Еженедельник «2000» или «лабиринт»
Шрифт:
почти перебивает меня пани. Я же с удивлением вглядываюсь ей в лицо – надо же, а вроде Федор, а как выглядит...
– Пан Гал уехал на конференцию по правам человека в Германию и поручил мне встретиться с вами. Давайте присядем и я вас слушаю. Раздеваюсь, но не до белья, вешаю шмотки на вешалку, усаживаюсь, достаю портфелио, начинаю предъявлять бумажки. Пани, фамилия вылетела из другого уха, нетерпеливо отодвигает мои бумажки в сторону, но я настойчив, бумаг у меня просто навалом, и наконец добираемся до аннотаций. Тут пани начинает вдумчиво вчитываться в чешские слова аннотаций мои русских воплей. Закончив с последней, категорически заявила?
– Это нам все не подходит! У нашего издательства совершенно другой профиль.
Я выкатываю на нее глаза:
– Что значит другой? Я что, вам бульварный детектив принес или порнографический роман?
– Нет-нет, нам это не подходит. Мы издаем известных авторов...
– А когда вернется пан Гал? –
интересуюсь мрачно я, собирая свои бумажки в папку.
– Пан Гал доверяет мне и поручил встретиться с вами и мое мнение тождественно мнению пана Гала. Насхледоноу пан Борода.
– Мне прийти когда стану известным? –
не выдержав, иронизирую. Пани осталась невозмутимой, улыбнувшись, повторила:
– Насхледоноу, пан Борода.
Выхожу на мороз как оплеванный. Но мне не привыкать. Ай да борец за права человека, ай да бывший диссидент... Насхледоноу – скриплю зубами себе под нос, бредя хмурыми улицами среди хмурых домов
31 января, понедельник.
Почта.
В пятницу П. с работы привезла бумажку с почты, ей ее отец доставил. Просят меня прийти на почту и получить заказное письмо от МВД. Еду на 198 автобусе, на Смихове пересадка до Ангела на метро, затем трамвай до почты. Получил еле-еле, как всегда с боем – что это за бумажка?! у вас должен быть паспорт! и так далее, распечатал, читаю чужие слова в чужих буквах. Ответ на статью в «Респекте». От МВД. Продлили срок рассмотрения моей просьбы об убежище...об азиле... Ну что же, и на том спасибо. Выхожу с почты с чувством усталости, забыв позвонить П., как договаривались, иду пешком, мимо трамвайной остановке, весь такой задумчивый... Может министру МВД морду набить?.. А может не надо? Завтра начинается февраль. Снег не падает, просто холодина. Прага серая и притихшая. И мое настроение серое и притихшее... Приеду и сяду за машинку. Буду «Трамвай в неизвестность» дошлифовывать, с черновика на чистовик перепечатывать – Вячеслав предложил ряду издательств в Москве ненаписанную книгу со своей версией причин революции и всего произошедшего со страной за 70 лет... А его стало искать перестроечное КГБ. Подмосковный поселок, населенный кроме обычных людей и необычными – кришнаит Леша, семья баптистов, поэт Гриша, Художник, Маша которая гуляет сама по себе... Убийство неизвестного – волосатого и бородатого, следом убийство Александра Меня, священника, неудавшееся покушение на Вячеслава... Чехия, ожидание азила, который скорее всего не дадут, и не написанная книга... Может быть когда-нибудь и напечатает кто-нибудь... А что – вроде бы написано неплохо, талантишко у меня есть, тема злободневная и душераздирающая, остается лишь малость – издатель...
ФЕВРАЛЬ.
7 февраля, понедельник.
МЛАДА ФРОНТА.
