестранец всюду.

ХАРИТА ПРОЧЬ УШЛА

Харита прочь ушла из края, где когда-то Два солнца глаз ее смотрелись в гладь озер. Зефир, чтоб ей внимать, на травяной ковер Ложился у воды, смолкая виновато. Вот лес, чьи гордые вершины в час заката, Казалось, опалял мерцающий костер. Но этих мест краса, что так пленяла взор, Оставив все как есть, исчезла вдруг куда-то. О радость дней моих, какой удел нас ждет? Подобна ты цветку: лишь утро он живет. Уходит радость прочь — печаль подъемлет знамя… Но, счастьем притворясь, печаль здесь не одна: Пустынный полон край прелестными тенями, И где Хариты нет — вновь предо мной она.

ПО МОРЮ Я ПЛЫВУ

По морю я плыву, взирая боязливо, Как самый ясный день грозу в себе таит; Благоразумие мое не победит Ее внезапного свирепого порыва. Волнам доверившись, я знал, как прихотлива Бегущая волна: ее обманчив вид; Здесь все опасностью великою грозит, А берег — это смерть, что ждет нас молчаливо. Мир с морем схож, где я, чтоб скуки избежать, В минуты зыбкого затишья мог внимать Коварным голосам, когда сирены пели. И страх меня томит, поскольку вижу я Гряду подводных скал, предательские мели И бездну черную, куда швырнут меня.

* * *

О мысли праздные, за радостью былою Зачем бежите вы? Ее не удержать. Хотим мы, чтобы вновь любовь была с тобою И сердцу твоему вернула благодать. — Химеры глупые, вы знаете, с какою Печалью нам дано о прошлом вспоминать? — Надежда верная, как любящая мать, Нам душу исцелит, не знавшую покоя. — Ах, разве я могу надеяться и ждать, Что милая моя ко мне придет опять? — Причуды верности любовной очень странны. Ты женщин не кляни. Развей душевный мрак. Ведь их отказ — ответ оракула туманный: Предскажет вам одно, а выйдет все не так.