Фантом памяти
Шрифт:
– Вот это коньяки, это - водки и виски, а вот с этого края вина. Вы что предпочитаете?
Он снова призадумался, потом обреченно махнул рукой.
– Можно я каждого по одной бутылке возьму?
– Ну конечно.
С водками он разобрался быстрее всего, категорически проигнорировав виски, видно, все этикетки были так или иначе ему знакомы. Да и самих бутылок оказалось немного, все-таки основная масса поздравляющих знает, что водка - не мой напиток, я ее не люблю, предпочитаю хороший коньяк. С винами дело пошло труднее, сперва Фомич мучительно пытался понять, какое вино он хочет, белое или красное, французское, немецкое или итальянское, потом метался между сухими, полусухими и креплеными сортами, но и эту задачу в конце
– А вот это?
– он осторожно взялся двумя пальцами за горлышко одной из бутылок.
– Берите, ради бога, - я начал испытывать нетерпение, дело шло к десяти, и с минуты на минуту должны были появиться мои гости. Это была бутылка "Хеннесси", моего любимого коньяка.
– Нет, я чего хотел спросить-то... На ней акцизной марки нет. Левый коньяк, что ли? Может, подделка?
– Да ну что вы, - мне стало смешно от такого предположения. Невозможно представить себе, чтобы человек, захотевший поздравить меня с днем рождения, купил бы первую попавшуюся бутылку в придорожной лавке.
– Если без акцизной марки, значит, куплено в международном аэропорту, в магазине беспошлинной торговли. Там левого товара не бывает, все только хорошего качества.
– Ну вот ее и возьму, - с явным облегчением выдохнул Фомич. Интересно все-таки, какой коньяк в международных аэропортах продают.
Выпроводив нерешительного пьянчужку, я едва успел запихнуть бутылки в шкаф и достать из холодильника пирожные, как явились Павел Петрович и Елена. Они принарядились, Колючкин был при пиджаке и галстуке, а Мимозочка не только в яркой кофточке, но и при накрашенных глазках, что весьма оживило ее обычно скучное и пресное личико. Вечер прошел чрезвычайно приятно. Чертополох в честь великого праздника попрятал свои колючки и, милостиво улыбаясь, позволил мне блистать джентльменством и ухаживать за дамой, что я и делал с превеликим удовольствием, подкладывая ей пирожные, подливая чай и беспрестанно говоря комплименты.
Развлекательным номером программы стал осмотр поступивших через Мусю подарков, которые я не успел обследовать за разговорами сначала с ней самой, потом с Фомичом. На стол водружалась коробка или пакет, и начинался первый тур угадывания, затем, после изучения приложенной визитной карточки или открытки, следовал второй тур, после снятия красивой обертки - третий и так далее до полного извлечения предмета из упаковки. Условие такое: кто угадает раньше, тому и достается подарок. Если не угадывал никто, подарок по праву считался моим. Я не беспокоился о том, что ценная и нужная мне вещь уйдет на сторону, все, что мне нужно, у меня и без того есть, а по-настоящему дорогие вещи мне дарили только близкие - мама и жена. Совершенно естественно, что если подарок передается через офис литагента, то это почти наверняка сувенир, даже если и дорогой: вазы, пепельницы, настольные часы, ручки, статуэтки и прочие милые знаки внимания. Розыгрыш призов шел весело, Павел Ежович обнаружил при обсуждении вариантов ответов недюжинное остроумие, которого я в нем, честно признаться, не предполагал, а Елена Прекрасная оказалась настолько нестандартно мыслящей особой, что выигрывала без преувеличения каждый третий подарок. И ведь что поразительно: если в первом-втором турах старикан угадывал в коробке статуэтку, то на финальном этапе наша дама ухитрялась каким-то немыслимым образом угадать, что это за изображение.
