"Фантастика 2025-78". Компиляция. Книги 1-15

Закалюжная Людмила

Глава 26

Зло лишено всякой основы. Все это лишь обман зрения, иллюзия, фокусы, которыми можно отвлечь публику и завладеть ее деньгами. В чем сила фокусов? В ловкости рук, в безумной скорости – такой, что человек не успевает как следует всмотреться в происходящее. А если бы он смог рассмотреть все спокойным, трезвым, острым взглядом, то заметил бы грубую ложь и фальшь. И только быстрота происходящего позволяет его чувствам ошибиться.

Йосеф-Юзл Горовиц, мыслитель, толкователь Торы, XIX–XX века

Дверь за спиной с грохотом захлопнулась, и ей вдруг захотелось вернуться, биться до изнеможения в стальную плиту, преграждающую обратный путь. Сырой, попахивающий плесенью воздух подземелья и мгновенно сгустившаяся тьма повергли принцессу в беспросветное уныние. С каждым шагом будущее представлялось страшнее и безнадежнее. Она остановилась, почувствовав,

что не может заставить себя идти дальше – в черную пасть неизвестности. Наверняка фантом Тейла, который явился ей во сне и стал реальностью, был не самым страшным из того, с чем ей предстояло здесь столкнуться. Хоть бы самый тусклый лучик света пробился сквозь какую-нибудь щель, и стало бы чуть-чуть легче… Желание! Здесь желания становятся реальностью – как можно было забыть об этом? Анна протянула вперед руку, раскрыла ладошку, и на ней вспыхнул крохотный синий холодный огонек, который постепенно разгорался и вскоре озарил стены узкого прохода. Она понимала, что сейчас она лишь сделала себя заметной для тех чудовищ, которые наверняка поджидают ее там – впереди. Но оставаться в темноте было просто невыносимо. Огонек не освещал пути, он только бил в глаза, и она пересадила его на голову. Теперь стало легче – по крайней мере, хоть что-то видно – грубо отесанные стены, щербатые каменные плиты под ногами просматривались на несколько шагов вперед. Надо было идти дальше. Возвращаться нет смысла. Там ее никто не ждет. Там никто не хочет ее возвращения. Да, досадно, что ее недавнее видение привело к жертвам, но почему-то нет ни раскаянья, ни чувства вины. Все-таки что-то мешает воспринимать все, что здесь происходит, как реальность. А значит, и страхи перед тем, что впереди, могут оказаться ложными. Главное – найти в себе отвагу двигаться вперед. Где он – этот Хаос? Существует ли он вообще? Так ли он страшен, как кажется? Нет, лучше не думать о том, что предстоит. Лучше вспоминать о чем-нибудь приятном. Совсем-совсем недавно вся Дария отмечала пятисотлетие правящей династии, и толпы ликовали, приветствуя императорскую семью, проезжавшую по столичным улицам и площадям в открытом экипаже. И не было ни малейшего намека на грядущий бунт, и подданные, казалось, всем довольны, счастливы и верны престолу. Отец, вызывая восторженный рев толпы, приподнимал корону, словно шляпу, и размахивал ею в воздухе, приветствуя свой народ. А ведь тогда она тяготилась участием в этой церемонии, и так хотелось, чтобы скорее все кончилось. Сейчас все иначе… Сейчас она готова многим пожертвовать, лишь бы вернуться в тот чудесный день. И главное – не знать, что будет дальше. И пусть мирно урчит мотор, а встречный ветер развевает императорский штандарт. Пусть слух наполняется возгласами ликования! Стоп! Снова бред, воспоминание, видение… Сон пытается подменить собой ужасную реальность. А может, так и надо? Возможно, этот призрачный автомобиль – лучшая возможность прорваться за пределы Хаоса и достичь великого Ничто. Да! Лучший способ преодолеть кошмар – не замечать его. Ты его не видишь – и он тебя не замечает. Полное взаимопонимание… Правда, неизвестно, перемещается ли это авто по здешней реальности. Может быть, оно просто стоит на месте, создавая иллюзию движения? Может, его просто нет? Лучше бы ни в чем не сомневаться. Лучше бы ехать себе да ехать…

