"Фантастика 2024-186". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Я намеревался направиться к Змею. Время шло, гонцов от наших «союзников» не появлялось, и я опасался, что события начали принимать нежелательный характер… В самом Змее я мог быть уверен, но вот его друзья могли и сорваться, доведенные до крайности выходками Кремня.
Форт понемногу приходил в себя после удара стихии. Чер готовил пхаев, к каждому из прирученных подгоняя заново изобретенную упряжь — а мы одновременно учились сидеть в седлах и не падать при бешеном галопе, бывшем излюбленным времяпровождением этих полудиких созданий. Ната занималась припасами — я собирался посетить становище не один, а во главе сильного отряда, способного принудить вожака дальнего стойбища
— Ты опять чего-то ждешь… Чего? В прерии произошло много событий, люди устали ждать. Им нужна уверенность в будущем, уверенность в завтрашнем дне! Как они ее получат? От кого? От человека, который сам не знает, будет ли он вождем?
— Это не мой выбор! Ты и Стара, навязали мне эту роль! Ваши разговоры, ее предсказания, все эти слухи — это все вы!
— Не слухи! — индеец сдвинул брови, что служило признаком сильного раздражения… — Не сказки. Не байки. Не разговоры. Стара — опытная жизнью и годами, кому, как не ей, увидеть душу человека насквозь? Тебя она разглядела сразу — и сразу вынесла свое мнение. Ты, и только ты, должен стать тем, кто будет опорой, для выживших. Ты должен стать вождем прерий! Неужели ты до сих пор не понял, что эту ношу, она не могла доверить, кому попало?
— А чем ты хуже? Пусть бы, она сказала это про тебя!
Сова покачал головой…
— Нет. Индеец не может быть главой, для уцелевших. Ты, конечно, не всегда сразу принимаешь решение… иной раз, мой брат слишком затягивает с решением вопросов, ясных даже ребенку. Но, может быть, он и прав? Сова быстр в своем мнении, его томагавк уже мог бы обагриться кровью — а Дар трижды, нет! — четырежды! — будет взвешивать, все, Да и Нет, и лишь потом скажет — да, мы сделаем так, или эдак… И, оказывается прав. Ты любыми путями уклоняешься от сражений, предпочитая самый плохой мир войне. Это и характеризует моего брата, как человека, понимающего всю возложенную на него ответственность.
Я скупо усмехнулся:
— Послушать, так ты уже и не шаман… Философию развел, базу подгоняешь. Скажи проще — Дар опять в тупике, на мокруху не тащит, а дело гибнет. Так ведь? Молчишь? То-то…
Сова сурово бросил:
— Это не твой язык. Я слышу голос Змея и его клана. Мой брат не должен говорить, так, как говорят меж собой, последние из банды.
— Я не сидел, это верно. Но и ты, Сова, не замечаешь за собой, как отличается твоя речь, от обычного разговора обычных жителей долины. Не кажется ли тебе, что твой язык тоже не всем понятен?
— Он не несет в себе зла, — Сова вскинул на меня тяжелый взгляд. — А их слова все черны и отдают ненавистью…
Я закусил губу — Сова подметил точно.
Затянувшееся молчание прервала Ната, до поры не вмешивающаяся в нашу беседу.
— Надо принимать какое-то решение. Или поступать так, как должен поступать вождь… Или, забыть об этом навсегда. Но тогда найдется кто-то другой, кто заявит свои права на власть в прерии. Мы все будем против — и тогда, все равно, война. Решайся…
Элине опять стало нехорошо, она снова слегла. Туча — старуха немного оправилась после такой потери! — так и не отпустила ее от себя. Она считала себя искусной повитухой и боялась, что у моей юной жены могут начаться преждевременные роды. Док поддерживал ее мнение — и я был вынужден смириться. По крайней мере, на какое-то время… Ната была то возле нее,
Я решил немного отдохнуть и зашел в дом. В землянке находилась Зорька. Она улыбнулась при моем появлении и приветливо сказала:
— Я тут прибираюсь… ты не против?
— Нет, конечно. — Зорька настолько часто нас посещала, порой предпочитая наш дом, своему, что мы даже скучали без нее. — Как твои дела?
Она пожала плечами:
— Как и у всех. А если… ты и сам знаешь.
Я отвернул лицо — Сова, по-прежнему, не приходил в свой дом, предоставив бывшей подруге полную свободу. В форте уже поговаривали о том, что Зорька заменит Элину — так естественно и часто она оставалась ночевать у нас. Мне это не нравилось — эти сплетни могли дойти до ушей Совы, индеец, и без того с трудом поверивший в невиновность девушки, мог снова воспылать к ней ненавистью…
Девушка поднесла мне воды — я умылся и в раздумье посмотрел на нее. Она присела на край постели — моей и Наты.
— Ты останешься с нами?
Она промолчала и, на что-то решаясь, коснулась меня рукой.
Зорька еле слышно прошептала:
— Дар… Ната вернется не скоро — я знаю. А Элина лежит у Тучи — она не придет до вечера.
— О чем ты?
Она опустила голову еще ниже и совсем уж тихо сказала:
— Сова считает меня шлюхой…
— Нет. Он все понял.
— Но не поверил, что я этого не хотела… И он прав. Тогда я была как во сне. И… хотела. Это Лина смогла вовремя уйти — а я шла к Бугаю, как на зов. Я шлюха, Дар. Пусть я ей и стану.
— Зорька?
— Переспи со мной…
— Так… — я не вскинулся в возмущении и не стал кричать — еще до того, как услышал ее слова, догадался, что она может сказать… — Я не ослышался?
Девушка закрыла лицо ладонями:
— Сова не трогал меня с того дня, как мы вернулись. С тех пор, как мы ушли в поход… Я уже забыла его руки.
— И теперь ты хочешь заменить их моими? Зорька, ты что, совсем сошла с ума? У нас едва не случилась трагедии — не забывай этого!
— Кто в этом оказался виновен? Я помню…
— Ты хочешь все повторить?! Значит, плохо помнишь.
— Я не знаю! — она разрыдалась, — Что мне делать? Не знаю! Вы все объяснили — и все, все поняли… Только лучше не стало! Ничего не изменилось — он, по-прежнему, меня избегает! Я не могу больше! Я люблю его!
— Любишь. Тогда почему ты здесь — не с ним?
Она подняла голову и устремила на меня мокрые глаза:
— Зачем ты спрашиваешь? Ты ведь прекрасно знаешь — он специально оставил меня здесь, а сам всегда в прерии… Не случись смерч — я бы не увидела его до сих пор! А я так боялась, что он может погибнуть! Ты сказал, что это Бугай искал смерти… а Сова? Он разве ее не ищет?
Я нахмурил брови — о таком я даже не подозревал!
— Ты считаешь, это возможно?
— Да, — тихо ответила она. — Он не хочет жить. Я чувствую это — и ничего не могу поделать…
— Он убьет себя, — продолжила она немного погодя. — Подставится под удар, или, чьи ни будь, клыки — и все.
— Ты ошибаешься, хоть и знаешь его гораздо дольше, чем я. Мне всегда казалось, что Белая Сова слишком любит жизнь, чтобы закончить ее таким образом!
Она вздохнула и вытерла слезы:
— После гибели Дины он изменился… Я всегда знала — в его типи, у меня была вторая роль. С ней он предпочитал разговаривать, а со мной… спать. Я была игрушкой в его взрослой жизни. И он, как капризный ребенок, никогда не мог себе представить, что эту игрушку можно, кому-нибудь, дать поиграть…