Ф. М. Достоевский. Новые материалы и исследования
Шрифт:
Вчера Федор Михайлович передал мне для пересылки вам "Братьев Карамазовых", вышедших на днях отдельным изданием. Так как вы уже этих братьев прочли в "Русском вестнике", то я с вашего позволения придерживаю их у себя для прочтения. Расходится роман очень быстро: уже продано на три тысячи рублей (в четыре дня); все же издание в четыре тысячи экземпляров обошлось в четыре тысячи рублей, так что скоро книга будет продаваться в чистый барыш. Анна Григорьевна рассчитывает получить чистого барыша десять тысяч рублей — конечно, если все издание будет распродано [1403] …
1403
Достоевский в это время выслал ряду своих родных, друзей и знакомых экземпляры только что вышедшего в свет отдельного издания "Братьев Карамазовых".
Издатель "Русской мысли" Вукол Михайлович Лавров (1852-1912) писал Достоевскому 30 декабря 1880 г. из Москвы:
"…Позвольте мне высказать вам мою глубочайшую сердечную благодарность за присланный мне экземпляр "Братьев Карамазовых". Эта книга с вашей надписью будет служить мне, во всю мою жизнь, напоминанием о тех немногих отрадных моментах, которые я имел счастье провести в живом общении как человек с человеком, с тем, кто по своему великому художественному таланту и еще более по своей способности понимать и делать понятным другим сокровеннейшие движения человеческой души, казался мне в своих произведениях титаном, которому можно только удивляться, созерцать его величие, пред которым можно
Но при всем моем желании выразить то чувство глубочайшего уважения и восторженной симпатии, которое во мне внушают ваша личность и ваши произведения, я признаю недостаточными все слова, все выражения, которыми могу располагать. Могу только сказать, что из всех подарков, которые я получал, самым драгоценным для меня будет ваша книга и надпись на ней.
Глубоко уважающий и искренно, всею душою преданный вам Вукол Лавров" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.6.11).
Несколько ранее, в письме к жене, датированном 27 мая, Достоевский следующим образом охарактеризовал Лаврова:
"Мой страстный, исступленный почитатель, питающийся моими сочинениями уже многие годы" (Письма. — IV. — С. 154).
Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 30. Помета о получении: 16 декабря.
223. А. Г. Достоевская — Н. М. Достоевскому
<С.-Петербург> 26 декабря 1880 г.
…Федор Михайлович поручил мне ответить вам на ваше письмо от 23 декабря [1404] , так как сам нездоров и занят по горло. Вы просите его разрешить Шеру продать восемь или десять десятин на покрытие вашего и племянников долга Александре Михайловне, т. е. на покрытие 2500 р. Но в таком случае вы оцениваете десятину в 250 р., тогда как самая высшая цена, за которую продавали, — 95 р. за десятину, да притом это самые лучшие места, а в среднем числе можно продать по 50 р.; следовательно, чтоб выручить 2500 р., следует продать пятьдесят десятин. А так как Александра Михайловна пожелает получить свои деньги с Шера, около пяти тысяч, то придется продать еще сто десятин, а всего от 150 до 200 десятин хорошего леса. Вы сами видите, как это далеко от восьми-десяти десятин. Но продать такое количество десятин — значит обесценить имение совершенно, так как будут выбирать лучшие места, а останутся худшие, на которые не найдется покупщиков. Так вот почему Федор Михайлович не может согласиться на продажу имения участками, подесятинно. Есть единственный выход из этого положения: чтоб нас выделили землею, т. е. лесом, как было условлено прежде, а именно нам выделили четыреста десятин Ширяева, а Андрею Михайловичу выделили двести десятин Пехорки. Но так как до ввода во владение разделиться нельзя, то можно пока до раздела написать, так сказать, предварительный договор, по которому Шер, Ставровские, вы и племянники обязуетесь как только мы все будем введены во владение, нам выделить четыреста десятин Ширяева, а Андрею Михайловичу — двести десятин Пехорки от такого-то до такого-то места. Но на случай, если б Шер, или Ставровские, или племянники захотели потом отказаться от этого договора и не захотели нам отделить четыреста десятин Ширяева, а Андрею Михайловичу двести десятин Пехорки, то тогда Шер, Ставровские или племянники обязаны уплатить нам неустойку в восемь тысяч <…> Итак, многоуважаемый Николай Михайлович, теперь от вас зависит, как вы решите это дело: если захотите нас выделить этим предварительным договором, то тогда выделяйте и тогда делайте с остальным имением что хотите. Если же не желаете нас выделить, то что делать — пусть имение продается с публичного торга, и мы все понесем убытки <…>
1404
В этом письме Н. М. Достоевский сообщал брату:
"Я писал Анне Григорьевне, прося разрешить Шеру продать от 8 до 10 десятин и поставить их при разделе на мой и племянников счет, и тогда тебе не было бы никакого ущерба <…> Поэтому, милый и дорогой брат, разреши, без ущерба себе, продажу означенного количества десятин, чтобы только развязаться с Александрой Михайловной и очистить имение от опасного долга <…> Что же касается до моего согласия на раздел, то тебе давно известно, что я во всем согласен с твоими желаниями и противоречить не буду…" (Авт. // ИРЛИ. — 29701. — C. CXIб4).