И вдруг раздался визг тормозов, скрежет металла. Водитель и охранник, сидевший рядом с ним, пробили бритыми головами лобовое стекло и исчезли в разверзшейся тьме. Императора чувствительно шмякнуло лицом о спинку водительского кресла, и он шепнул дочери: «Прости, милая…». Затем его величество быстренько вылез из авто и, прихрамывая, побежал к замершим в смятении подданным. Но толпа уже таяла, растворялась во тьме вместе с тротуаром и домами.

Прежде чем исчезло авто, Анна успела отстегнуть ремень безопасности и разглядеть в свете фар, что искореженный капот смяло о какой-то постамент, поднимающийся ввысь, так что его вершина терялась во мраке.

Она едва не упала, когда кресло под ней растаяло, и снова оказалась в кромешной темноте. Благо огонек, словно огненная корона, снова вспыхнул на голове, и оказалось, что мраморный столб перегораживает весь проход, оставляя по бокам щели, куда едва можно просунуть ладонь. Тупик? Ну уж нет! Если обратно дорожка заказана, значит, надо как-то идти вперед, преодолевая препятствия. Анна отступила на несколько шагов, достала из нагрудного кармана плазменный резак. Пришлось прикрыть глаза, когда вспыхнуло ослепительное пламя, которое здесь казалось ярче солнца. Из основания столба с треском полетели оплавленные каменные осколки, он покачнулся, и принцесса мысленно толкнула его вперед. Когда осела пыль, она двинулась дальше, хотя идти, переступая через каменные обломки, стало труднее. Но это и к лучшему – по крайней мере, есть на чем сосредоточиться, кроме собственных страхов. Пришлось пройти метров триста, прежде чем она увидела последний фрагмент изваяния. Мраморная голова на мраморных плечах лежала навзничь посреди прохода. Уинстон Стюарт, младший герцог Блейкуотский… Интересно, от чего он окаменел – от страха или от ощущения собственного величия? Неважно… Главное – проход свободен. Надо идти дальше и постараться

не свалиться в очередную иллюзию, какой бы сладкой она ни казалась.

Легко сказать – идти… Идти, когда знаешь, что обратной дороги не будет, а впереди нечто такое, что внушает ужас даже мертвецам. Может быть, все-таки остаться здесь? Постепенно превратиться в камень, как тот герцог? Но кто-то же прошел этот путь, вырвался из этого ужаса. Иначе бы не было Игры. Игра потеряла бы смысл, если бы итог был предопределен. Вперед-вперед! И будь что будет. Главное – разговаривать с собой, это отгоняет страх, не дает погибнуть надежде. А ведь еще ничего действительно страшного не началось. Где они – монстры Хаоса?!

Она не сразу заметила, что проход стал шире – настолько, что свет ее огненной «короны» уже не доставал до стен. Что это? Выход из Лабиринта? Просто зал, откуда начинается множество запутанных ходов? И спросить не у кого.

Слева донесся шорох, и она, включив свой плазменный «меч», который так и не выпускала из руки после разрушения величественной статуи несчастного герцога, начала растерянно озираться по сторонам. «Клинок» из плазмы был куда ярче сияния, что принцесса соорудила на своей голове, и теперь ей удалось разглядеть человека, сидящего в полусотне метров от нее прямо на каменном полу. Да и человек ли это? Тощее, обросшее чудовище было одето в лохмотья, которые когда-то давно были джинсовым костюмом. Из-под усов, переходящих в растрепанную седую бороду, торчит самокрутка. Вонь немытого тела, ощущалась даже на таком расстоянии, смешиваясь с удушливым запахом паленых веников.

