Фата на дереве
Шрифт:
Ну, расклад такой.
Он довольно страшный внешне. И – мало этого – уже и не дядечка, а, если быть честной до конца, практически дедулька. Ему шестьдесят семь годков стукнуло. Но ведет себя совершенно как тридцатилетний мачо, бегает по утрам наперегонки с собакой лабрадором, внимательно смотрит на девчонок – ни одной юбки не пропускает, – при этом крепко женат.
И на ком? Практически на такой же старушке-побегушке. Шестьдесят пять ей. У них там дети, внуки взрослые, чуть ли не правнуки затеваются… И выглядит эта его властительница дум вполне
В связи с этим вопрос: почему он продолжает жить со своей замшелой старушенцией?
Позорится только перед людьми.
Вот Габриэлла как-то ему и тонко намекнула, что, мол, неплохо бы было наконец-то развестись со своей «избушкой на курьих ножках» и жениться на ней, перспективной молодой художнице. Она собой прибавит целый ряд положительных штрихов к его портрету и, так сказать, озарит его дни лучами своей юности.
Кстати, о юности. Мимоходом.
Наташка, которой было уже за тридцать (выражаясь щадяще и мягко), немножечко стала дергаться из-за своего возраста. Потому что дяденьки любят именно юных.
Самое ценное – твоя начальная стадия существования в фазе «молодая, прекрасная, востребованная». Но на первых порах кажется, что все это внимание, все эти ухаживания, влечение к тебе, твоя манящая внешность, твоя умиляющая дядечек наивность и нерастраченность – все это будет длиться и длиться, долго-долго, без конца.
И так хорошо получать подарки со всех сторон только за то, что ты вот такая уродилась, прекрасная и желанная!
Она, конечно, изо всех сил старалась оставаться желанной и цветущей, так что часть средств всегда в обязательном порядке шла у нее на основательный уход за собой. Выглядела пока сногсшибательно. Свежая и милая, как маленький морской ветерок.
А дальше что?
Дядечкам она о возрасте своем не сообщала – это еще зачем? Вернее, нет. Сообщала, конечно, но, бывало, сбавляла себе лет десять – двенадцать. А то и – было как-то раз – на целых пятнадцать лет себе меньше дала. Сказала, девятнадцать ей. И номер прошел! Главное, глаза понаивнее распахивать, улыбаться глуповато, всему удивляться и щебетать тоненьким голоском.
Но этот номер с враньем проходит до той поры, пока не требуется твой паспорт. И тут уж сбавляй не сбавляй, выгляди не выгляди – не поможет ничего.
Цена твоя упадет резко и безвозвратно.
Естественно, если находишь причину своих проблем, ее надо немедленно устранять, уничтожать на корню.
Она так и поступила.
Нет-нет, конечно, она не сожгла, не порвала и не утопила разоблачающую ее паспортину. Зачем? Есть вполне пристойные, законные и несложные способы.
Она просто пошла, написала заявление и поменяла паспорт. Да! Так можно! Сделала себе приличный возраст – двадцать три года. Имя тоже поменяла. Что это: Наташка, Наташка… Так в Турции этих наших семечек лузганых называют – Наташя… Иды са мной, Наташя, карашё будыт…
Она
Из знакомых прежних лет никого рядом почти и не осталось.
Никто не выдаст. То, что Сабинка не выдаст, это юная художница и так знала… Нюхом чуяла, кто на что способен.
Так вот…
Она паспорт решилась поменять в тот ключевой и судьбоносный момент, когда ее роскошный дядечка как раз пообещал ей квартиру.
Еще между ними было все «сладко с перчиком». Волшебство, смех и взаимные удовольствия. И вот он повел ее как бы невзначай посмотреть на одно пустующее помещение. Сказал, что выкупил, а с ней по ремонту собирается посоветоваться.
Наташка все-все смекнула сразу. Сообразила, что это он хочет ей преподнести сюрприз на День всех влюбленных. Прям вот так вот почувствовала. Да, собственно, что чувствовать, когда она всех своих дядечек, вступая в отношения, нежно, как хороший мастер скрипку, настраивала на внимание к собственной персоне, на почитание особых дат в ее жизни. И помимо дня рождения, именин, счастливого дня их первой встречи с очередным дядечкой, Нового года, Рождества, особо почитался День 14 февраля. Это ж их день! Любящих и трепещущих сердец! Именно в этот день так ждала юная дева реальных доказательств любви к себе. А как иначе-то?
Ну а тут как раз и было такое безвременье… Новый год прошел. И Старый Новый год тоже. Он ее и завез перед рестораном просто так, невзначай глянуть на свое новое приобретение. И она делала вид, что все именно полностью ненароком и невзначай.
Ходила, разглядывала, оценивала, хвалила. Держалась с достоинством, спокойно, равнодушно даже.
Он спрашивал, как она считает, делать ли перепланировку, какие лучше настелить полы, как оформить ванну… Ну, типа, советовался как с художницей… Полагался на ее вкус.
Она советовала старательно, задушевно, понимая, что – тьфу-тьфу-тьфу – себе же и готовит вожделенное гнездышко.
Но сердце ее при этом билось как сумасшедшее.
– Паспорт! Он обязательно под благовидным предлогом попросит паспорт! И тогда станет ясно с возрастом… – вот что подсказывало сердце, стуча уже у самых висков.
Откладывать было некуда! Или квартира и дальнейшее продолжение отношений с возможным впоследствии вступлением в законный брак (раз пошла такая пьянка с квартирой, значит, дядечка к ней прикипел) – или вообще ничего!
Такие конкретные дядечки ложь девичью не прощают. Особенно с возрастом. Еще бы. Он ловит особый кайф, думая, что рядом с ним взрослеет чуть ли не Лолита набоковская, а рядом… ладно, замнем.
Естественно, на следующий день она спозаранку рванула в соответствующее учреждение, ничего не пожалела, щедро подмазала всех, кого могла, и в рекордно короткие сроки получила новенький документ! И в нем уже значился ее честный возраст и приличное имя Габриэлла.
Вот как делаются дела!
И расчет ее оказался вернее некуда!