Еду по Радлицкой на трамвае, который пилит в неизвестность... Вокруг ободранные дома, разбитые тротуары, может еще от фашистов осталось? Не знаю... Пилю-пылю в Младу Фронту, надоумил я сам себя, прочитав рецензию журнале на выданную ими книгу современного русского писателя неизвестного мне, фамилье его мне ни хера неговорит-нешепчет, наверное говно, мы авторы текстов – категоричны в оценках. Может быть и со мною захотят дело иметь, везу им Терру Инкогниту, роман о будущем России, которой уже нет. Вместо России Тера Инкогнито, населенная дикими племенами, разговаривающими на русмате... Контролируемая ООН и внешне, и изнутри. И конечно талантливый вождь одного из племен, имеющий в помощниках двух людей из внешнего мира, мечтает захватить этот самый внешний мир – уже летающий к звездам, своим могучим войском на коровах, вооруженных дубинами... Один помощник – Главный Воин, бывший Наблюдатель ООН, второй Бринер, контрабандист предметов с Территории во внешний мир. За формой сайнс-фикшен скрывается грусть и философские раздумья – ни кого нельзя бросать на пути будущему, и нет другого пути, чем общечеловеческий. Хе-хе-хе...Обалденейшая книга! если когда-нибудь кто-нибудь ее издаст – вот это в сраку русским патриотом с пол локтя будет, ха-ха-ха...смеюсь в пустом вагоне вслух. Конечная! выпуливаюсь, прижимая пакет с рекламой «Теско» к груди, а в пакете заветное... Верчу головой, действительно конечная, и трамвай разворачивается, и дальше уже не куда – дальше какие-то развалины, фабрики или мастерские, полная жопа и талантливый писатель конца двадцатого века, а ведь действительно конец... А вот и сразу через дорогу и нужный мне 61 дом, небольшая такая громадина бетона в ободранных плитках, налево супермаркет, направо крыльцо, бетонные ступени, стеклянные двери, изучаю таблички на стане холла, кто-то на меня кричит... И громко! Поворачиваю башку – за стеклом как в зоопарке мужик и орет, видимо глухой напрочь, вот ведь мне повезло – чех, глухой и старый... Прислушиваюсь, мужик орет меньше и внятней, а! ему любопытно – куда я прусь. Показываю свободной рукой, свободной от сжимания нетленного труда – мол я сам знаю, но мужик не унимается, продолжает дальше рот разевать. Подхожу к вратнице, это местные туземцы так будки обзывают, с мужиками и бабами любопытными за стеклом, ну, что надо?
– Куда пан идет? –
с интересом интересуется мужик и сообщает, что журнал «Люди и земля» расположен... Я прерываю местного Шерлока Холмса.
– Мне журнал не нужен, я в издательство «Млада Фронта», а где оно находится – я уже прочитал на стене.
Мужик кивает головой и на всякий случай щеголяет иностранным языком – говорит мне немного странным русским – действительно издательство находится именно там, где я прочитал.
Иду пешком, игнорируя лифт, собираю слова в кучу, хотя то, что говорить в издательствах – я уже заучил наизусть. Как попугай. Ночью меня разбуди и от зубов отлетит – Добры ден, я списовател, мам на конто едну выдану книгу в накладательстве Матя, хцел бы набиднут вам инну... И так далее, и тому подобное, а П. говорит, что я по-чешски не умею, да я еще мог бы чешский преподавать, для начинающих ходить по чешским издательствам писателям говорящим на других языках... Пришел. Длинный коридор, под бородой вспотело. Ни кого нет, не на всех дверях есть таблички. Общее впечатление – ниже среднего... Не издательство, а контора эпохи развитого социализма. Начинаю искать, естественно – начинаю с секретариата, прямо политбюро, а не издательство! Молодая смазливая герла вытаращив глаза на такого дивного списователя, ведет меня в нужный кабинет. Там ни кого нет, много всего хорошего и разного, может их обокрасть? А может не надо?.. Сижу, жду, может быть еще сегодня придет, все же не пятница, не лето, да и время одиннадцати нет, вон и мобиль на столе валяется, может у человека проблемы с желудком...или с жопой...а я... И дождался, неплохой на первый взгляд мужик моих лет с улыбчивой мордой, следом еще какой-то молодой в наглаженном костюме, мужик-то по простому, ну джинсы, ну пуловер-рубашка, дальше перечислять? Носок-трусов он мне не показывал. Оттарабаниваю заученное, показываю статьи-рецензии, хвастаю – участвовала рукопись в конференции Пэн-клуба и на книжной ярмарке, но вам притащил другую. Выкладываю труд, мужик с интересом листает, затем показывает мне «Респект» с моими черными очками и шляпой с бисером. Признаюсь что это я. Расстаемся с мужиком по-хорошему, то есть я ему оставляю рукопись, он мне дарит визитку, читаю – пан Михачек, он предлагает названивать, забегать, вообще – быть как дома и не стесняться. А я и не стеснялся – выпил две чашки чаю и сахару положил от души, раз на халяву. Потряся с мужиком друг другу руки и сообщив молодому в костюме – насхледаноу, выхожу в коридор. Тихая радость распирает мне мочевой пузырь... Лирики от меня не дождетесь, я вам не Тургенев, я Володя Борода, хипарь, прошедший школу мужества в советских лагерях...А дабл в «Младе» Фронте так себе. Но получше, чем у Мати. Там совсем караул.
Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Ангел с картонными крыльями в Арго, Песок из Калифорнии пересыпают в Авроре, аннотация на Звезды для Командора тщательно изучают в Вышеграде, с Матей у меня договор для радио, блин! да я же самый настоящий писатель! Главное не позабыть – куда что дал, так как прайсов на копии у меня нет, везде даю оригинал, потерять не долго... Да, совсем позабыл –
Жду трамвай. А он за углом выдерживает график и характер. Немного радуюсь... Главное не сглазить... Вроде бы этот Михачек серьезно отнесся, я на всякий случай и Историю российского преступного мира захватил, вдруг заинтересует, но он Терру взял... Ура, едем, все же в вагоне теплей. А за окнами ободранные дома улицы Радлицкой. Караул...
17 февраля, четверг.
МАТЯ.
П. получила зарплату за распространение между чехами книг о паровозах, я сделал копию перевода (П. перевела, кто же еще. Конечно она!) рассказа из «Песок из Калифорнии», везу его Мате, а вдруг? Аннотация на Ангела его не заинтересовала, странный Либор человек... Надо еще захватить сумочки для Хосе, такие небольшие, для ксив и прайсов на шею, что бы в трамвае номер «22» люди из Румынии не украли... С темной кожей люди. Местные с темной кожей тоже не дураки – кто не копает ям вдоль улиц для труб и не носит на стройках песок, бетон и все остальное, то же трамвай номер 22 любят, медом что ли там намазано? не знаю... Черт с ними, пусть крадут – сидеть им. А я к Мате. Там мне поулыбаются, чай правда больше не предлагают, но это и понятно – сколько можно чаем поить? выдали одну книгу, рецензии все хорошие, кроме одной, да и та, в «Новых книгах» номер сорок, не литературной стороны касается, не понравилось видите ли пану... Как же его, а! Милану Юнгманову, что беженцы между собою ножами махают, подумаешь – по два года в одних стенах, с одними и теми же рожами, без просвета впереди и выхода, ну и что? так ведь не бьют, жрать дают, и в шею не гонят, так какого такого? А?! Ну козел... И годов мне прибавил, вместо 1958 написал, что я с 1938, представляете? Хипарь с 1938 года?! ну улет... Бегу по Люблянской, подмораживает, сверху серое небо, снизу серый асфальт – зима в Праге. Снег выпал – в горах, можешь поехать на жопе, если лыж нет или ноги кривые, прибежал... Очки, платок с шеи, отдаю рассказ, ни какой заинтересованности, а чего же ты ожидал? думал сбегутся все работники издательства и начнут рвать друг у друга листы? Да нет, бормочу себе под нос на обратном пути в сторону метро, чего уж, я понимаю – нас, авторов много, а издательств не очень... Вот если бы по издательствам шныряли нобелевские лауреаты, да еще бы дарили свои рукописи, вот так да бы был бы просто ништяк...для издателей...а авторы могли бы на хлеб зарабатывать копанием ям, вместе с теми цыганами, которые не крадут... А что тут такого? Стою на перроне, жду поезда в сторону Качерова и Гайя, я же молодой и здоровый, на мне же пахать можно! мне же всего сорок один! и болел я только туберкулезом из серьезных болезней, но это не считается... Давно это было и выздоровел давно. У меня же плечи, ну... ну не знаю, в узкие двери, от шкафа к примеру, не влезают... За стеклом автобуса проплывают серые хрущебы, по местному панеляки, я еду к своей машинке, к своим мыслям, к своему крику на бумаге... Завтра надо отнести Хосе сумочки, может быть продаст, только же он гад в два раза дороже продает, чем мне дает, цену накручивает, а за такую цену даже не каждый немец купит... Не говоря уж о чехах.
18 февраля, пятница.
ВЫШЕГРАД, АВРОРА, Хосе.
Холод, серое небо, а у меня настроение почему-то ништяк! Да, жизнь удивительная штука, правильно сказал Владимир Маяковский перед тем как прострелил себе башку. Был бы у меня пулемет, я бы под плохое настроение тоже бы наверное прострелил бы...да не одну... Издателей на свете много. И бюрократов что не дают азил тоже навалом... Шутка. Пулемета нет, длинные волосы и хорошее настроение удерживают меня от опрометчивых шагов в сторону терроризма. Повезло гадам... А вот и наш магазин на Оплеталова. Здороваюсь с продавцом имеющим хвост, интересуюсь Машурками. Еще не нет. Иду в издательство. Пять ступенек вверх из торгового зала.