Она вспомнила! Да, это существо однажды встречалось ей в видениях, которые насылал на нее Чатул Мау. «Я вот, скорее всего, скоро сдохну, зато чувствую себя отлично», – так оно, помнится, говорило. И еще там сидела женщина, теплился костерок, зеленела трава, припекало солнце, и взгляд его был полон покоя и благодушия. Теперь эти глаза пусты. Теперь он никто. Даже ничто… И, наверное, было бы милосерднее уничтожить это тело, в котором едва теплятся остатки сознания. Тот, кто не способен исполнить собственные желания, достоин жалости. А тот, кто даже не способен чего-либо хотеть, не должен существовать. Вспышка плазмы – и все! Ни боли, ни страха! И вони никакой! Да! Мир станет чище. Цель станет ближе. Главное – не будет этого смрада.

Она очнулась даже оттого, что кто-то тряхнул ее за плечо и крикнул в ухо:

– Эй! Ау! Кто там?!

Вонь стала абсолютно нестерпимой, и это вернуло принцессу к реальности. Во всяком случае, чей-то чужой навязчивый голос, только что звучавший в ее мозгу, замолк.

– Что? Шептун в голову залез? – буднично поинтересовалось давно не мытое создание. – Это нормально. Хитрая тварь. Его мысли от своих хрен отличишь. Мне проще. Я не думаю. Зато знаю: если мысль и есть в голове, то уж точно не моя.

Через секунду его взгляд снова стал неподвижен, а сам он медленно двинулся прочь и вскоре скрылся в темноте. Тяжелый дух, исходящий от него, рассеялся значительно позже, чем стихли шаги. Но теперь Анна испытывала к этому несчастному некое подобие благодарности. Только теперь она осознала, что уже готова была сделать так, как велит чужой голос, овладевший ее сознанием. И, наверное, это было бы уже неисправимой ошибкой. Начавший сеять Зло теряет способность к жалости, состраданию и любви.

Дальше она шла, стараясь ни о чем не думать. Так было легче. Потом, когда все кончится, можно будет вспомнить все, пережить заново и все страхи, и нестерпимую душевную боль оттого, что из-за нее погибли люди. Пусть фантомы, но все равно люди…

С каждым шагом воздух нагревался, и в нем начал ощущаться удушливый запах горелой пластмассы. Значит, уже близко. Знать бы – что? Как это выглядит? Чем опасно? Как можно защититься? Остается надеяться, что Чатул заложил все ответы в глубины ее подсознания, и в нужный момент они всплывут на поверхность. Во всяком случае, больше надеяться не на что.

И вдруг она почувствовала, что кто-то на нее смотрит из темноты. Не один. Не двое. Тысячи жадных холодных взглядов устремились к ней со всех сторон. Анна одним движением смахнула с головы пылающую корону, пламя погасло. Только не останавливаться и не бежать! И то и другое – признак слабости. Да и свет, пожалуй, выключать не стоило. Тварям, что затаились в темноте, свет – только помеха. Она усилием воли вновь разожгла пламя на голове, сделав его еще ярче и придав ему форму нимба, которая к этому случаю показалась ей более уместной. Корона – символ власти, а нимб – символ святости. Хотя, возможно, ни то, ни другое не отпугнет местных обитателей, но все равно – надо попытаться сохранить спокойствие, и тогда единственно правильное решение найдется. С каждым шагом нимб разгорался все ярче и ярче, и она наконец увидела их. Люди как люди. Только все мышцы напряжены и выпирают сильнее, чем у статуй атлетов во Дворце Олимпиад. И кожа синяя. А в глазах чернота. Зрачков не видно. Все черно… Пока они осторожно скалятся и негромко рычат, обнажая иглоподобные стальные зубы. Их не меньше сотни, а может, и тысячи, потому что свет, что излучает ее нимб, проникает не слишком далеко. Вот и все… А на что было рассчитывать? Здесь скрываются силы, от которых трещат и сочатся кровью бетонные стены, обитают существа, не знающие ни жалости, ни страха.