"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23

Павлищева Наталья Павловна

«Хиро-нии-чан, – вспыхнуло в голове. – Я здесь!»

И в тот же миг все разлетелось на осколки! Хизаши скрутило и бросило на колени. Где-то догорел до конца и развеялся пеплом испорченный талисман, и пришла пора пожинать плоды. Хизаши затягивало в черный водоворот, и даже самые жуткие рассказы Кенты меркли в сравнении с тем ужасом, что Хизаши испытывал сейчас. Страшно было умереть, но еще страшнее, как оказалось, перестать быть собой. А он трескался, распадался на части, и это дурное, темное, что он сам пригласил, пускало корни в его теле, расползалось по венам. Хизаши взаправду думал, что сможет справиться?

Он всегда мнил себя чем-то большим,

чем в действительности являлся. Видно, теперь в последний раз.

Сквозь туман он вдруг ясно увидел всю долину целиком, а потом понял, что наблюдает за ней с высоты полета, оттуда, где сейчас были глаза Кенты. И видел он, как со всех сторон в долину хлынула орда ёкаев, хвостатая, зубастая, крылатая, ревущая толпа! Они ринулись в атаку на тварей Ёми, и после короткого промедления оставшиеся в живых оммёдзи снова вернулись к заклинаниям, надежно скрытые стеной из тех, кого по большей части не считали себе ровней. С другой стороны стекались солдаты императора и оммёдзи великих школ, рискнувшие оставить безопасные места за барьером. Никогда, наверное, долина не видела столько людей и нелюдей сразу.

Едва Хизаши нашел не своим взглядом спешащих к ним Учиду, Мадоку и присоединившегося к ним Сасаки, как его снова вернуло в страдающее тело. Хироюки разгадал их замысел и попытался вырваться, и Хизаши вцепился в него, запирая в себе. Он не знал таких заклинаний и обрядов, подчинялся инстинкту – и вроде бы получалось. Но на сколько его хватит? Хироюки не вырваться, пока Хизаши жив. Пока…

«Прости, Кента, ты человек и ты должен жить свою человеческую жизнь лучше, чем мог бы я».

Он из последних сил выпрямился. Туман осел, и он увидел друзей, что смотрели на него так, как никогда раньше. Он хотел бы запомнить этот момент, но память разрушилась вместе со всем остальным.

Только бы до последнего помнить Кенту. Только бы помнить. Только бы…

«Если чувствуешь меня, то прости, – позвал он мысленно. – Прости, пожалуйста».

«Хизаши… – донеслось приглушенно, как в те дни, когда он лишь следовал за Кентой по пятам. – Ты не можешь… Я не позволю… Хи…»

Хизаши закрыл глаза. Он очень-очень устал, так давно устал.

Над головой начинало несмело розоветь весеннее сочное утро. Стена леса так близко к дому тихо и как-то добродушно шелестела высокими густыми кронами вековых сосен. Хизаши сидел на террасе, где прежде сидел Ясухиро, но точно знал, что это лишь предсмертное видение. Никто не желает умирать, но когда срок приходит, чувствуешь… облегчение.

Хизаши чувствовал.

Рядом возник нечеткий пока силуэт, вскоре ставший Хироюки. Он выглядел таким, как Хизаши хотелось бы его видеть – без печати зла на лице и в сердце. Его любимый старший брат.

– Скоро рассвет, – с улыбкой сказал Хизаши.

– И правда, – отозвался Хироюки. Наверняка со стороны они выглядели как близнецы, но волосы Хизаши отливали снежной белизной, а Хироюки был полной его противоположностью.

– Почему ты снова не остановился? – спросил Хизаши без злобы, но с печалью.

– Разве я мог? Ведь тогда все мои жертвы были бы напрасны.

– Твои жертвы? – усмехнулся Хизаши и спрятал руки в рукавах. Время перед рассветом самое холодное. – Ты ведь никогда не был один, брат. Твои жертвы всегда были нашими жертвами.

