Факел Геро. Часть 2

Астрович Ната

Девушка знала, что господин Агафокл прислал её в Тритейлион в качестве подарка для своей тётушки. Но как Хиона ни старалась, так и не смогла вспомнить, видела ли она Агафокла до отъезда в поместье. Зато господин Агафокл не забывал напоминать, что именно его она должна благодарить за свою счастливую судьбу.

Как выразить благодарность племяннику госпожи, девушка не знала. Сначала она хотела посоветоваться на этот счёт с господином Идоменеем, но не решилась беспокоить его, а вот госпожа ответила на её вопрос: «Мой племянник — благородный человек, и никогда ничего не потребует от тебя, Хиона. Но если ты хочешь показать ему своё особое расположение,

то достаточно быть с ним приветливой, любезной и услужливой».

И вот сегодня, сейчас, она поступила вопреки совету своей любимой госпожи: не откликнулась на просьбу господина Агафокла проводить его до покоев Федры, не была услужливой и любезной.

Агафокл не торопился войти внутрь гинекея. Он смотрел, как девушка чуть ли не бегом пересекла площадку между хозяйскими домами и скрылась в андроне. Замешательство Хионы молодой мужчина оценил по-своему: решил, что девчонка влюблена по уши. Самодовольно улыбаясь, он вошёл в широко распахнутые двери гинекея.

— Агафокл!

Федра расцеловала племянника в обе щёки. За прошедшие годы Агафокл почти не изменился: он, как и семь лет назад, носил локоны до плеч, любил ткани с тонкой драпировкой, несколько золотых и серебряных цепочек украшали его грудь, а на белых холёных пальцах сверкали драгоценные перстни. И всё так же не проявлял никакого интереса к своим делам, проводя дни в праздности, лишь иногда, чтобы не прослыть городским идиотом*, принимал участие в народных собраниях.

От такого необременительного существования тело молодого мужчины покрылось лёгким жирком, и несовершенства фигуры приходилось прятать за дорогой многослойной одеждой.

Внутренняя наполненность этого богатого бездельника тоже не претерпела значительных изменений. Не научившись толком разбираться в чувствах и поступках окружающих, Агафокл часто отталкивал от себя желающих ему помочь и привечал тех, кто хотел лишь поживиться за его счёт. Даже неприязнь молоденькой рабыни умудрился принять за любовь! Впрочем, с любовью у него тоже не складывалось, поэтому он предпочитал платить за ласки звонкой монетой, не тратя время на пустые ухаживания.

Широким жестом хозяйка гинекея предложила занять Агафоклу место у низкого трёхногого стола, накрытого цветастой скатертью с бахромой и уставленного различными яствами: молодым овечьим сыром, розовыми тонко нарезанными ломтиками мяса, свежими овощами и зеленью, белым ноздреватым хлебом, орешками в меду, фруктами на серебряном блюде и вином в узкогорлом запотевшем кувшине.

— Отобедай со мной, дорогой племянник.

— Благодарю за приглашение, милая тётушка.

Федра отпустила Галену и принялась сама ухаживать за гостем: наполнила его килик разбавленным вином, а в свой налила чистую воду из источника Мэлины.*

— Богам! — мужчина плеснул несколько капель вина на пол.

Некоторое время они провели в молчании, вкушая пищу, а затем Агафокл поинтересовался:

— Как дела в вашем поместье тётушка? Я слышал, многие жалуются на неурожаи.

— Так и есть, — кивнула Федра. — Зерна соберём в этом году меньше, чем в прошлом. Посмотрим, вызреет ли до конца виноград, слишком дождливым и холодным для него было лето. Вот овощей ждём много, им дожди пошли впрок. Но овощи не повезёшь на заморские рынки, в отличие от вина и зерна. Не знаю, чем Идоменей будет заполнять трюмы своих кораблей весной, — вздохнув, добавила она.

— А что же ваш управляющий? Совсем не справляется со своими обязанностями?

— Нисифор? Ну нет,

Идоменей очень высоко его ценит. Только Нисифор не может заставить тучи не изливать холодные дожди на наши поля.

— Я уверен, что ваш супруг, тётушка, найдёт выход из любой, даже самой неблагоприятной ситуации, — сказал Агафокл, втайне надеясь, что Федра начнёт жаловаться и наговаривать на мужа. Любые нападки в адрес ненавистного Идоменея были для молодого мужчины как мёд для языка.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво проговорила Федра. — Боюсь, что если Идоменей так же редко будет приезжать в поместье, всё здесь со временем придёт в упадок.

— Разве планы его изменились, и он не собирается вернуться в Таврику вместе с кузенами?

— Увы! — Федра тяжело вздохнула. — Не хотела портить тебе настроение, дорогой племянник, но Идоменей прислал мне письмо, в котором говорит, что сыновья решили остаться в Афинах и основать там свою торговую компанию. Они собираются торговать не только зерном с наших равнин, но и египетским, ведь в жарком Египте снимают урожаи по нескольку раз в год. Впрочем, я не совсем хорошо разбираюсь в том, что они затеяли. Важно лишь одно — мои дети будут обустраивать свою дальнейшую жизнь не здесь, не в Таврике. Что касается Идоменея… — тут Федра внезапно умолкла.

«Вот если бы он тоже остался в Афинах и никогда не возвращался ни в Прекрасную Гавань*, ни в Тритейлион!» — продолжил про себя Агафокл, но лицо сделал сочувственное, а вслух произнёс:

— Как жаль, тётушка…

Федра ничего не ответила. Она сидела в своём любимом кресле, подперев голову рукой, в глазах её была печаль.

Агафокл

Агафокл, не желая первым прерывать тягостное молчание, отвёл взгляд от лица женщины и посмотрел в окно. Увидев настежь распахнутые ставни андрона, поёжился: «Словно он здесь, проклятый Идоменей!» Но его беспокойство прошло, когда в глубине андрона мелькнул девичий силуэт: «Наверное, Хиона там хозяйничает». Теперь мысли молодого мужчины потекли в другом направлении.

Эта белобрысая девчонка со своими дурацкими ужимками совсем его не интересовала. Худющая, с мальчишечьей стрижкой и резкими, неуклюжими движениями, она ничем не напоминала тех гладких, с округлыми формами прелестниц, что принимал он на своём ложе. Только в будущем, когда её бледное невесомое тельце нальётся сладким женским соком, она сможет рассчитывать на его внимание. Или…

Агафокл замер и перестал дышать, чтобы не спугнуть необычную мысль. Что если обратить её расположение к нему против несносного Идоменея? Влюблённая дурочка может много чего выведать о планах своего господина! Надо использовать её как лазутчика в логове врага!

Агафокл чуть не рассмеялся вслух — так понравилась ему эта идея.

Через распахнутые окна андрона невесомыми струями лился свет, на квадратных плитках пола дрожали солнечные блики, ветерок парусом надувал лёгкие летние занавески. На чёрной доске абака* ярко-жёлтым пламенем вспыхнули медовые капли, и Хиона улыбнулась им как старым знакомым: «Ну здравствуйте, паучок, мушка и жучок».

Она здоровалась с псифосами* всякий раз, как приходила в покои господина. Сколько лет прошло, а Хиона всё вспоминала ту давнишнюю историю, когда стащила электроны-псифосы* из андрона. И как Клития пыталась её защитить, взяв вину на себя, а она сама пошла с повинной к господину Идоменею, который, ко всеобщему удивлению, не только не наказал её за воровство, но и взял под свою защиту.