– Добрый день. Что скажете нового?
– Добрый день. Консультант еще не отозвался, читает. Звоните, –
и улыбка на тридцать два зуба. я тоже растягиваю в ответ губы и показываю не совсем здоровые зубы в неполном комплекте – какие есть, других не держим. Трогательно прощаемся и я бегу дальше. Может быть надо было узнать адресок консультанта да встретить его вечерком?.. Вот бы смеху было!..
Пансион «Унитаз», напротив оплот полиции, пустая улица Бартоломейска, только автомобили припаркованные, на углу магазин с галстуками, он нам побоку, а вот и наша подворотня с нашей заветной дверкой с глазком и звонком. На замок закрытая, видимо что бы пол писатели не топтали, а то взяли моду – по издательствам рыскать, а телефон на что? позвонил, сказал что написал и повесь трубку. Надо будет – тебя позовут, а на нет и суда нет. Звоню, открывают, захожу. Приводят даму, в кабинет не зовет, я помню – там ковролин, а у меня с собой пылесоса нет, в коридоре же получаю порцию отповеди – ваша аннотация изучается, да-да, я все прекрасно понимаю – лист размером А4 с испачканной машинкой одной стороной требует тщательного изучения... Может быть послать на экспертизу? – интересуюсь у дамы.
– Не понимаю?
Вытягивается рожа у дамы. Пардон – слегка помятое жизнью лицо, я щерюсь в улыбке – шутка, поворачиваюсь и бегу к Хосе.
Хосе аргентинец, вместе с чешской женой держит магазин на Ильской, секи-хенд фешион, то есть хиппово-андеграундные шмотки, в последнее время с уклоном в «космическое», сумочки берет естественно на комиссию, естественно накручивает сто процентов, естественно жалуется на жизнь. Покупателей мало, аренда высокая, машина старая, недавно ездил к друзьям в Германию...Потратился бедолага... Я ему в ответ оптимистически – не работаю, книги не печатают, в Германию съездить не могу – нет ксив, жду азил уже год с лишним, метро ездит днем с большими перерывами, но зато ремонтирую его не я... Почти как у Довлатова в одном из рассказов. Улыбаемся друг другу, трясем руки и расстаемся хорошими друзьями. Нам с Хосе делить нечего – азил он не ждет, книг не пишет и на метро не ездит. У нас с ним разные дороги. Вот стану я бизнесменом, конкурентом Хосе, вот тогда он и взвоет... Но это я думаю будет еще не скоро, МВД Чехии бдит интересы Хосе и не даем мне азил с ксивами. Хотя и положняк... Прогуливаюсь в сторону Славянской библиотеки, что притаилась почти под крышей Клементинума, кстати – Клементинум это комплекс средневековых зданий с дворами, церковью, темного камня, когда-то монастырь, теперь же конгломерат культуры: библиотека – главная что ли в стране, и славянская, музей, хранилище, концертный зал, архив... Одним словом огромнейшая кормушка для огромнейшей массы бездельников, ни хера не производящих и в общем-то ни хера не делающих. Зарплата естественно за счет дураков-налогоплательщиков. А когда-то Клементинум принадлежал монахам-иезуитам, ну средневековый комплекс для средневековых интеллектуалов... Возьму там какого-нибудь современного автора, для отдыха мозгов, почитаю, люблю я это дело, почти как граф Толстой – попишу немного, пошью сумочки для Хосе, почитаю... Мне бы еще ксивы и прайсов немного, граф-то все имел, и был бы у меня сплошной ништяк. Но и так жаловаться грех. У нас в семье хоть П. работает, а вот Эдуарду Лимонову пришлось даже слугой работать...Я наверное тоже в слуги подамся... Или в дворники. Буду философски мести улицу и подбирать окурки, а вокруг меня будет бить ключом жизнь, я же буду из нее черпать сюжеты, описывать их на бумаге и складывать в картонную коробку. Когда коробка наполнится, можно будет отнести ее сборный пункт утильсырья... И на вырученные прайса купить веревку... Только если кто-то думает о том, что я повешусь – так это со мною мимо, я же скорей парочку издателей особо вредных удавлю, чем сам вздернусь. У меня натура другая, не интеллигентная, я же по простоте своей и в морду дать могу... Хоть и пацифист. Как в том самом анекдоте – да я тебя за пацифизм прибью!..