Фальшивый грош
Шрифт:
— Джеки, — повернулся он ко мне, — постарайся понять. Да, Элинор была глупенькой, поверхностной во многих отношениях, но в то же время была она и умная, и очаровательная. А в общем, какой бы ни была — она моя жена, и ее убили. И я хочу докопаться — кто. Это мой долг перед ней.
Он быстро взмахнул рукой.
— Ну и разумеется, хочу снять с себя подозрения. У меня вероятных мотива два, а больше мотивов нет ни у кого, вот и получается — единственный и главный подозреваемый — я. И все это понимают.
— Почему — два?
— Видишь ли, помимо ревности,
— Карл, — я крепко сжала ему руку, — не надо!
Он взял мою руку и ласково повернул, разглядывая царапины на ладони.
— А теперь есть и третий человек, ради которого мне необходимо найти разгадку убийства…
— Что? — я удивленно взглянула на него.
— Я хочу, — медленно проговорил он, — быть свободным, чтобы попросить тебя выйти за меня замуж.
Я улыбнулась.
— Для этого тебе не нужно разыскивать убийцу. Вообще-то, знаешь, тебе с самого начала было не удрать от меня! — легко объявила я. — С того самого момента, когда я позвонила тебе в дождь, и ты так враждебно держался со мной.
Карл расхохотался, но тут же посерьезнел.
— Джеки, ты не понимаешь. Не представляешь себе, каково это, когда ловишь косые взгляды украдкой. Когда тебя подозревают даже те, кто не хочет сомневаться в тебе — но они не дураки и невольно анализируют и сопоставляют, а факты таковы, что волей-неволей приходится сомневаться. Вот сейчас ты сидишь тут на солнышке, твоя рука в моей, тебе спокойно, безопасно — ведь я только что вытащил тебя из моря. Но, предположим, мы поженимся. Ты уже знаешь — я вспыльчив. А если так — то, может, и правда, отомстил жене, легкомысленно вступившей в связь с другим? Как, по-твоему, тебе не придет на ум такое? А в тех случаях, когда ты будешь лежать без сна в темноте, гадая, кто в действительности убил Элинор?
Я попыталась перебить Карла, но он поднял руку.
— Слушай, Джеки! Ты должна меня выслушать. Как насчет тех случаев, когда ты задержишься вечером? Всегда будешь уверена, входя в темный дом, что я доверяю тебе? Всегда будешь чувствовать себя в безопасности со мной рядом?
— Прекрати! — вскочила я. — Карл! Не смей говорить так!
Он смотрел на меня.
— Ты всегда будешь так уверена? Позволь усомниться. Потому что это — противно природе человека. От фактов, Джеки, не уйти. Выпадут моменты, когда тебя уколет сомнение, вопреки тебе самой. Я не могу вынуждать тебя жить с такими сомнениями.
Руки у него сжались.
— Но даже если сможешь ты — не смогу я!
Мы оба замолчали. Потом Карл поднялся, захватил мою одежду и пустую фляжку.
— Пойдем! — позвал он другим тоном, почти весело. — Тебе пора домой. Сумеешь сама дойти до машины?
— Конечно. Но, Карл…
Легко дотронувшись пальцем до моих губ, он улыбнулся, покачав головой:
— Хватит! На сегодня
— Ты спас мне жизнь! — я оглянулась на море. — Есть ли в мире слова, чтобы выразить мою благодарность?
— Не падай снова в воду! А то опять нарушатся мои планы дописать картину.
Мы молча направились к машине — не оттого, что нам было нечего сказать друг другу, наоборот — слишком много. Измучилась я невероятно и с облегчением нырнула в машину. Никогда еще обивка не казалась мне такой чудодейственно мягкой. Я откинулась на спинку, пока Карл снимал холст. Казалось, прошла тысяча лет с тех пор, как он укреплял его на мольберте.
Усевшись за руль, Карл пристально взглянул на меня.
— Уверена, в больницу не надо?
— Абсолютно. Вряд ли смогу завтра вести обычный прием, но в норму приду. Хотя сейчас и самой с трудом верится.
Он не спросил меня, как я объясню, что со мной произошло, и мне не пришло в голову уверять его, что не стану распространяться об открытии, что на самом деле пловец он первоклассный. Мы оба приняли все, как должное.
Я надеялась, что сумею проскользнуть к себе незаметно; мне хотелось принять ванну, переодеться и разобраться в запутанных мыслях, а уж потом представать перед любопытным миром. Но когда я поднималась на крыльцо, вышла миссис Барнард.
— О, доктор Фримен… Ох, что это с вами?
— Так глупо, миссис Барнард, — я быстро импровизировала на ходу. — Гуляла по камням у моря, забыв про прилив, меня и смыло волной. Повозило по камням, прежде чем удалось выбраться. К счастью, у Карла Шредера нашелся комбинезон с курткой в машине, и я переоделась: моя одежда, разумеется, вымокла насквозь.
Лицо у миссис Барнард стало совсем испуганным.
— Моя дорогая девочка! Вы ведь утонуть могли! И Карл Шредер! Надо ж, именно он оказался с вами в такой момент!
— А что такого? Почему нельзя быть с Карлом в такой или любой другой момент? — резко потребовала я, не успев подумать.
— Да он же совсем не умеет плавать! — удивленно посмотрела на меня миссис Барнард. — Не мог спасти вас!
— А-а, — по-дурацки промямлила я, — и правда! Но к счастью, я быстро выбралась сама, так что неважно…
Как можно было с уверенностью предсказать — следующие несколько дней жизнь для меня была далеко не комфортна, но скоро и синяки и усталость прошли. В среду вечером после обеда я отправилась навестить Карла: меня донимали разные вопросы.
Миссис Уилкис, его пожилая домоправительница, открыла мне дверь и слегка удивленно взглянула на меня.
— Вы к мистеру Шредеру, доктор?
— Если он дома, — я слышала, в гостиной работает телевизор.
— Он у себя в кабинете, — и нехотя добавила, — можете в гостиную пройти, подождать, я скажу ему.
— Нет, — покачала я головой, — не хочу мешать смотреть вам передачу. Проведите меня, пожалуйста, прямо в кабинет. Мне он по делу нужен.
Одобрительно улыбнувшись, миссис Уилкис провела меня холлом в комнату, рядом с которой, скорее всего, находилась большая спальня.