"Фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– Да хрен его знает. Что отравились они, это точно, а ведь ничего кроме хлеба свежего не ели, - я замер и попытался уцепиться за ускользающую мысль.
– Хлеба свежего… Артемий, а вы когда озимую рожь-то сжали?
– Да недавно, - ответил староста.
– Недели еще не прошло. А что такое?
– Пошли, - махнул я рукой.
– Веди меня на поле. Понял я, кажется, чем таким они отравиться могли. Только быстрее.
Поля оказались недалеко, начинались они сразу за тыном, окружающим село, рожь действительно была сжата, а солома сложена в большие круглые снопы. Ее вот-вот начнут
Я сел на землю и принялся копошиться в земле в поисках оброненных колосьев. Нашел один, второй, третий, и тогда все окончательно понял. Третий колос выглядел странно, будто обугленный, вокруг зерен ржи росли уродливые черные рожки спорыньи.
Сам я их ни разу до этого не видел, но мать рассказывала, да и в книжке, которую она хранила, имелись рисунки, так что узнал. Оттуда же и судороги, понос со рвотой и слюнотечение.
– Видишь?
– показал я свою находку старосте.
– Вот этой дрянью люди и потравились. Грибок это, спорыньей называется, ядовитый очень.
– И что, вся рожь им заражена?
– спросил староста.
– Скорее всего вся, - ответил я.
– Ее уже и обмолотить успели, а кто-то даже приготовить. Те, кто из старых запасов перебивался, те здоровы. А кто новой муки со спорыньей попробовать успел, те теперь без памяти лежат.
– И что же делать-то теперь?
– схватился за голову Артемий.
– Жечь надо зерно все, - ответил я.
– И муку, если перемолоть уже успели. И хлеб, и затор для пива, все нужно жечь. Потравятся люди. Этим еще повезло, может в себя придут, а самое зло от спорыньи - это когда ноги гнить начинают.
– Да нам же мыто платить этим зерном, - староста посмотрел на меня обреченным взглядом. – Мытарь приедет с дружиной, а у них разговор прост – не можешь заплатить, заберут все, что приглянется. Да они же теперь… И люди побегут, как узнают, что нас ждет.
– Придется придумать что-нибудь, - пожал я плечами.
– И ближе к осени тоже смотри, проверяй, эта дрянь и к пшенице, и к просу липнет. Очистить ее, конечно, можно, если вручную перебрать сесть, но каждое зернышко переберешь разве. Еще, слышал, можно водой соленой залить зерно и перемешать: дрянь эта легче ржи и всплыть должна. Но все равно сжечь надежнее.
– Ладно, - вздохнул староста и, кажется, немного собрался.
– Придумаем что-нибудь. Может, у соседей зерна купим. Спасибо тебе, парень.
– Да, было бы за что, - во второй раз за день ответил я.
– Ты за лекаркой следи лучше. В следующий раз ведь меня не будет, и можешь не поспеть.
– Она теперь тут и не останется, - мрачно проговорил староста.
– Хозяйства-то своего у нее нет, а держаться за место это после того, что люди сотворили, смысла нету.
– Ну, то дело ее, - пожал я плечами.
– Я бы тоже после такого не остался бы.
Глава 15
Белгородское княжество. Окрестности Оскольского городища. Начало лета 55-го года от Последней Войны
И снова мы отправились в путь. Целый день ехали по тракту
Боярич Никита испытал всех троих в бою на мечах и без особых трудов побил их. Зато в рукопашной схватке они показали себя гораздо лучше: молодые были достаточно ловкими и гибкими, чтобы сделать из них воинов, а Камень даже смог побить меня. Обхватил руками и швырнул на землю так, что я потом с трудом поднялся на ноги.
Вооружили парней из добычи, которую взяли с разбойников в Лисице, выдали им стеганые поддоспешники, с которых чуть раньше лисицынские бабы отстирали кровь бывших владельцев, да поставили в строй вместе с боевыми холопами Никиты. Там они показали себя чуть лучше, чем поодиночке, видимо тренировались раньше с ополчением, но все равно ничего особого из себя не представляли. Хотя, научатся, если выживут.
А уж чтобы выжили, это наша забота. Но мы их зря под мечи и рогатины подставлять не собираемся, так что все должно быть хорошо.
Чтобы ночь не застала нас в пути, пришлось остановиться. Заночевать решили в лесу, разбили лагерь, поставили палатки и шатер. В шатер положили Пашку, который более-менее пришёл в себя и даже смог поесть. Еще пару дней полежит и сможет, наверное, в седло сесть.
А на следующий день снова поехали, но на этот раз уже не все. Ехали всемером, с двумя вьючными лошадьми, которых загрузили шкурами, добытыми еще в Орловских лесах, и ценной, но громоздкой утварью из добычи. Все это было решено сменять на звонкое серебро и поделить. Продать решили все скопом в Осколе, где цены были выше, чем в любой из деревень и даже выше, чем в Белгороде, в котором полностью и безраздельно властвовали купцы из Союза Торговых Городов.
– Далеко еще?
– спросил я у Ефима, который в этих местах уже бывал вместе с караваном своего отца.
– Не, - мотнул тот головой.
– Сейчас из леса выедем, уже город видно будет.
– А большой он?
– заинтересовался Ромка.
– Да какой, - махнул рукой новик.
– Село обычное, просто частоколом огорожено. Раньше село и было, не больше Лисицы, в Огибном даже больше людей жило, наверное. А потом отъехал туда боярин один, а с ним приказчик толковый оказался. Лавку открыли, торговое место появилось, народ, кому до цен особого дела не было, ездить туда стали, кто-то даже навсегда переехал, промысел заводить люди начали. Постепенно вокруг частокола посад образовался, вот и стал Оскол городом.
– А харчевни-то там есть?
– спросил Кондрат.
– И пиво, чтобы свежее. А то у меня от дряни, которой нас в Огибном потчевали до сих пор башка гудит.
– Скажи спасибо, что тебе не свежего пивка налили, - заметил Ромка.
– Вот ты его попил бы со спорыньей.
– Да, княжич вылечил бы, - махнул рукой Кондрат.
– Боярича Никиту же на ноги поставил. Боярина Яна тоже, рука нормально двигается уже, скоро лубки снимать можно будет. Да и Пашку Бешеного выходил тоже, а я чем хуже.