"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Дольше всего сопротивлялся северный бастион, расположенный внутри заострённой скалы, а оттого названный Клыком. Ни один из пиратов, оборонявших его, не попросил пощады. Все погибли. Для мародёров удивительно…
В этом сражении участвовали несколько капитанов-трагерцев, с которыми Ланс подружился гораздо позже во время неудачной «браккарской» кампании, и нынешний адмирал, командующий северной флотилией Трагеры — пран Жильон альт Рамирез.
[1]Штаг — снасть стоячего такелажа, поддерживающая мачту, стеньгу и другое рангоутное дерево спереди.
[2] Кофель-нагель — деревянный стержень с рукоятью, служащий для крепления и укладки на него снастей бегучего такелажапарусного
Глава 6, ч. 2
Только что эти воспоминания могли дать менестрелю? Подсказать, как спастись? Вряд ли. Сейчас его жизнь стала былинкой в руках Вседержителя, щепотью праха на сапогах Вечности, призрачной пыльцой на крыльях Мироздания. Так могли бы высказаться на Айа-Багаане. Там любили красиво изъясняться. Но скоро и он, и южане, обожающие цветистую речь и красивые фразы, станут кормом для акул и крабов. Кто-то изо всех сил попытается оказать сопротивление и вступит в последнюю, пусть и безнадёжную, схватку со смертью. Другие покорно и безвольно, как барашек, отправленный на заклание. С кем будет он — Ланс альт Грегор?
Нетрудно ответить самому себе, что никогда не опустишь руки и будешь бороться до последнего. «Никогда», — говорили поколения воинов и смельчаков из Дома Багряной Розы. Сказать легко, а вот сделать…
Позади грохнул выстрел.
Ланс, уже занесший ногу на пороге каюты, обернулся.
Шкипер Эльшер, свесившись через ограждение квартердека, выл и плевался кровью. На груди его щегольского светло-зелёного камзола стремительно растекалось чёрное пятно.
Кто-то из недовольных добрался до аркебуз?
Вот тут менестрелю стало страшно по-настоящему.
Оказаться посреди клубка разъярённых, отчаявшихся найти путь к спасению людей. Эти зарежут просто так, от злости, от обиды, от зависти. За то, что ты из другой державы, за то, что говоришь по-другому, за то, что иной цвет волос, за то, что ты — дворянин, который когда-то ты был успешен. За то, что ты и сейчас величайший менестрель, из рождённых под этим небом, а они только и умеют, что брасопить реи и брать паруса на гитовы. Толпа зла и не ведает пощады. Толпа непримирима к тем, кто хоть чуть-чуть выделяется из неё.
Но с другой стороны — это ли не выход?!
Кому суждено быть заколотым, тот не утонет!
В любом случае, с людьми можно потягаться на равных, чего нельзя сказать о стихиях. Не скрестишь же, в конце концов, шпаги с волной или течением, не станешь стреляться с водоворотом или прибрежными скалами.
Прозвучал ещё один выстрел. Следом ещё и ещё… Глухой звук шёл из-под палубы.
Откуда-то из-за тюков выполз Вонг. Или Пунг, кто их разберёт? Голлоанец подтягивался на руках, цепляясь за малейшие неровности палубы. За безжизненно волочащимися ногами оставался кровавый след. Двое матросов вприпрыжку догнали его. Сверкнул тесак… Бритая наголо голова покатилась, запрыгала по палубным доскам. Один из айа-багаанцев со смехом подцепил пальцем голову охранника за дырку в мочке уха и, размахнувшись, отправил в море.
— Именем княгини! — Срываясь на писк, выкрикнул Махтун с квартердека. — Сложить оружие!
Он вытащил шпагу и стоял на верхней ступеньке трапа, готовый, несмотря на побелевшее лицо и трясущиеся губы, дорого продать свою жизнь.
Первого из бунтовщиков, попытавшегося подняться к нему, капитан заколол точным ударом в горло. Остальные отступили, размахивая абордажными тесаками и кинжалами. В руках одного из них Ланс заметил откупоренную бутылку, от которой моряк с видимым наслаждением отхлёбывал. Ну, всё как обычно. Народное недовольство всегда начинается с борьбы за справедливость, а потом
Пран Махтун, держа шпагу перед собой, продолжал увещевать команду, приказывая им сдаться — бросить оружие и разойтись. В ответ ему летели оскорбительные выкрики. Ланс даже расстроился, что не изучил досконально айа-багаанское наречие. А ведь судьба преподнесла подарок — где бы ещё менестрель узнал столько новых изысканных ругательств? Капитан, не стесняясь потерять уважение матросов (а может, наоборот, желая его поднять?) отвечал тоже не стесняясь. Иной раз ему удавалось пронять чувствительные души подчинённых, и в толпе вспыхивал смех.
В какой-то миг Лансу показалось, что пран Махтун сумеет уладить дело миром, несмотря на пролитую кровь. Матросы уже не размахивали холодным оружием, как раньше. Откуда-то появилась ещё несколько бутылок. Лысоватый и тощий айа-багаанец в рваной рубахе, перетянутой алым кушаком, со смехом позвал капитана присоединиться к ним…
Но тут из трюма появился второй голлоанец. Вонг или Пунг? Ланс так и не научился узнавать их в лицо, а теперь уже и смысла нет. Тем более, что лицо охранника заливала кровь — и захочешь, не опознаешь. Плечи и спину его покрывали резанные и колотые раны. По всей видимости не смертельные. Как предположил Ланс, голлоанец принял неравный бой после того, как тяжело раненный товарищ отступил, и победил. В противном случае он остался бы в трюме.
Скольких человек уложил он? Одному Вседержителю известно. Но шагал Вонг — для простоты менестрель решил называть его этим именем — тяжело, сильно прихрамывая. Туловище тоже держал как-то скованно. Оно и немудрено. Ланс частенько получал на дуэлях резаные раны и понимал, насколько они болезненны, хотя и не смертельны.
Увидев голлоанца, матросы сразу преобразились. Словно шакалы при виде раненого, истекающего кровью тигра. Это же надо! Как они боялись его, не смели возразить, опускали взгляд в палубу, чтобы не вызвать недовольства, а тут появилась такая возможность отомстить. Особенно, по мнению альт Грегора, радовало толкущихся перед квартердеком то, что большую часть работы кто-то сделал уже до них. Пусть и ценой своей жизни. Теперь, вместо того, чтобы задуматься о судьбе погибших товарищей, они воспылали жаждой мести.
Напрасно надрывался и взмахивал шпагой пран Махтун алла Гафур.
Первым к Вонгу шагнул тот самый матрос в алом кушаке, который только что смеялся и предлагал капитану угоститься вином. бутылку он сунул в руки соседу, а сам, походкой вразвалочку, направился к охраннику. В руке его сверкнул тесак.
Ланс видел, что, несмотря на обманчивую расхлябанность движений и напускное опьянение, матрос — опасный противник. И раскачивается на ходу он не для того, чтобы удержаться на палубе, которая после недавнего шторма казалась незыблемой твердью, а чтобы обмануть противника, заставить угадывать, куда придётся удар и, в конечном итоге, ошибиться. Сам менестрель в таком случае попытался бы сработать на опережение, перехватить инициативу и нанести укол раньше. Но Вонг ждал. Он просто остановился, расставив пошире босые ноги, и пристально смотрел на приближающегося врага.