Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 2
Шрифт:
могло скоро осуществиться. Свадьба наша зависела главным образом от того, устроится ли дело с "Русским вестником". Федор Михайлович собирался съездить
на рождестве в Москву и предложить Каткову свой будущий роман. Он не
сомневался в желании редакции "Русского вестника" иметь его своим
сотрудником, так как напечатанный в 1866 году роман "Преступление и
наказание" произвел большое впечатление в литературе и привлек к журналу
много новых подписчиков {17}. Вопрос
свободные средства для аванса в несколько тысяч, без получения которых
немыслимо было нам устроиваться новым хозяйством. В случае неудачи в
"Русском вестнике" Федор Михайлович предполагал немедленно по окончании
"Преступления и наказания" приняться за новый роман и, написав его б_о_льшую
часть, предложить его в другой журнал. Неудача в Москве грозила отодвинуть
нашу свадьбу на продолжительный срок, - может быть, на целый год. Глубокое
уныние овладевало мною при этой мысли. <...>
К тому же, будучи отягощен долгами, Федор Михайлович должен был сам
предлагать свой труд в журналы и конечно, получал за свои произведения
значительно менее, чем получали писатели обеспеченные, вроде Тургенева или
Гончарова. В то время как Федору Михайловичу платили за "Преступление и
наказание" по полутораста рублей с печатного листа, Тургенев в том же "Русском
вестнике" за свои романы получал по пятисот рублей за лист {18}.
Всего же обиднее было то, что, благодаря нескончаемым долгам, Федор
Михайлович должен был спешить с работою. Он не имел ни времени, ни
возможности отделывать свои произведения, и это было для него большим горем.
Критики часто упрекали Федора Михайловича за неудачную форму его романов, за то, что в одном романе соединяется их несколько, что события нагромождены
друг на друга и многое остается незаконченным. Суровые критики не знали,
вероятно, при каких условиях приходилось писать Федору Михайловичу.
Случалось, что первые три главы романа были уже напечатаны, четвертая -
набиралась, пятая была только что выслана по почте, шестая - писалась, а
остальные не были даже обдуманы. Сколько раз я видела впоследствии искреннее
отчаяние Федора Михайловича, когда он вдруг сознавал, что "испортил идею, которою так дорожил", и что поправить ошибку нет возможности.
Сокрушаясь о тяжелом материальном положении моего жениха, я утешала
себя мыслью, что в недалеком будущем, через год, я буду иметь возможность
коренным образом помочь ему, получив в день моего совершеннолетия
завещанный мне отцом моим дом.
Моим родителям принадлежали с конца сороковых годов два большие
участка земли (около двух
Костромской улицам. На одном из участков находились три деревянных флигеля
и двухэтажный каменный дом, в котором мы жили. На втором участке были
выстроены два деревянных дома: один отдан был в приданое моей сестре, другой
27
– предназначался мне. Продав его, можно было получить тысяч более десяти, которыми я и хотела уплатить часть долгов Федора Михайловича. К большому
моему сожалению, до совершеннолетия я ничего не могла предпринять. Моя мать
уговаривала Федора Михайловича сделаться моим попечителем, но он
решительно отказался.
– Дом этот назначен Ане, - говорил он, - пусть она и получит его осенью,
когда ей минет двадцать один год. Мне же не хотелось бы вмешиваться в ее
денежные дела.
Федор Михайлович, будучи женихом, всегда отклонял мою денежную
помощь. Я говорила ему, что если мы любим друг друга, то у нас все должно быть
общее.
– Конечно, так и будет, когда мы женимся, - отвечал он, - а пока я не хочу
брать от тебя ни одного рубля. <...>
XVII
Быстро промчалось время до рождества. Федор Михайлович, последние
годы почти всегда проводивший праздники в семье любимой сестры, В. М.
Ивановой, решил и на этот раз поехать в Москву. Главною целью поездки было, конечно, намерение предложить Каткову свой новый роман и получить деньги, необходимые для нашей свадьбы.
Последние дни перед отъездом Федор Михайлович был очень грустен: он
успел полюбить меня и ему тяжело было со мною расставаться. Я также была
очень опечалена, и мне почему-то представлялось, что я его более не увижу. Я
бодрилась и скрывала свою печаль, чтобы его еще более не расстроить. Особенно
грустен он был на вокзале, когда я приехала его проводить. Он очень нежно
смотрел на меня, крепко пожимая мне руку, и все повторял:
– Еду в Москву с большими надеждами, а как-то мы свидимся, дорогая
моя Анечка, как-то мы свидимся?! <...>
Из Москвы Федор Михайлович прислал мне два милых письма, очень
меня обрадовавших. Я перечитывала их десятки раз и с нетерпением ждала его
возвращения {19}.
Федор Михайлович пробыл в Москве двенадцать дней успешно окончил
переговоры с редакцией "Русского вестника". Катков, узнав о намерении Федора
Михайловича жениться, горячо поздравил его и пожелал ему счастия. Просимые
же, в виде аванса, две тысячи обещал выдать в два-три срока в течение