Известите, если возможно, скорее о вашем решении [1405] …
Автограф // ИРЛИ. — 30413. — С. CXIIIб9.
224. Е. А. Штакеншнейдер — А. Г. Достоевской
<С.-Петербург. 1880 г.?>
Голубушка, мама посылает вам рисунок, акварель моего покойного отца [1406] . Это вид окрестностей Ревеля, и наверху надпись, сделанная рукой отца. Эта акварель сделана была давно, еще мой отец был молод и жил в имении гр. Бенкендорфа, Фалле, около Ревеля. За этот рисунок, надеюсь, что вы в субботу покажете не только Федора Михайловича, но и себя. Милочка, так вам досталось! А я-то была вам рада! <…>
1405
Ответное письмо Н. М. Достоевского неизвестно.
14 января 1881 г. он писал Достоевскому:
"…Помоги мне сколько можешь. Нужда пришла небывалая. Новый год я встретил с семью копейками и теперь прихожу в уныние, не зная, что начать. Прошлогодние работы окончены, а новых еще нет, а тут безвыходное положение. Хотя ты не вполне веришь в мои болезни, а между тем, в настоящее время, я так слаб ногами, что даже плохо хожу по комнате <…> Надеюсь, дорогой мой брат, что ты меня не осудишь, что я обращаюсь к тебе — это для меня главное…" (Авт. // ИРЛИ. — 29701. — С. CXIб4)
1406
Андрей Иванович Штакеншнейдер (1802-1865) — известный архитектор.
Оля [1407] очень благодарит и посылает три рубля. А я когда же получу: черновую "Карамазовых", адрес Славянского комитета и два портрета Федора Михайловича?..
Автограф // ЛБ. — Ф. 93.II.9.150.
225. И. И. Румянцев — А. Г. Достоевской
<Старая Русса. Начало января 1881 г.(?)>
…Я глубоко благодарен за дорогой для меня подарок Федору Михайловичу и надеюсь, что вы понимаете мое душевное к вам уважение и извините меня за несоблюдение формы.
1407
Ольга Андреевна Штакеншнейдер (Эйснер) — сестра Елены Андреевны.
С великою охотою начал с начала и прочитал я книгу, подаренную мне, следовательно два раза читал. И искренно скажу, что благодарю бога за то, что вынес из нее. Только теперь во всей ясности и полноте понял я сущность этого произведения. Можно дивиться глубине проникания в чужие души и последовательности и ясности изображаемых событий. Действительно, чтобы понять всецело Федора Михайловича, надобно приложить силу своего разумения, потому что Федор Михайлович — не просто описатель внешних событий, а потому речи прокурора и адвоката, помимо того, что они высказывают дорогие мысли, очень много облегчают понимание и положительно
1408
Н. К. Лебедев-Морской писал А. С. Суворину 23 января:
"Желаю напечатания прилагаемого фельетона не столько для себя, сколько ради справедливости. Тут идет речь о "Масонах" Писемского, известие о смерти которого застало меня только что окончивши статью. О романе никто до сих пор не сказал ни слова, даже вы в обзоре журналистики забыли упомянуть о нем, а между тем за прошлый год только замечательного и было, что "Масоны" да Карамазовы"…" (Авт. // ЦГАЛИ. — Ф. 459. — Оп. 1. — Ед. хр. 2263).
Автограф // ЦГАЛИ. — Ф. 212. — Он. 1. — Ед. хр. 208.
226. А. Г. Достоевская — А. М. Достоевскому
<С.-Петербург. 13 января 1881 г.>
…Вы дали нам слово написать нам, что узнаете проездом через Москву от Шера. Нас это ужасно интересует, и Федор Михайлович поручил мне напомнить вам о вашем обещании. Действительно ли имение назначено в продажу; согласен ли Шер на выдел? Согласны ли вы на выход из наследства, как мы предполагали? Будьте добры, ответьте нам на наши вопросы.
Федор Михайлович поручил мне передать вам его уважение…
Автограф // ИРЛИ. — Ф. 56. — Ед. хр. 56.
227. В. К. Савостьянов — А. Г. Достоевской
Шацк. 15 января 1881 г.
…Я все поджидал известий о том имении, про которое говорил вам, поэтому и не писал вам до сих пор. Купец Емельянов, продавец имения, видя возрастающую ценность земли, с двадцати тысяч, которые он просил летом, просит теперь тридцать пять тысяч, и, вероятно, ему дадут эту цену, если не теперь, то через год <…> Но у меня есть в виду отличное имение для вас <…> Я очень рад был бы услужить вам. Да и весь Шацкий уезд с восторгом думает о возможности считать Федора Михайловича своим <…> Прошу вас передать мое приветствие и глубокое уважение Федору Михайловичу [1409] …
1409
Имение в Шацком уезде Достоевским приобретено не было.
Автограф // ИРЛИ. — 30252. — C. CXIIб6.
