"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Пробираясь сквозь тонны говна, мы добрались до лестницы. До той самой, что ведёт в подвал. Вот он, момент истинны. Занавес открывается.
Мы спускаемся.
Зачем? Для чего?
Спускаясь вниз я заметил странное. Этого не должно здесь быть! Их запрещено было выпускать. Подошва моего сапога ступила на ступень рядом с безжизненным телом крысы. Изуродованным, облысевшим. Усыпанная струпьями кожа вся сморщилась в тонкие складки, напоминая кору дерева. Лужица серого гноя под крохотной тушкой засохла.
Откуда она тут взялась? Мы их не выпускали…
Ступенькой ниже — еще один трупик. Эта особь смогла
— Мне помощь не нужна! — раздалось снизу.
Кто-то был явно недоволен и зол.
Я спустился еще на три ступеньки. Увидел знакомое лицо и улыбнулся. Здесь, в подвале огромного здания, где освещение поступает сквозь узкие бойницы из комнат напротив, где воняло хуже, чем в запущенном коровнике, где можно легко угореть в два счёт, если ты вдруг решишь покемарить часок, стоял Ал. Со шваброй. С кислой рожей. И без повязки на нос. Он старательно счищал грязь с пола, собирая её в деревянный совок.
Скривив рожу, Эдгарс спустился быстрее меня. Ал посмотрел на него, уже понимая, что в тишине ему не суждено поработать.
— С таким темпом ты и за неделю не управишься, — проворчал старик. — Так что я считаю, что помощь тебе просто необходима!
Что?
— Я вообще не понимаю, — заныл Ал, — какое отношение я имею ко всему этому…
Глаза Ала нарисовали огромный круг, пробежавшись по полу, по стенам, по потолку, где кстати, ничего и не было.
— Ты еще поспорь со мной! — Эдгарс быстро подогревался. Еще пару возражений от Ала, и дедуля явно взорвётся. — Сроку вам даю — два дня! И скажите спасибо Борису!
Эдгарс повернулся ко мне. Пристально посмотрел. Если он и пытается состроить злого дядьку, то ничего у него получилось. Как бы он не пытался, как бы он не старался, и как бы он не пугал нас своим строгим тоном, глаза у него излучали добро и заботу. Но, старших надо уважать, и хорошо, что моя улыбка прячется за платком.
— Был бы я на его месте… — продолжил Эдгарс, но не договорил. Спасовал.
Поэтому ты и не на его месте! Бла-бла-бла!
Сильнее прижав повязку к лицу, я спрашиваю:
— Мне что делать?
— А как ты думаешь? Тоже, что и твой дружок — отдраивать подвал.
Глава 6
По чесноку — за два дня здесь хрен управишься. Весь пол и стены по колено были вымазаны густым слоем гноя вперемешку с помётом. И это я еще молчу про тела грызунов, толи начавших разлагаться, толи они прибывали в таком состоянии всегда. Как они тут очутились — для меня секрет, но посмотрев на ноги Ала, заляпанные по щиколотку вонючей смесью, мне сразу же вспомнился тот день, когда я и та женщина, что рассказывала всем, какая она отличная мать, выбирались за черту города. Тогда нас было много.
Мужчины.
Женщины.
Старики.
Рыдающие дети.
Вы знаете…
Да от куда вам это знать! Но, я попробую вам рассказать…
Мы покидали наш город, прячась под макушками высоких деревьев, и чем дальше мы уходили от наших домов, тем реже становился лес. Лысел на глазах, превращаясь в поляну для
Не обращая внимания на сильный ливень, эта женщина говорила солдатам, какая она заботливая мать. Моя мать.
Она их просила.
Она их умоляла.
Её намокшие чёрные волосы слиплись и напоминали острые сосульки, свисающие с подбородка. Пытаясь убрать сосульки за ухо, она упрашивала солдат дать нам возможность покинуть город. Решалась моя судьба. Этой женщине было плевать на себя, плевать на судьбы тысячи человек, оставшихся позади нас волочить свою жизнь среди руин нашего города.
Только моя судьба.
Солдаты в промокшей от дождя форме переглянулись. Начался диалог. Грубый диалог, обильно разбавленный матом и сальными шутками. Но услышав только одно слово, одно, бля, слово, мать обрадовалась. Сказала спасибо. Мне на ухо она тогда шепнула: вертолёт.
Вертолёт — это счастье.
Вертолёт — это надежда.
Вертолёт для нас не только стальная птица питающаяся солярой. Для нас вертолёт — ангел, забирающий наши истерзанные души прочь из этого ада.
Мать взяла меня на руки, а один из вояк натянул на нас полупрозрачный дождевик. Она накинула капюшон, а мне только и оставалось, что сидеть смирно и наслаждаться стуком бьющихся капель о полупрозрачный целлофан зелёного цвета. Противные холодные капли больше не хлестали меня по лицу. Больше не щепали глаза, не оставляли на губах кисловатый привкус серы, появляющийся в облаках из-за густых столбов дыма, что изрыгались из каждого сожжённого дотла здания.
Мы побежали. Хлюпая грязью, мать бежала сломя голову за солдатами.
Я ничего не видел. Я только мог слышать. Мог слышать всё то, что происходило вокруг. И вот слыша всё это, мне хотелось оглохнуть. Я мечтал, чтобы в ушах стоял звон, как после огромного взрыва.
Я вжимаюсь в горячую шею матери как в подушку, закапываю нос поглубже и дышу. Громко, вдыхая запах кислого пота, успевшего смешаться с пресными каплями дождя.
Мне страшно.
Тепло и страшно. Но это ощущение продлилось недолго.
Мы вдруг остановились. Под гогот десятка мужских голосов маме подали руку. Помогли спуститься. Есть слова, от которых вы быстро успокаиваетесь, уходит тревога, вам хочется жить. А есть слова, после которых вам становится страшно. Вам не хочется жить. И сейчас я не мог понять своё состояние. Чувства меня обманывали.
Мужские голоса говорили нам, что сейчас безопасно. Проходила минута, и я слышал — опасно.
Минута — безопасно.
Минута — опасно.
Эти эмоциональные качели любого сведут с ума. И даже на одно «опасно» будет сказано два «безопасно» — легче не станет. Оказавшись в очередной «минуте безопасности» я решился оторвать лицо от материнской шеи. Опустил глаза. Там, внизу, под заляпанными грязью материнскими кроссовками я вижу утопленную в грязь одежду. Вижу множество стреляных гильз от автомата. Их так много, что они вылетают из-под подошвы ботинок бегущих впереди солдат.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
