Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]
Шрифт:
— Данда, ты ведь не уйдешь никуда от нас?
— Не знаю, — с испугавшей мальчика серьезностью после долгой паузы ответил старик.
Дозорные спали, никто не окликнул скользнувшего в приоткрытые ворота человека, и, оказавшись вдали от стен, в густой тени деревьев, он с облегчением вздохнул. Некоторое время он вслушивался в ночную тишину, ожидая вскрика испуганной птицы, звяканья оружия или хруста ветки под неосторожной ногой. Но ничто не показалось ему подозрительным, он вышел из-под дерева и быстрым шагом, сторонясь тропинки, направился
На пороге он обернулся, еще раз внимательно огляделся по сторонам, потом без стука толкнул дверь и вошел внутрь. Едва дверь закрылась за ним, как из кустарника появилась маленькая юркая фигурка и прильнула к стене рядом с окном.
В эту ночь сон обошел стороной не только хижину хромого Данда. Бодрствовал и Гунайх, а вместе с ним пятеро старейшин клана. После обильной пищи и хмельного питья им хотелось спать, они важно клевали носами, недоумевая про себя, зачем вождю понадобилось звать их в столь поздний час, а речь Гунайха все текла и текла. Для каждого он нашел доброе слово, каждому напомнил о его заслугах перед кланом. Он вспомнил стародавние времена, когда клан был могуч и богат и соседи искали с ним дружбы.
«Да-да, — кивали старцы. — Были такие времена. Нам ли их не помнить?!» И глаза их туманились, а выцветшие губы растягивались в улыбках. Славные были времена, сытые и спокойные.
— Но потом у вождя родились сыновья-близнецы, и по древнему обычаю клан разделился. Все ли это помнят?
Именно тогда, с Раздела, начался закат славы и удачи, — напирал Гунайх. Соседи обнаглели, война следовала за войной, и ему, Гунайху, досталось жалкое наследие чужой глупости. Да-да, глупости! Но он не роптал, нет, он воин и сын воина. Но неудачам не было конца, соседи были сильнее, а кое-кто опять вспомнил древние обычаи и начал шептать по углам о смене вождя.
Старцы, почуяв угрозу, принялись что-то бормотать, но Гунайх их не слушал.
Как же люто он ненавидел их, бесполезных в делах военных и мешающих в дни мира! Вечно брюзжат и всегда у них наготове какой-нибудь древний обычай или достойное подражанию деяние предков. Иногда Гунайху казалось, что, собравшись где-нибудь в укромном месте, они сами выдумывают и обычаи, и деяния предков. Но теперь все будет по-другому. Теперь он, Гунайх, один будет решать судьбу клана. И пусть кто-нибудь осмелится возразить! Но почему же так долго не возвращается Гауранга?
— Духи наших предков создали эту землю для клана взамен утерянной, — сказал Гунайх. — Они послали проводника — хромого Данда…
При звуках этого имени старцы оживились, думая, что гроза миновала. По древним обычаям чужак не имел права жить внутри городища, и хижина Данда стояла в отдалении, но редким был день, когда там не толпились бы воины или старики, женщины и детвора, люди, пришедшие за лечебными травами, советом или просто так.
— Хромой привел нас сюда, — сказал один из старцев, которого Данда вылечил
— Это так, — оборвал его Гунайх. — Устами Данда говорят с нами духи предков. И они сказали: здесь наш новый дом. Здесь! Я не умею говорить долго и красиво, как мой брат Балиа, я воин. — Он выдержал паузу и, услышав за дверью стремительные шаги, сказал: — Послушаем моего сына Гауранга.
В тот же миг дверь распахнулась.
— Он там! Он опять там! — с порога закричал Гауранга. Глаза его лихорадочно блестели, волосы были растрепаны, а одежда мокра от росы. — Он опять там и опять уговаривает Данда бежать! Предать нас всех и бежать!
— Успокойся, — приказал вождь и усадил мальчика на скамью подле себя. — Не подобает будущему вождю и воину вести себя на совете клана подобно женщине в грозу. Говори по порядку.
Только сейчас Гауранга заметил сидящих вокруг стола старцев. Он густо покраснел, вопросительно глянул на отца, а когда тот подбадривающе похлопал его по плечу, прерывающимся от волнения голосом стал рассказывать.
Гауранга говорил о том, что Гунайх и старцы знали сами: Балиа дошел со своими людьми до Дальних гор и нигде не встретил человеческого жилья. Неприступные горы и море — отличная защита от врагов.
— Он говорил, — мальчик запнулся и после паузы продолжал, — он говорил, что только… глупец, разум которого помутился от страха и неудач, может заставлять людей возводить стены, копать рвы и ямы, когда нет никакой опасности…
— А Данда? — спросил вождь. — Он что говорил?
— Что в Дальних горах есть проход, и там, за горами, — пустыня…
— Так я и знал! — воскликнул Гунайх. — Проход в горах! У любой крепости есть слабое место. Дальше!
— Балиа говорил, что многие недовольны вождем. Люди устали и хотят жить спокойно…
— Жить спокойно! А разве я этого не хочу?! — Пальцы Гунайха, вцепившиеся в толстую столешницу, побелели.
— Он говорил, что клан нужно разделить. Пусть те, кто хочет строить крепость, останутся здесь, а другие возьмут один или два корабля и поплывут вдоль берега, чтобы найти новое место и жить так, как им хочется. Он сказал, что в совете есть те, кто думает так же…
— Неправда! Мальчишка лжет! — взвизгнул один из старцев, неповоротливый, тучный Вимуд-хах. — Кто докажет, что он все это слышал, а не придумал только что?
— А разве нужны еще доказательства? — медленно проговорил Гунайх.
Вимудхах поперхнулся, заерзал на месте, обернулся по сторонам, ища поддержки, но мудрые старцы, глядя в пол, уже потихоньку отодвигались от него.
И тогда Вимудхах испугался.
— Этого не может быть! — просипел он. — Я не верю, что кто-нибудь в совете думает о разделе клана. Балиа — безумец и отступник. Никто не думает так, как он. Он предатель!
Вот слово и прозвучало. Гунайх ухмыльнулся в усы.
— А Данда… Данда согласился уйти на кораблях? — спросил он.