Дата почтового штемпеля.
228. О. Ф. Миллер — А. Г. Достоевской
<С.-Петербург> 20 января 1881 г.
…Был я в субботу [1410] без вас у Федора Михайловича и попал невпопад, чем и объясняю полученный мною — к тому же и навсегда — отказ от чтения. Потом Федор Михайлович смилостивился немножко и подал некоторую надежду. Я по своему опыту знаю, что, когда погрузишься в писанье, а тут кто-нибудь прилезет с посторонними вопросами, то не можешь такого непрошенного гостя не счесть хуже татарина [1411] . Вот почему до окончания "Дневника" и не надо мешать Федору Михайловичу. Но вы имеете возможность поговорить с ним о пушкинском вечере 29 января, выбрав такую минуту, когда вы ему нимало не помешаете. Будьте же адвокатом за Пушкина и за меня, грешного. Если уж Федор Михайлович решается более не огорчать наших глупых "либералов" тем приемом, какой всегда делает ему публика, то пусть хоть раз, для Пушкина, он плюнет на либералов и прочтет из "Бориса Годунова": "Достиг я высшей власти" и "Царскую думу", а также "Пророка", или же, наконец, по собственному его выбору, все, что ему будет угодно. Пусть сделает это отчасти и для меня: право, я заслужил этого, любя Федора Михайловича всею душою. Я бы выждал окончания "Дневника" и сам пришел опять к Федору Михайловичу, но ведь афиша должна быть выпущена никак не позже воскресенья (хорошо бы и ранее — вечер 29-го, в четверг). Вот почему я и прошу вас, улучив добрую минутку, заручиться согласием Федора Михайловича хотя бы только на постановку его имени в числе участвующих (подробную афишу можно бы тогда выпустить попозже).
1410
Суббота приходилась на 17 января.
1411
Эпизод, о котором здесь идет речь, подробно освещен в XXII главе "Воспоминаний" Н. Н. Страхова "Последние минуты", составленной, как говорится в подстрочном примечании, "общими силами очевидцев".
"Дней за десять до той кратковременной болезни, которая свела Федора Михайловича в могилу, зашел к нему О. Ф. Миллер напомнить ему о данном им обещании участвовать в пушкинском вечере 29 января (в день смерти поэта). Незваный гость, как это часто и случалось с Федором Михайловичем, оказался для него хуже татарина. О. Ф. Миллер не сообразил, что Федор Михайлович как раз дописывал тогда январский номер возобновляемого им "Дневника писателя". Он выбежал к посетителю в прихожую с пером в руке, страшно взволнованный — отчасти, как сам тут и высказал, опасением, пропустит ли ему цензура несколько таких строк, содержание которых должно развиваться в дальнейших номерах "Дневника", в течение всего года. "Не пропустят этого, — говорил он, — и все пропало" (известно, что, не имея средств для внесения залога, он должен был издавать свой "Дневник" под предварительною цензурою). Строки, так его беспокоившие, надо думать, те, которыми открывается 5-й отдел 1-й главы "Дневника" <…>: "На это есть одно магическое словцо, именно "Оказать доверие". Да, нашему народу можно оказать доверие, ибо он достоин его. Позовите серые зипуны и спросите их самих об их нуждах, о том, чего им надо, и они скажут вам правду, и мы все в первый раз, может быть, услышим настоящую правду"". (Биография… — С. 321).
Вверяю вам участь пушкинского вечера…
Автограф // ЛБ. — Ф. 93.II.6.86.
229. А. Г. Достоевская — О. Ф. Миллеру
<С.-Петербург> 20 января 1881 г.
…Федор Михайлович поручил мне написать вам, что он будет читать у вас 29 января во всяком случае, то есть даже в случае, если б ему запретили его январский "Дневник" (чего он так опасается) [1412] . Таким образом вы смело можете выставить его имя в числе участвующих. Федор Михайлович желал бы прочесть из последней главы "Евгения Онегина" и тем ограничиться, так как чтение этой главы займет не менее двадцати-тридцати минут. Если найдете нужным переговорить с Федором Михайловичем, то зайдите к нам от трех-четырех когда угодно. Федор Михайлович хоть и страшно занят, но для вас у него время найдется.
1412
В этот же день начальник Главного управления по делам печати Николай Савич Абаза (1837-1901) писал Достоевскому (по поводу выпуска в свет очередного номера "Дневника писателя"):
"Прошу извинить, что задержал, никаких препятствий, конечно, нет" (Авт. // ЛБ. — Ф. 93.II.1.1. Написано на визитной карточке Абазы).
Очень прошу вас, многоуважаемый Орест Федорович, не сердиться на Федора Михайловича за его нетерпеливый и строптивый тогдашний прием: Федор Михайлович и всегда болезненно раздражителен, а тут "Дневник" его окончательно замучил. Я очень рада, что мне удалось уговорить Федора Михайловича читать и тем исполнить вашу просьбу…
Автограф // ИРЛИ. — 30420. — С. CXIIIб9.
230. О. Ф. Миллер — А. Г. Достоевской
<С.-Петербург> 21 января 1881 г.