Фальдийская восьмерка
Шрифт:
– Когда, говоришь, у вас пропал механик? – пробормотал калека, сводя очередную трубку к корпусу устройства и дергая рычаг. Компрессор прочихался, застучал, и по трубам второго этажа заструился эйр, освещая хозяйские спальни и гардеробные через развешанные под потолком светильники. От проснувшихся нагревателей потянуло теплом.
– Неделю назад, – с готовностью протараторил Тильдар. Как всегда сбивчиво и как всегда скороговоркой. – Ночью возился, копался, свет палил в мастерской, а под утро пропал. Ни одна тварь даже не пикнула, молчали, хотя волчары обычно не затыкаются. И ночь такая, тихая-тихая, облачная, жуткая. Мороз тогда ударил бесснежный, все по халупам попрятались, а он взял и пропал. Орали много, в лес хотели идти искать, но не пошли. Бандиты там, а он может тут спрятался
– Пропал он у вас гораздо раньше, когда руки с плеч на задницу переползли.
Калека кривил душой и совершенно бесстыже врал, набивая себе цену. Сгинувший в неизвестном направлении механик прекрасно знал свое дело и содержал свое хозяйство в идеальном порядке. В любом клане его с радостью заключили бы в ошейник и запихнули в недра огромной машины. Подобными талантами клановые не разбрасывались.
Брак чихнул от скопившейся на трубах пыли, оперся на трость и поковылял вдоль затянутой легкомысленной зеленой тканью стены, в очередной раз давая себе зарок не раскрывать при Тильдаре рта. Своим многословием тот мог разбудить камень, а наивной недалекостью – еще и заставить того рыдать.
Дом казался бесконечным. Скрытые за полотняной обивкой шланги приходилось искать на ощупь, а жизненно важные устройства прятались по пыльным кладовкам и каким-то замаскированным нишам, чтобы не смущать своим грубым видом изнеженный взор местных обитателей. Изрядно облегченный за последний месяц протез то гулко бухал по пушистому ковру, то звонко лязгал по деревянному настилу, а Брак был почти счастлив. Было в этом огромном доме что-то от гигатрака с его темными, тесными, насквозь провонявшими маслом и эйром внутренностями. Механик на скорую руку осмотрел очередной движок, скрытый за аляповатой картиной на стене, подкрутил вентиль и потопал к широкой лестнице наверх, краем уха вслушиваясь в доносящуюся снизу ругань.
– …вно бы принял предложение. Союз Вольных Городов это… – басовито гудело из обеденного зала.
– Вольных, Рас, Вольных! – лязгало в ответ, – Вольные они лишь до тех пор, пока не вступят в этот Союз. Сначала общие границы, затем общие налоги, а дальше что? Общая казна? Общее производство плетенок? На моей земле я сам решаю…
– Был бы с ними - , не ждал бы сейчас полудня. Восемь, и час наедине с твоим ученым.
– Три, и ты в его сторону даже не смотришь. Чем твой Союз помог Синеводке? Подречью?
Затянувшийся торг между северянином и фальдийцем утомил присутствующих в зале очень быстро, к тому же исход его был предрешен заранее, а вопрос стоял лишь в цене. Дом был настоящей крепостью, оружия и выучки у местных хватало, и в обычной ситуации на самозванца не обратили бы никакого внимания, обошлись бы своими силами. Но шарки здорово путали любые планы.
И в самом деле, достаточно пары поднявшихся мертвецов внутри кольца стен, чтобы вся оборона покатилась к шаргу. У нападающих такие же проблемы, и все вместе это грозит из небольшой битвы перерасти в кровавое побоище, где не будет победителей или проигравших, а под угрозой окажется само существование Шалариса. Одиночные шарки давно не были для лесовиков угрозой – огонь их отлично отгонял, повадки мертвецов старательно изучали, да и жахатель здесь был у каждого третьего. Но поднимись разом с десяток оживших покойников, и без организованной обороны уже не выстоять. А как ее организуешь, если на дворе ночь, а сам ты вооружен лишь тем, что выудил из собственных штанов, пока брел облегчиться в ближайшие кусты? Именно так закончила свое существование фактория летрийцев – ночью что-то шарахнуло, вдребезги разнеся загоны для невольников и склады, а дальше в охватившей городок панике полегло слишком много людей. Шарков после такого было уже некому останавливать. Часть летрийцев успела покинуть пылающий поселок на грузовом цепе, но большинству повезло куда меньше.
