Факел Геро

Астрович Ната

Идоменей немного постоял под крышей галереи, чтобы настроиться на соответствующий лад. Внутри храма было тихо и пусто, жители города предпочитали приходить сюда в первой половине дня. Двенадцать олимпийцев под предводительством Зевса глядели на него с высоты десяти локтей. Идоменей по привычке попытался прикинуть, во сколько могла обойтись каждая статуя, но тут же одёрнул себя. Приблизился к Громовержцу, поблагодарил его за дарованную удачу и пообещал принести богатые подарки. Больше всего даров было сложено у статуй Посейдона и Гермеса-умножающего прибыль, что не удивительно – горожане благодарили богов за бескровное завершение сезона мореходства, за помощь

в торговых делах.

Стук деревянных подошв о плитки пола заставил мужчину обернуться. Два храмовых раба-иеродула пришли, чтобы убраться у алтарей, узнав Идоменея, они низко поклонились, и один из рабов поспешил удалиться. Идоменей знал, куда ушёл иеродул, и приготовился ждать, раб долго не возвращался, а когда вернулся, то не подошёл к Идоменею. Рабы возились у алтарей, то и дело поглядывая на мужчину. Стук монеты о каменный пол, заставил рабов оставить свои дела и броситься к тому месту, где стоял Идоменей. Они чуть не устроили драку у его ног, но Идоменей не пожелал одарить нерасторопного раба, и ему пришлось вернуться к своей работе, тот, что оказался более проворным, остался стоять рядом с мужчиной, он своей сгорбленной в поклоне спиной выражал полную готовность услужить господину.

– Что верховный жрец, болен? – спросил Идоменей.

– Нет, господин, когда я видел его последний раз, он был здоров.

Такой ответ несколько озадачил Идоменея, он был главным благодетелем этого храма, и никогда верховный жрец не упускал возможности побеседовать с ним наедине. Возможно, какие-то жреческие дела мешали ему поспешить навстречу важному гостю, но насколько он знал, в ближайшие дни не предполагалось никаких пышных торжеств в стенах этого храма. Идоменею показалось слишком унизительным продолжать разговор с иеродулом и он потребовал провести его к верховному жрецу.

– Приветствую тебя, верховный жрец.

Седовласый сухенький старичок, прогуливавшийся в храмовом саду, подскочил от неожиданности, увидев Идоменея, он сердито глянул на иеродула, но тот уже бежал прочь, крепко сжимая в кулаке монетку.

– Идоме…, – воскликнул, было, жрец, но быстро исправился, – господин Идоменей! Вернулись? Рад вас видеть.

Но по выражению его лица было видно, что совсем не рад.

– Эпаф, – Идоменей назвал жреца по имени, потому что давно знал его, ещё до того, как он стал священнослужителем, – к чему все эти церемонии, иеродул ушёл, зови меня по имени.

– Не могу, господин Идоменей, с недавних пор всё изменилось, поэтому прошу вас не называть меня Эпафом.

– Что изменилось? Ты перестал быть Эпафом?

– Вы всё смеётесь, господин Идоменей, а надо плакать и молиться, молиться и плакать. Просить богов о прощении за попрание, за осквернение.

– Эпаф! Да что с тобой? Кто посмел прийти в твой храм, чтоб надсмехаться над богами? Наверное, какой-то чужеземец?

– Чужеземец?! Нет! Ещё нет! Но скоро свершится правосудие, и тот, кто поменял эллинских богов на варварских, будет исторгнут из Прекрасной Гавани, и тогда он сможет отправиться прямиком к своим милым скифам в объятия безумных энареев. Возможно, на первых порах дикари сочтут его забавным, но это ненадолго, когда он им надоест, они сделают из его глупой башки кубок для вина и будут передавать его из рук в руки распевая свои заунывные песни, – жрец хотел продолжить, но закашлялся.

