"Фантастика 2024-183". Компиляция. Книги 1-29

Кронос Александр

Девушка молчала. Я ожидал хоть какой-то реакции, но она стояла, держа в руках свертки с черной и серой одеждой и смотрела мимо моего лица.

По улочке, заливисто хохоча, пробежали трое девочек в оборванной одежде. Последняя едва не задела меня — я плавно шагнул в сторону и мои глаза поймали неподвижный взгляд Лары.

Когда наши взгляды встретились, девушка крупно вздрогнула и уставилась вниз, на свертки в своих руках.

К сожалению, у меня было мало опыта в диалогах, чтобы за пару фраз убедить девушку, что теперь ее жизнь

изменится к лучшему. Но я продолжил, не собираясь оставлять ситуацию подвешенной.

— Так же не стоит называть меня хозяином, а себя — рабыней. Мне не нравится рабство и я предпочел бы не быть причастным к нему.

— Но ведь вы меня купили.

— Пойми, я не собираюсь приказывать тебе делать что-либо, не хочу требовать того, что разойдется с твоей волей. Мне не доставляет удовольствия чувствовать власть и отдавать людям приказы.

Никакого ответа.

— И потом, после того, как я освоюсь в этом городе, я освобожу тебя. Идет?

— Не стоит обещать несбыточное, — прошептала Лара так тихо, что я не расслышал бы, не будь практиком.

— Я сейчас не вру, — сказал я, но это прозвучало пустым оправданием. — Один человек говорил мне, что обещать несбыточное человеку, который отчаялся надеяться, это как пинать искалеченное животное. Я не собираюсь издеваться над тобой.

— Нет, вы не освободите меня, — сказала она, смотря мимо моих глаз. — Я не верю в это. Я слышала много историй от других людей, что хозяин дает рабу надежду, чтобы тот лучше трудился. Не что не дается так дешево и не приносит столько пользы, как правильное обещание.

Я уверен, что смогу с помощью своей Ци разорвать нить заклинания, связавшего нас. Но совать свои пальцы в непроверенные области — глупость, призыв туманной твари в больнице доказал это. Может, все получится, девушка освободится и все станут счастливы. А может, магия примет обрыв связи за мою смерть и убьет девушку. Я не знаю, что именно случится.

У меня есть другие серебряные слитки в рюкзаке, но у меня нет желания ради экспериментов рисковать жизнью этого человека.

— Если ты знаешь, как мне освободить тебя, скажи.

Похоже, это были неправильные слова. Взгляд девушки помрачнел.

— Вы сами не знаете, как меня освободить, так как вы могли обещать такое? Теперь ваши прошлые слова смотрятся еще более неубедительно.

— Так ты знаешь? — терпеливо переспрашиваю я.

— Ментальные узы можно снять, но такая процедура стоит дорого. Не зная, какие внушения лежат на человеке, можно допустить ошибку, которая лишит человека разума. Есть базовые правила установки правил для человека, но внушения, которые наложили на меня, не похожи на стандартные.

— Ты помнишь, что говорил тебе владелец нурса, накладывая внушения?

Девушка содрогнулась.

— Никто из нас не помнит. Чужая воля выжигала запреты на моей душе. Когда я очнулась, поняла, что сорвала о половицы два ногтя — мясо на пальцах сочилось кровью, пока мне не перебинтовали

руки. Горло саднило от крика — мне посоветовали неделю не разговаривать, чтобы не лишиться голоса. Вряд ли найдется человек, способный вынести из этого ритуала что-то кроме памяти о бесконечной боли.

Еще один факт в копилку неприятия рабства.

— Есть ли что-то, чем я могу доказать, что я не врал тебе?

Я думал, она попросит отпустить ее сразу. Возможно, она боялась услышать отказ.

— Полагаю, нет.

— Ладно. Тогда давай пойдем дальше.

Девушка кивнула и мы продолжили путь. А я продолжал задавать вопросы:

— Ответь еще на одно: ни у одного раба я не видел татуировки. Почему?

— Потому что людей с нурсами не делают рабами, — невесело улыбнулась она. — Слишком опасно. Преступнику с нурсом предлагают работу на благо города, чтобы они служили в искупление своего преступления. Либо, если преступник опасен и преступление тяжелое — убивают нурса, чтобы тот вернулся в татуировку и сбрасывают его с дирижабля на территории, кишащей Кошмарами. Либо сразу убивают человека, если преступление никак не искупить.

Я вспомнил бой на берегу реки.

— Ты говоришь, что есть три варианта, но разве нельзя уничтожить татуировку, или отрубить человеку руку с ней?

— Можно, но человек сойдет с ума. Нурс связан с душой человека, и если попытаться насильно их разъединить, человек потеряет часть души. Так говорят. Я не знаю, сколько правды в этих словах.

— А как образуется эта душевная связь?

— Прошу прощения, — слегка поклонилась девушка, — я не столь образована, чтобы ответить на этот вопрос.

Немного узнал о нурсах, это хорошо. Время поговорить о другом.

— Скажи, как бы ты поступила, если бы захотела обосноваться здесь, скажем, на полгода?

— Зависит от того, чем я хотела бы заниматься все это время и сколько у меня денег.

Пока я не затрагивал тему рабства и не раздавал обещаний отпустить ее, девушка расслабилась и спокойно общалась со мной. Не прекращая разговаривать, мы дошли до гостиницы.

На камнях двухэтажного здания росла плесень, а маленькие окна загораживали ржавые решетки. Уже не заходя внутрь я понял, что гостиница не станет пределом мечтаний. Однако даже на набитом соломой матрасе будет удобнее спать, чем на на голых камнях, на которых я очнулся во время первого появления в этом мире.

Внутри гостиница выглядела серо и невзрачненько. Мужчина, сидящий за узким деревянным столом уныло поднял на нас глаза и слегка поморщился, словно от легкой зубной боли.

— Пожалуйста, договорись, чтобы нам дали две комнаты на неделю, — вручил я девушке кошель со шлифованными камнями. — Я не умею торговаться и совсем не знаю цен.

— Я это поняла, господин.

Девушка даже не стала скрывать радостную улыбку. Вряд ли ее позабавил факт, что я не знаю цен. Скорее Лара была рада, что я попросил снять две комнаты.