"Фантастика 2024-2". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– Понимаю, - согласился Ромка.
– История - дело важное.
Купец и чиновник затеяли шумную ссору, видимо, никак не могли сойтись по размеру мыта. По доносящимся до меня крикам, я понял только, что торговец пытался сбить сумму за счет того, что часть привезенного товара была заказана лично городским головой и поэтому налогом облагаться не должна. Однако чиновник считал, что раз оно будет продано в городе, то и платить за него нужно в полной мере.
Решив не слушать чужие свары, я достал из кармана кольцо, которое снял с разбойника, убитого копьем, и принялся рассматривать
Одно кольцо, подаренное Аниськой, я уже оставил себе на память, а так будет второе. Ну или подарю кому, как представится случай, все лучше, чем просто деньги давать, кто-то ведь старался, форму делал по размеру, металл плавил, заливал его. Интересно, его по заказу разбойника делали, или отобрал у кого? Хотя, конечно, скорее второе.
– Серебряное?
– заинтересовался Кондрат, кивнув на украшение, которое я вертел в пальцах.
– Да вроде да, - я попытался стереть патину ногтем, но естественно не преуспел в этом.
– А то, говорят, сейчас посеребренные делают, - добавил новик.
– Медную болванку снаружи серебром покрывают.
– Да будет кто с кольцом возиться, - махнул рукой Ефим.
– Там серебро надо с ртутью сплавлять, а она еще и ядовитая. Вот, другое дело, если монету из меди отчеканить, а потом серебром покрыть. Говорят, что в немецких землях некоторые чеканят, а потом золотят и серебрят. Но промысел опасный.
– Почему?
– спросил Кондрат.
– Потому что, если узнают, то казнят как за колдовство, - с удовольствием принялся рассказывать купеческий сын.
– Потому что монету чеканить у них только короли могут, ну так их великие князья называются.
– Ну, видимо, у них там самое святое - это деньги, - пожал я плечами.
– А ведь эти люди, которые деньги эти чеканят, большими умельцами должны быть. Это ведь оттиск нужен, да и серебрение тоже дело непростое. А сколько штук посеребрить можно. Вот, хотя бы статуи Красного Тельца в храмах? Или посуду делать посеребренной.
– Зазря талант свой растрачивают и головами рискуют, - согласился Кондрат.
– А чего это тот мужик на тебя уставился?
– спросил Ромка, который, как обычно, больше смотрел по сторонам, чем участвовал в разговоре.
Я обернулся и увидел, что действительно, один из приехавших за нами всадников пристально на меня смотрит. Глянул на его лицо, и сердце бешено заколотилось: вспомнил, где его видел. В Орле. Это был один из ближников Орловского наместника, и мы нередко сталкивались с ним в детинце, когда я ходил туда лечить пленного боярича Никиту.
И это я еще удивлялся, когда купца встретил! Он-то торговый человек, ему по роду занятий положено туда-сюда кататься, покупать и продавать, дела вести. Говорят, что среди них такие отчаянные бывают, что даже в земли Железной Орды ходят. Но кто мог вообще подумать, что боярин из Орла встретится мне здесь, в землях Белгородского княжества? Ведь между ними еще и Курск есть!
И что же теперь делать? Нет, в город
Нет, нужно действовать так, чтобы городские даже не поняли, что произошло. И быстро, пока им об этом рассказать не успели.
– Готовьтесь, - проговорил я.
– Как только пойду к ним, забирайтесь в седла. Только сначала поводья моей лошади к узде привяжите. Пойдем во всю прыть, лошадей не жалеть.
– А что случилось-то?
– спросил Ефим.
– Узнали меня, вот что случилось, - шепотом ответил я.
– По Орловским делам мы с этим боярином знакомы. Стоит нам в город войти, как нас схватят. Так что будем уходить.
– Эх, жаль пива не попили, - пробормотал Кондрат, но на это я уже не обратил внимания.
Сам я пошел вперед, нацепив на лицо самую дружелюбное выражение, на которое был способен. Как же, вот, старого друга встретил ведь. Ну, пусть и не друга, но доброго приятеля.
– Давно не виделись, боярин!
– громко сказал я, раздвинув руки, как для объятия и широко улыбнувшись.
Уверен, что ждал он чего угодно, только не этого. На лице его появилось растерянное выражение, он-то, видимо, думал, что я буду прятаться или убегать, а не пойду к нему вот так.
– Ну как там в Орле дела?
– продолжил спрашивать я.
– Как Борис Русланович? Как там, кстати, Митька? Выпустили его в итоге, или так в темнице и сгинул?
Пока он соображал, про какого Митьку идет речь, я успел подойти на расстояние вытянутой руки. Сердце заколотилось еще сильнее, будто я десять верст пробежал без передыха, но ладони не дрожали. И это хорошо, потому что для задуманного мне нужна была твердая рука.
И тогда я выхватил из-за пояса длинный тесак, который таскал в паре с мечом, и ударил его подмышку, туда где находились ремни, которыми крепилась броня. Ударил глубоко, так, чтобы достать до сердца, провернул клинок и выдернул.
Рука боярина, только что тянувшаяся к рукояти меча, обмякла, сам он стал клониться вправо, медленно вываливаясь из седла. Спутники его еще не поняли, что произошло, когда я резанул по бедру того, что стоял ближе не мне. Получилось глубоко, но что еще важнее, попортил шкуру и коню, чего тот терпеть не стал и взвился на дыбы, сбросив всадника.
Бросив нож, я выхватил меч, запрыгнул в седло боярского коня, не глядя, рубанул второго из его спутников, рванул повод, заставляя несчастного скакуна развернуться и ударил пятками в бока.
Конь такого обращения не стерпел и попытался меня сбросить, но, получив рукояткой меча по загривку, присмирел и послушно рванул вперед. Я развернулся, и увидел, что товарищи мои тоже пришпорили лошадей и двинулись за мной.
Сердце колотилось как бешеное, я продолжал нахлестывать боярского коня, заставляя его бежать быстрее и быстрее. Прекратил только когда понял, что мы отъехали уже довольно далеко от города и никто нас не преследует, отпустил поводья, из-за чего уставший скакун тут же перешел на шаг.