Идоменей молчал, он уже догадался, о ком идёт речь, и собирался выведать у верховного жреца, что именно произошло, и насколько всё серьёзно. Пока Эпаф прочищал горло, он попросил:

– Расскажи мне всё

по порядку.

– Нет! – Эпаф замотал седой головой. – Через два дня, господин Идоменей. Вы всё узнаете через два дня.

Идоменей вернулся домой мрачнее той чёрной тучи, что уже нависла над городом. Гектор, узнавший за много лет все оттенки настроения своего господина, понял, что не стоит сейчас говорить с ним. Безмолвной тенью он скользил вокруг Идоменея, помогая ему переодеться в цветной персидский халат тонкой стёжки, подал чашу для омовения рук, затем салфетку для утирания, принял от вошедшего раба поднос с едой и поставил на низкий трёхногий столик. Хозяин Тритейлиона молча опустился на клинэ рядом со столиком и, отщипнув от хлебца кусочек, не отправил его сразу в рот, а задумчиво мял в пальцах. Только когда Гектор убедился, что его господин получил всё, что ему необходимо для трапезы и отдыха, позволил себе сказать:

– Ваша супруга прислала послание, господин, она рада узнать, что вы вернулись и находитесь в добром здравии. Далее госпожа сообщает, что повозки доехали до Тритейлиона в целости и сохранности, ещё спрашивает, когда вы собираетесь приехать в своё поместье, а также желает вам всяческого благополучия.

Гектор замер в ожидании ответа, но Идоменей молчал. Капли дождя тяжело застучали по подоконнику, Гектор бросился закрывать ставни, в комнате сразу стемнело.

– Схожу за огнём, – сказал Гектор в темноту.

– Не надо огня, – ответил Идоменей, – в темноте мне легче думается, а пока пошли кого-нибудь за Кодром.

Глава 18. Неоплаченные счета

– Шкура индийского тигра жёлтая с чёрными полосами на красной подкладке, 100 мин. 26 локтей расписной ткани для шатра, 280 драхм. Подушки, набитые пером, обшитые золотой бахромой, 160 драхм. Метрет хиосского вина, 100 драхм. Плата Перибею, 10 драхм. Кто такой? – поднял глаза Идоменей.

– Устроитель праздников в доме господина Агафокла, – объяснил Кодр.

– Так, дальше… рапсод, две флейтистки, арфист и барабанщики, акробаты, на всех 35 драхм. Благовония, масло для светильников… – Идоменей быстро пробежал начало свитка глазами, – Два десятка угрей по 3 драхмы за пару, мёд, метрет хиосского вина, специи… Вот! Пятьдесят золотых статеров, взятых у трапезита Евномия. Стленгида с орнаментом из пшеничных колосьев и цветов, золотая чеканка, 45 мин. Ожерелье серебряное с тремя рядами подвесок, один из рядов со вставками из золотистого электрона, 32 мины. Серьги золотые с подвесками в виде колесницы Гелиоса… браслет в виде змеи, глаза змеи из индийских смарагдов… бусы жемчужные… венок золотой с листьями плюща… перисцелиды с колокольчиками из серебра… двенадцать серебряных булавок… две золотые фибулы, филигрань…

По спине Кодра струился пот, он всё ждал, когда господину Идоменею надоест читать длинный список, и он посмотрит в конец свитка, где выведена итоговая сумма, тогда грозы не миновать.

– Кувшин серебряный, скифская чеканка, два дерущихся льва… гребень черепаховый, инкрустация перламутром, так… зеркальце… шкатулка, вырезанная из цельного розового камня, крышка с золотым навершием… пятнадцать локтей пурпурного шёлка, десять локтей синего, семь локтей шнура, сплетённого из разноцветных нитей, сандалии серебряные, сандалии позолоченные, шесть локтей виссона… колесница, инкрустированная слоновой костью и позолоченным серебром, заказанная в мастерской ремесленника Алексиса, но ещё не изготовленная, уплачено вперёд 30 мин… Хм…