"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Всё это время Ал крутил голову, упрощая мне работы. Впереди оставалось отделить от черепа только лоб. Лицо было твёрдым, как моя маска. Я берусь за подбородок, приподнимаю его и просовываю лезвие чуть выше глазницы. Вставляю и веду. Веду и слышу:
— У тебя хорошо получается. Снимала раньше кожу с животных?
— Да, — отвечаю я, — с животных.
Срезать лицо оказалось не так то и просто. На пути лезвия постоянно возникали препятствия: то кость опадала, то шла в гору. Усугублялось всё тем, что сама по себе кожа была дубовой, и её нельзя было так легко согнуть, скрутить или отложить в сторону,
Когда раздался звук похожий на отрывание панциря от тела краба, мы с Алом чуть не упали. Держа оторванное лицо, Ала по инерции понесло к стене, а мои руки хлынули в разные стороны, уронив голову на пол. Неловко вышло, но против законов физики не попрёшь.
Доставая голову из-под стола, я услышал мужской смех. Смотря на меня, Ал смеялся с каким-то отвращением. Конечно, не каждый день увидишь девушку с зажатой подмышкой головой. Я не стушевался. Засмеялся в ответ, ведь не каждый день увидишь паренька, держащего в руках срезанное лицо. Лицо, очень похожее на мою маску, но с одним отличием — это был лик мертвеца. Мерзкий и жуткий.
— Хорошая работа, — говорит Ал, кладя лицо на стол. — Но мы еще не закончили. Садись обратно на стул. Так, теперь смотри: клади голову на ноги и разверни её к себе затылком. Ага, верно. Видишь тот маленький бугорок?
— Вижу.
Проще простого. Этот холмик был заметен невооруженным глазом.
Ал говорит:
— Бери кисточку и веди её от бугорка вниз, до конца шеи.
Смачиваю хвостик кисти в бутылочке, и делаю всё так, как говорит «мастер». Влажный хвостик скользит по коже, пропитывая поры и трещины секретным составом. И какой же знакомый запах! Знакомый до боли! Нарисовав кривоватую линию на высушенной коже, я беру «правильный» нож. Ал молчит, давая мне понять, что полностью мне доверяет. Но следит пристально.
Лезвие ножа утыкается в бугорок. Я давлю. Вхожу. Уткнувшись кончиком в кость, нежно давлю на нож и медленно веду вниз, вспарывая кожу. Когда я заканчиваю, Ал говорит:
— Теперь придётся помучиться.
И Ал был прав. Срезать лицо — было ничто по сравнению с этим гимором… Тут нам пришлось изрядно поебаться. Я крепко держал голову за уши, когда Ал схватился за оттопыренные края раны на шее и начал их раздвигать в разные стороны. Словно хотел раскрыть морскую раковину, желая заполучить жемчужины. Но в целом, за жемчужиной мы и лезли. Нам надо было снять кожу с черепа, но тут всё получилось наоборот.
Когда Ал смог раздвинуть кожу достаточно, чтобы я смог продеть лезвие ножа, я взялся за работу. Мужские руки чуть потряхивало от напряжения, когда я начал срезать кожу с черепа. И с каждым движением напряжение в руках Ала спадало. Самое сложное — было снять скальп. Но всё прошло гладко. Закончив, мы были довольны проделанной работой. В руках Ал держал срезанную кожу, продолжающую сохранять форму головы, а у меня в руках был голый череп, покрытый каким-то вяленым мясом.
Ал попросил освободить ему стул. Из-под стола он достаёт что-то овальное, сделанное из дерева. Напоминает мяч для регби. Я сразу и не понял, для чего эта хрень, но когда он натягивает на неё кожу, я быстро врубился. Голова безликого манекена. Практично, бля. Во лбу будущего шлема
Как оказалось, на материал, из которого сделана моя маска, наша чудодейственная жижа не действовала. Вообще никак. Алу пришлось взять шило, тяжёлый молот и ебашить что есть силы. Эти сраные три дырки мы делали часа четыре. Просто упоролись! Ал вспотел раз сто. Промазал раз пятьдесят, ударяя прямо по маске, но той вообще похую. Отлетала в стену — и ни единой царапины, кроме тех, что были оставлены до нас.
Закончив, Ал совместил между собой отверстия на маске и на будущем шлеме. Идеально!
— Держи, — говорит он.
Пока я держал почти готовый шлем, мужские пальцы ловко продевали сквозь отверстия кабаньи волосы. Затем скручивал волосы в кольца, соединяя между собой два предмета, некогда отделённых от разных людей. Я словно присутствовал на уродливом бракосочетании, где пытаются соединить вечными узами то, что даже небеса не соединят. Но у него получилось. Он смог! Моя маска стала забралом, которое будет служить защитой лица.
Ал срезает торчащие волоски из узелков, а потом говорит мне:
— Всё, почти готово.
Вынимает из ящика стола кисть большего размера. Выливает из бутылочки на хвостик почти всю жижу и начинаем обильно смазывать голову, стараясь не прикасаться к маске. Я чуть не обалдел! Что он делает?
— Ты хочешь запороть весь наш труд?!
— Нет!
Ясен-красен, что ничего он портить не собирается. Но и на защитный слой лака это не походило. Когда вся голова посерела от влаги, Ал начал давить на кожу ладонями, прижимая её к голове манекена.
— Не переживай, — говорит Ал, — так я придам шлему правильную форму. Знаешь, чья голова послужила формой? — глазами он стрельнул на кусок дерева, виднеющийся сквозь прорези для глаз на моей маске.
— Догадываюсь…
— Верно. Борис будет доволен!
Я смотрю на Ала. Смотрю, как он своими ладонями с любовью нажимает на кожу. С любовью придаёт ей форму, словно работает с пластилином. Только что вся эта кожа была снята с одного черепа, и вот уже ей придают форму нового черепа. Форму нового хозяина. Было ли это дикостью? Я не знаю. Но думаю, что моей маске можно было придумать сотню различных применений: от лопаты до корзины для сбора ягод. Но сейчас, когда она прикреплена к срезанной коже по средствам колец, сделанных из кабаньего волоса, я прозреваю. Я вглядываюсь во всё это безумие. Смотрю, как Ал с любовью занимается своей работой. С трудом укладываю в голове ранее проделанную нами работу. И понимаю, что этот кусок засохшей крови на своём истинном месте. Это был шедевр уродства и практичности.
Ал ставит шлем на стол, в прямоугольник света. Проходит минута и над ним появляется лёгкая дымка. В нос тут же ударяет вонь, похожая на запах влажных ботинок, оставленных в салоне автомобиля в жаркий день. Воздух грубыми толчками заходит в мои лёгкие. Комок подступил к горлу. Я закрыл рот ладонью, но удержаться не смог.
Кашель согнул меня пополам. Ал тут же вынул платок из кармана и ловко повязал мне на лицо.
— Ничего страшного, — говорит он, — привыкнешь.
— К чему? — прохрипел я.