Разошлись в первом часу ночи. Павел Петрович уносил с собой две швейцарские ручки, керамическую пепельницу и настольные часы, обрамленные в зеленый камень под названием "змеевик", Елена же, не скрывая удовольствия, сложила в предоставленные мною пакеты две вазочки и девять (обалдеть можно!) коробок со статуэтками, фигурками и куколками, изображающими писателей, читателей, Пегасов и одного спецназовца (подарок от Ассоциации ветеранов спецназа, которая когда-то высоко
Проводив гостей, я остался один. Нет, неправда, не один, а в приятной компании с прекрасным настроением и теплыми воспоминаниями о еще одном дне своего рождения. Пусть он прошел не так, как обычно, как я привык, но все равно он был чудесным. Меня по-прежнему любят и помнят, я работаю над новой книгой, я заметно постройнел, подтянулся, налился силой, во мне зародилось крохотное, едва заметное "нечто" - какая-то новая жизнь, и меня это сладко тревожит и будоражит. А память... Да бог с ней, с памятью. Как выяснилось, можно прожить и без нее. Вернется - встречу с распростертыми объятиями. А не вернется - не очень-то и хотелось.
Спал я крепко и, кажется, даже без сновидений. Только ранним утром проснулся, словно кто-то резко разбудил меня: не то приснилось, не то послышалось, как кто-то кричит. Крик был высоким, пронзительным и страшным. Я открыл глаза - кругом тишина, на часах без десяти шесть, вкусный ветерок, влетая в открытое окно, легко шевелит занавески. Я умиротворенно повернулся на другой бок и поуютнее завернулся в одеяло с твердым намерением доспать.
Намерение свое я осуществил, но через какое-то время проснулся уже от других звуков: мне послышался плавающий, бьющий по нервам звук милицейской сирены. Не успел я подумать, что подобные слуховые галлюцинации являются прямым следствием моей работы над книгой о милиции, как в открытое окно влетели голоса. Слов я не разобрал, но интонации показались мне испуганными и тревожными. В течение нескольких секунд физическая лень истошно боролась во мне с любопытством и позорно проиграла битву: я откинул одеяло, сделал два шага к окну и выглянул. По аллее от корпуса в сторону домика для техперсонала быстрым шагом шли дежурный врач и две медсестры, а за ними, чуть поодаль, семенила группа обитателей санатория. Я бросил взгляд на часы - двадцать пять минут седьмого. Значит, и в самом деле что-то случилось, и крик тот страшный, душераздирающий мне не послышался, он разбудил многих, не одного меня. А спустя полчаса подвалили стражи порядка.
А что? Не пойти ли и мне вместе со всеми? Не так интересно, что там случилось, как любопытно посмотреть на работу милиции вживую, на реальном, а не киношном месте происшествия. Для книги пригодится. Как следовало из собранных мною материалов, такого рода фактуры у меня не было, а ведь это может оказаться любопытной изюминкой, тем, что я называю "розочкой на торте". Тесто для торта есть, а вот крема для розочек пока маловато.
Быстро натянув джинсы и джемпер, я спустился вниз и зашагал в ту же сторону, куда ушла основная группа. Так и есть, все они толпились перед входом в знакомый трехэтажный домик, белые халаты перемешались с милицейской формой и гражданской одеждой. Одно из окон на первом этаже распахнуто настежь и вызывает повышенное внимание присутствующих, среди которых я заметил Риту, до невозможности хорошенькую медсестру своего отделения, которая в каждое дежурство отчаянно строила мне глазки, что, как мне казалось, давало мне право на приватную информацию.
– Ритуля, - я аккуратно взял ее за предплечье и потянул в сторону, - что случилось?
– Фомич с Мишей водкой отравились, - шепотом сообщила Рита, не сводя испуганных глаз с распахнутого окна.
– Насмерть. Представляете, Андрей Михайлович? Тамара пришла рано утром, кухню открыла, чтобы завтрак готовить, остальные повара подтянулись, а грузчика нет, некому продукты из холодильника притащить, ну она и пошла Мишку будить, думала - проспал. Мишка-грузчик на первом этаже живет, она в окно заглянула - а там... Ой, ужас! Она как закричит, весь санаторий перебудила.