Факел Геро

Астрович Ната

Заметив, что жена не разделяет его взглядов по воспитанию сыновей, господин Идоменей увёз их подальше от неё. Вместо того, чтобы склониться перед решением своего супруга, Федра выбрала гибельный для себя путь – оспаривать все решения мужа, находя поддержку в своём племяннике Агафокле. «Агафокл!», - Галена вздохнула – ещё одна её боль, он остался сиротой будучи младенцем, и она с госпожой Федрой, всячески заботились о нём, но видимо боги решили посмеяться над отпрыском знатного рода, к сожалению, молодой человек не стал продолжателем дела своей семьи, и вёл совершенно безумный образ жизни. Галена снова вздохнула, ей было жаль господина

Агафокла. «Бедный господин Агафокл! Бедная госпожа!»

Хозяйка Тритейлиона, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, раскладывала свои старые наряды, как заправский торговец раскладывает товар в своей лавке. Давно она не ощущала такого прилива сил. Маленькая рабыня пришлась ей по душе, и Федре не терпелось окружить это дитя своей заботой. Когда-то она мечтала о дочери, но не сложилось… в каком-то смысле эта девочка лучше, чем родная дочь, ведь рано или поздно с дочкой пришлось бы расстаться, отдав её замуж, в чужую семью… а эта, эта останется рядом с нею навсегда!

– Галена! Галена, ты меня слышишь?

– Да, госпожа, – служанка с трудом оторвалась от своих горьких раздумий.

– Нужно послать кого-нибудь на кухню, наверняка, малышка голодна.

– Хорошо, госпожа. Сказать, чтобы ей приготовили поесть?

– И принесли еду сюда, в мои покои.

– Госпожа! Неужели вы хотите, чтобы рабыня трапезничала здесь? При вас? В ваших покоях?

– Почему нет? – пожала плечами Федра.

– Но она дикарка! Скорее всего, не умеет вести себя за трапезой и своей неумелостью оскорбит ваш взор! – вскричала Галена.

– Вот и посмотрим, каковы её манеры.

Галена первая решила прекратить этот спор, её госпожа просто околдована этим ребёнком, и говорить с нею сейчас бесполезно, нужно запастись терпением и выждать, когда маленькая рабыня совершит какую-нибудь оплошность, тогда, возможно, Федра сама разочаруется в ней.

– Госпожа, – дверь приоткрылась, в хозяйские покои заглянула Клития, – мы пришли, госпожа. Можно войти?

– Конечно, заходите!

Клития внесла на руках девочку, укутанную в простыню, не дожидаясь вопроса выпалила:

– Она чистенькая, госпожа! И такая беленькая! Как снег! Я боялась сажать её в лохань с горячей водой – вдруг растает.

– Дай-ка её сюда!

Федра освободила девочку от простыни, принялась вертеть её и разглядывать.

– Госпожа, есть ли какие-нибудь притирания, чтобы сделать кожу такой же белой как у этой малышки?

Молоденькая рабыня хоть и была рыжеволосой, но кожу имела смуглую.

– Вряд ли, Клития. Она такой родилась.

Галена, наблюдая за восторгами вокруг маленькой рабыни, не выдержала и сказала:

– Госпожа, вы хотели послать на кухню. Пусть Клития сбегает.

– Благодарю, что напомнила, - Федра обратилась к рабыне, – милая, сходи к кухарке, попроси у неё еды для девочки.

Когда девушка ушла указала Галене на шерстяной отрез голубого цвета:

– Что, если выкроить для неё тёплую накидку на зиму, хватит даже на капюшон.

– Госпожа! Одумайтесь! – возмутилась служанка, – эта ткань слишком дорога, чтобы шить из неё одежду рабыне.

– Зато голубой ей будет к лицу…

В покои словно вихрь ворвалась Клития с подносом в руках:

– Вот, госпожа, принесла! Можно, я сама покормлю её?

Две женщины наблюдали, как маленькая рабыня, кусала маковый пирожок, запивая его тёплым молоком с мёдом. Помощь Клитии не понадобилась.

Девочка ела аккуратно, откусывала ровно столько, чтобы кусочек можно было жевать с закрытым ртом, правильно держала в руках чашу с молоком.

И здесь она побеждена, Галена с раздражением смотрела на ребёнка, глупо надеяться, что Федра так быстро остынет к этой девчушке, поэтому, скорее всего, до возвращения господина Идоменея избавиться от неё не удастся. А вот когда приедет хозяин, тогда посмотрим, он не любит, когда нарушают его приказы и увы, первой поплатится за непослушание его супруга. Всё ничего, если бы после стольких лет брака хозяйка Тритейлиона охладела к своему мужу, но Федра любила Идоменея так же страстно, как и в первые годы замужества. Все ночи, когда он пребывал в поместье, она ждала его на своём ложе. Для её нежного любящего сердца его упрёки были болезненны вдвойне, но гордый нрав не позволял ей принять полностью власть мужа над собой, что приводило к недоразумениям и разладам.

Подчинись она Идоменею, возможно, тогда он не судил бы о поступках жены так строго, не наказывал бы её своим недоверием. Такое противостояние между супругами обычно разрушительно для обоих, но женщина страдает сильнее. Замкнутая в ограниченном пространстве гинекея, особенно в богатых семьях, она имеет самые смутные представления о жизни, что течёт за стенами дома. У мужчины всё по-другому - он свободен и открыт миру. Оставив свою недовольную жёнушку охранять семейный очаг, мужчина может вести себя так, как ему заблагорассудится, ограничить его может только собственная фантазия и денежные возможности, ну и ещё законы полиса, которые легко обходятся, если имеешь достаточно денег на литургии. Господин Идоменей был богат, правда, до Тритейлиона ни разу не доходили слухи о каких-либо неблаговидных его поступках, впрочем, до гинекея Тритейлиона обычно не доходило ничего. Как прекратить этот круговорот размолвок между господами Галена не знала, она только наблюдала, как её госпожа год за годом теряет свою женскую привлекательность, её живые тёмные глаза тускнеют, лишь изредка в них возвращался прежний блеск, как сегодня, когда она хлопотала вокруг новой рабыни.

После отъезда сыновей у госпожи Федры появилась привычка подолгу сидеть в кресле и грустить, для удобства она приказала обить одно из кресел мягкими подушечками. За это лето она заметно располнела, и, несмотря на то, что сейчас её формы были приятны любому взору, в будущем такой образ жизни не сулил ничего хорошего. Всем известно, что излишняя дородность крадёт у женщины не только красоту, но и годы.

Пока госпожа Федра со своей рабыней Клитией возились с ребёнком, пока Галена предавалась своим невесёлым размышлением, недолгий осенний день догорал. В дверь постучали, вошла рабыня с жаровней, она прикрыла ставни и зажгла лампионы. В мягком желтоватом свете тело девочки сияло, как навощённая статуя.

– Посмотри! – воскликнула госпожа Федра, – Посмотри! В вечернем полумраке наша загорелая кожа кажется чёрной, а её… её светится!

– Да, госпожа, – вторила ей Клития, – так и есть! Это чудо!

– Знаешь, Клития, я думаю, что следует дать ей другое имя!

– Какое же, госпожа?

– Надо подумать. Например, сравнить с чем-нибудь. Она бела как…

– Как снег…

– Снег? – задумалась госпожа Федра, – Почему нет? Отличное имя! Что ты скажешь Галена? – обратилась женщина к служанке, но та лишь пожала плечами.