– Если бы ты умер, я бы этого не вынес, – признался Хироюки, и Хизаши слышал от него эти слова впервые, но нужны они были вовсе не сейчас. – Я не мог тебя потерять.

– Ты потерял меня в тот

миг, когда алчность затмила тебе глаза. Но я понимаю, – Хизаши качнул головой, – правда, понимаю. Наверное, мы оба никогда не умели желать меньшего. Разве что только я почувствовал это после конца моей человеческой жизни.

– Прости, я не видел, как ты умер, не был с тобой рядом, – покаялся Хироюки. – В какой же момент я ошибся, Ясу-чан?

– Я не Ясухиро, – поправил Хизаши.

– Но…

– Ясухиро давно уже нет. Я родился хэби по имени Хизаши, потом стал человеком, назвавшимся Мацумото. Много воды утекло, тебе ли не знать.

Небо наливалось теплыми красками, и несмелый ласковый свет уже почти касался их лиц. Хизаши не смотрел на брата, но знал, что тот смотрит на него. Предчувствие скорого конца забрало обиду и затушило ярость. Хизаши видел все так четко, как никогда прежде. Он был спокоен.

– Они украли тебя у меня и заставили поверить в то, что ты меня предал, – тихо сказал Хироюки. В нем тоже не осталось злобы, она не проникла сюда, в уютный мирок их общего прошлого.

– Это ты решил, что я тебя предал, – поправил Хизаши. – Ты сошел с ума, Хироюки, прими это.

– В Ёми было так плохо. 44 года я пробыл там, лелея ненависть, и она давала мне силы. Я создал из своей плоти меч с частицей моей души, и он остался в руках оммёдзи, а я ждал момента, когда он позовет меня. Он был слабой ниточкой, что берегла во мне надежду на возмездие. – Хироюки говорил так, будто все это уже не касалось их двоих, было еще одной странной легендой Ямато. – Потом в преддверье Ёми забрел гадатель, и я встретил его, защитил от смерти взамен на обещание служить мне там, в мире людей. Он был первым, и за полвека я стал тем, кто носил имя самоназванного бога Конран-но ками, я повелевал умами тех, кто мог управлять жизнями людей через предсказания. Но я все еще был там, в темных глубинах, куда меня низвергли оммёдзи во главе с Инабой Идзуру. Куматани там тоже был, и я навечно запомнил его имя. Куматани, который считал себя выше меня, который отвернулся в момент, когда еще что-то могло измениться к лучшему. Когда я еще мог остановиться. Ясу-чан, мне не жаль ничего, кроме того дня, когда…

– Когда ты перестал видеть во мне брата, а увидел лишь удобный сосуд?

Хироюки промолчал, но все было ясно и так.

– Я уже не обижаюсь.

– Но ты вправе.

Хизаши нечего было добавить, ведь Хироюки говорил верно. У него было право обижаться, но…

– Я не помню своей смерти, – сказал он. – И я не знаю, что ты сотворил со мной, раз в итоге я стал ёкаем. Ты же не к этому стремился.

Несмотря на абсолютную безмятежность, Хизаши все еще улавливал в себе отголоски любопытства. Люди не становятся ёкаями, как, впрочем, невозможно и стать богом, творя подобное на земле. Все подчинено правилам, и чем сложнее восхождение, тем проще противоположный путь.

– Этого не должно было случиться, – заверил Хироюки. Он пристально смотрел на Хизаши, а тот любовался полоской света, захватывающей все больше и больше небесной глади. Чувствовал – их время тут на исходе. Рассвет принесет с собой новый день. Но не для них.

– Уже неважно. Ты не станешь богом, Хироюки, но хочешь ли ты оставаться демоном?

Хизаши на миг опустил ресницы, а потом повернулся к брату и увидел его таким, каким бы ни за что не желал запомнить. В этом была ирония безжалостной судьбы: брат, который хотел стать ками, но стал человеком, и брат, который хотел стать богом, но стал демоном. Почему они просто не могли оставаться самими собой?