ФАНТОМ
Шрифт:
В конце концов, вера была не чем иным как выдумкой богословов - бездумной бессмыслицей, повторенной в мантре, чтобы вызывать доверие, придать видимость священнодействия.
"Я уже видела игры Джа-Ла," сказала Кэлен. Она отвернулась от него. "У меня нет никакого желания видеть больше."
Он захватил ее за плечо и развернул вокруг, повернув к себе. "Я понимаю, что тебе хочется, чтобы я уложил тебя баиньки, но это может подождать. А сейчас мы пойдем смотреть игры Джа-Ла."
На его лице медленно проступила ухмылка распутства, словно из гнили его души всплыл пузырь жирного навоза. "Если тебе не по нраву наблюдать стратегию и ход игры, то пусть твои глаза прогуляются
Внезапно Кэлен осознала глупость протестов против всех обстоятельств, в попытке избежать его постели. Но игра Джа-Ла проходила снаружи среди толпы, и у нее не было ни малейшего желания снова туда идти. Здесь тоже у нее не было выбора. Ей очень не хотелось находиться среди этих мерзавцев. Она напомнила себе, что должна держать свои чувства в узде. Солдаты не видели ее. Это было глупо.
Он потянул ее к выходу из палатки. Она пошла, не сопротивляясь. Для сопротивления еще не настало время.
Снаружи ждали пятеро специальных охранников. Они увидели, что Кэлен была одета, но никто не проронил ни слова. Они стояли, выпрямившись, высокие и внимательные, выглядя готовыми выпрыгнуть по первому приказу. Очевидно, желая произвести впечатление на своего Императора, они вели себя наилучшим образом.
Кэлен полагала, что быть лучше других - это в порядке вещей, если ты император, и это не делало его хуже всех. Он воевал за доктрину, от которой он сам себя избавил, также как и все его солдаты. Кэлен понимала это лучше, чем если бы ей это объяснили.
"Это твои новые охранники," сказал ей Джегань. "Повторения последнего инцидента не будет, так как эти солдаты могут тебя видеть."
Все мужчины выглядели вполне довольными как собой, так и очевидной безобидной видимостью женщины, которую им предстояло охранять.
Кэлен бросила быстрый, но весьма внимательный взгляд на первого мужчину, которого Сестры привлекли на службу, партнера того, со сломанным носом. Одним мимолетным взглядом она оценила оружие, которое было при нем, нож, и грубо сделанный меч с деревянной рукоятью, состоявшей из двух половин, прикрученных к зубцу, и как неуклюже он выглядел, нося его. Этот взгляд дал ей понять, что свое оружие он несомненно храбро использовал, участвуя в резне против невинных женщин и детей. Она сомневалась, что ему доводилось пользоваться им в бою против других мужчин. Это был не более, чем головорез. Устрашение было его основным оружием.
Судя по его самодовольной улыбке, она не произвела на него впечатления. В конце концов, он один уже почти справился с ней, и почти уже затащил в палатку. По его мнению он был в двух шагами от того, чтобы забраться на нее.
"Ты," сказала она, указывая ему прямо между глаз. "Тебя я убью первым."
Все мужчины захихикали. Она окинула их взглядом, оценивающе осмотрела их и их оружие, изучая то, что ей было нужно.
Она указала на мужчину со сломанным носом. "Ты умрешь через секунду после него."
"А как насчет нас троих?" не сумев подавить смешок, спросил один из оставшихся. "В каком порядке Вы убьете нас?"
Кэлен пожала плечами. "Вы узнаете это в тот момент, когда я перережу вам глотки."
Все солдаты рассмеялись. Но не Джегань.
"Добрый вам совет - относитесь к ней серьезно," сказал им Император. "В последний раз, когда ей в руки попал нож, она убила двух моих заслуживавших доверия телохранителей - людей, гораздо лучше знавших службу, чем вы - и Сестру Тьмы. Абсолютно одна, и всего за несколько кратких мгновений."
Смех замер.
"Всем
В головах у них больше не осталось сомнений относительно серьезности намерений Джеганя, или о ценности его добычи.
Как только он целеустремленно направился прочь от палатки, тут же вокруг их вождя образовался громадный эскорт, состоявший из сотен, если не тысяч, ближних и самых опытных охранников императора. Пятеро специальных охранников окружили Кэлен со всех сторон, кроме той, с которой находился Джегань. Они шли по лагерю, облачившись в доспехи и с оружием наготове. Кэлен считала, что хотя для такого вождя, как Джегань считалось нормой принять меры против шпионов, но она понимала, что в этом было нечто большее.
Он был над всеми остальными.
ГЛАВА 46
К тому времени, когда они возвратились с соревнований Джа-Ла к императорской резиденции и его большой палатке, беспокойство Кэлен возросло. Очевидно, это был не только страх оказаться наедине с этим непредсказуемым и опасным человеком - или даже ее почти паническая боязнь того, что она понимала, он намерен был с ней сотворить.
Все это конечно было, со зловещим затаившимся предчувствием его жестокости, пенившейся уже прямо под поверхностью. Его лицо налилось кровью, движения стали более агрессивны, комментарии стали более острыми, чернильного цвета глаза приобрели пронзительную интенсивность. Наблюдение за играми привело Джеганя в еще более вспыльчивое настроение чем, как ей казалось, было его нормой. Игры подействовали на него его. Они возбудили его - во всех смыслах.
Там на игре ему почудилось, что одна из команд играла не в полную силу, не с полной отдачей. Ему показалось, что они сдерживали себя и не выкладывались полностью в соревновании.
Когда они проиграли, он приказал казнить их прямо на поле.
Это событие развлекло толпу больше, чем собственно сама, довольно-таки скучная игра. Джеганя бурно приветствовали, когда он приказал казнить проигравших. Игры, которые последовали затем, проходили уже с большей страстью, к тому же на земле, мокрой от крови казненных. Джа-Ла была игрой, в которой мужчины бегали, увертывались, носились друг за другом, блокировали или ловили человека, у которого находился тяжелым мяч - брок, который они пытались захватить, уйти с ним в нападение, и добыть очки. Мужчины часто падали или их сбивали с ног. Когда это случалось, то они катились по земли. Летом, на жаре, без рубашек, они скоро становились блестящими не только от пота, но и от крови. Из того, что Кэлен удалось разглядеть относительно женщин из лагерной обслуги, наблюдавших за игрой из-за боковых линий, вид крови не вызывал у них отвращения. Наоборот, это еще сильнее разжигало в них желание привлечь внимание игроков, которые теперь своими быстрыми перемещениями, агрессивной тактикой ввергали толпу в безумие.
Во всех остальных играх после той, закончившейся казнью, так же как и в предыдущих, игроки проигравших команд, раз уж они хотя бы играли с диким упорством, подвергались порке, а не казни. Для наказания использовался ужасающего вида кнут, туго сплетенный из множества шнуров. В каждый из этих шнуров были вплетены тяжелые металлические крупицы. За каждое проигранное очко мужчинам давали один удар плетью. Большинство команд проигрывали несколько очков, но даже один удар этого кнута сдирал напрочь мясо с голых спин.