Сонатар бросать в пустоту камни не собирался, поэтому свои шансы был готов повышать до последнего. Чем нагло и цинично пользовался жадный фальдиец.
Начальник стражи ушел проверять бойцов на постах, Жерданы увязались за ним, а Брак предложил, пока есть время до полудня, проверить эйносы и прочую начинку
Когда перемазанный маслом калека закончил с подвалом и принялся за первый этаж, в обеденной все еще спорили. Раскон настаивал на заключении гильдейского контракта, с привлечением официального печатника, а Сонатар тратить время на выковыривание пропоицы из кабака не желал, предлагая решить все между собой. Побеждала лень и жадность.
К концу осмотра Браком второго этажа спорщики наконец добрались до торга, а по завершении третьего – стены наконец прекратили трястись от гневных воплей и северянин с фальдийцем ударили по рукам, осипшие и довольные друг другом.
Выбравшись на крышу через люк, калека оперся на невысокий, заснеженный парапет и проводил взглядом удаляющуюся в сторону пристани фигуру. Грузную, в фиолетовом халате, сопровождаемую знакомой пыльной шубой. Раскон не торопился, шел медленно и даже вальяжно, заставляя ощутимо нервничать подпрыгивающего от нетерпения управляющего.
– Как думаешь, уговорит? Я бы уговорил, но мне не дают, – поделился своими мыслями Тильдар, – Мне все говорят, что я любого заговорить смогу, но к горжам не пускают. Убедительность и искренность, меня еще отец так наставлял. Будь искренним, но убедительным, иначе твою искренность воспримут как слабость и будут насмехаться. Мне по жизни вообще помогает, батя не последним человеком здесь был, пока от горячки не слег. Жаль, что меня не отправили, я бы враз договорился. Этим речникам ведь что надо? Искренность им нужна, честность. Все ведь свои люди здесь, одну землю делим промеж собой…
– Воду, – машинально поправил его Брак. От бесконечного потока слов начинала болеть голова, а историю про отца он за последние полчаса слышал раз пятнадцатый. – Помолчи.
В способности Раскона убедить капитанов присоединиться он не сомневался. Куда больше опасений у механика вызывала крыша дома. Плоская, почти квадратная, огороженная невысоким парапетом, она представляла из себя идеальную наблюдательную площадку, с которой как на ладони был виден весь Шаларис. Выше располагалась только причальная мачта на вершине холма, но цепов там давно не было. Сама мачта выглядела плохо – пару недель назад неизвестные злодеи подпилили два опорных столба из пяти, от чего всю конструкцию лихо перекосило набок. Не настолько, чтобы ее невозможно было свести обратно, но вполне достаточно, чтобы этого нельзя было сделать быстро. Ремонт занял бы несколько дней, которых у людей Сонатара не было. Да и почему злодеи неизвестны? Очевидно, кому выгодно сейчас лишить поселок воздушной связи. Причаливать в плохую погоду, без мачты, да еще и в зимнее время рискнут только самоубийцы или гравицепы.
Плоская крыша в краях, где полтора сезона снег валит почти безостановочно, это глупое решение. Это очевидно даже выросшему среди кочевников Браку, который еще полгода назад знал про дома лишь то, что в них живут и обогревают дровами всякие не-кочевники. Но глупым оно кажется лишь для того, кто не может себе это позволить. Северянин на своих желаниях не экономил, поэтому даже сейчас по припорошенной снегом площадке бродил укутанный в безразмерную парку паренек, уныло шкрябая по доскам широкой лопатой.