Фатерлянд
Шрифт:
Ямада, Мори и Хино, жившие вместе с Синохарой, предложили запустить в отель его адскую фауну. Возможно, ядовитые лягушки поотравляют всех «корёйцев», и тогда путь окажется свободен. Канесиро одобрил план, заметив, что гады Синохары, возможно, куда более ядовиты, чем, например, кобры. Синохара ответил, что некоторые из них, например лягушки-древолазы, теряют свои ядовитые свойства в неволе. Однако остальные усомнились, решив, что Синохара просто хочет спасти своих ненаглядных питомцев.
— Используемый стандарт для измерения токсичности называется ЛД 50, или средняя летальная доза, — пояснил Синохара. — Для цианистого калия, принимаемого перорально, такая доза соответствует десяти миллиграммам на килограмм живого веса. То есть для человека массой шестьдесят килограммов смертельная доза составит ноль шесть десятых грамма. Но самый сильный
Пока он говорил, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Он думал о своих любимых земноводных. В голове возникали яркие образы тропического леса — где он никогда не бывал, но зато представлял тысячи раз. Лягушки обитали в предгорьях Перу, Колумбии, Эквадора, Панамы, Коста-Рики, Гайаны или Суринама, где воздух был насыщен водными испарениями, а флора быстро разрасталась на жирной почве. Это был рай, которым безраздельно владели дикие животные, окрашенные в яркие цвета птицы — и еще не открытые учеными насекомые и бактерии. Своим внутренним взором он видел, как капает с листьев дождевая вода, как перешептываются среди мхов небольшие ручейки, а из каждой щели среди камней тянутся вверх орхидеи. Он думал о далекой родине ядовитых лягушек, и на глазах его выступили слезы.
— Особенно удивительны Phyllobates terriblis, которые живут там, где реки Патия и Сан-Хуан пересекают границу Колумбии. Этот вид известен под названием золотая ядовитая лягушка. Один миллиграмм ее яда способен убить десять человек. Лягушки различаются по цвету: есть особи зеленого металлического цвета, желтого металлического и оранжевого металлического цветов. Но и они тоже теряют свою токсичность, если их изъять из привычной среды. Ранее существовала теория, что яд образуется из-за того, что лягушки питаются ядовитыми муравьями. Один любитель в Соединенных Штатах импортировал из Коста-Рики муравьев, чтобы кормить ими лягушек, но те все равно не вырабатывали больше яда. И я тоже пробовал: без результата. Это означает лишь то, что яд образуется из тех ингредиентов, что муравьи едят у себя дома. Они питаются плотью мертвых животных и насекомых, и нынешняя гипотеза заключается в том, что в трупах содержатся бактерии, которые и являются источником токсинов. Однако разновидностей бактерий очень много, и нельзя сказать, какая именно продуцирует яд. Поэтому сложно сказать, отчего лягушки перестают быть ядовитыми.
Никто не может точно сказать почему, — продолжал Синохара. — Впрочем, позвольте рассказать вам о виде Dendrobates varibilles, к которому, я считаю, относятся самые красивые представители земноводных на Земле. Лягушечки Dendrobates varibilles обычно не превышают в длину двух сантиметров, то есть могут уместиться у вас на ногте большого пальца. У них потрясающая окраска — тело может быть зеленым или синим, а лапы серебристыми или лазоревыми с черными пятнами. Один вид обитает в бассейне реки Уаллага, что у подножия Анд между Тарапото и Юримагуасом. Для лягушек там просто идеальные условия, поскольку эти места кишат комарами и мошками, являющимися переносчиками вирусов. Помимо них, там еще водится множество жуков и змей, а в лесных массивах есть удавы и ягуары. Вообще, человеку лучше туда не соваться. Сама экосистема защищает тамошних обитателей. Места, где живут золотистые ядовитые лягушки, настолько непригодны для людей, что даже колумбийский спецназ — «Лансерос» — не отваживается заходить туда. Есть мнение, что именно там сокрыты базы Народно-освободительной армии.
При этих словах все в комнате навострили уши.
— «Эль Эхерсито Популар де Либерасьон»? — спросил Канесиро.
— Совершенно верно, — отозвался Синохара.
— Ага, — кивнул Канесиро. — То есть там только ядовитые лягушки и партизаны!
Раскрасневшийся
— Чудесные, потрясающие лягушатки!
Синохара откашлялся и продолжил:
— Именно в местах, где обитает крупнейшая популяция этих лягушек, в Перу, находится один из базовых лагерей «Сендеро Луминосо»[27]. Несколько лет назад туда отправилась экспедиция, чтобы отловить несколько экземпляров — лягушек, я имею в виду, но все люди погибли.
При этих словах Исихара вскочил со своего кресла и, размахивая кольтом, вскричал:
— «Сендеро Луминосо»! «Сияющий путь»!
Синохара кивнул:
— Я говорю про американскую фармацевтическую корпорацию. Они хотели на основе яда лягушек изготовить новый болеутоляющий препарат, но из-за партизан их план так и не удался. Безопасно ловить этих лягушек можно лишь в Коста-Рике и Панаме… Но мы все-таки не можем использовать их в качестве оружия.
Все закивали.
— Нет, это неправильный путь, — продолжал Синохара. — Однако, вы полагаете, «Сендеро Луминосо» использовала именно лягушек, чтобы перебить членов экспедиции?
Некоторое время все обсуждали этот вопрос, но к единому мнению так и не пришли. Чувство беспокойства и тревоги не отпускало.
Канесиро предложил разделиться на две команды. В то время, пока одна команда устанавливает взрывчатку, другая удерживает «корёйцев» силой оружия. Однако Исихара заметил, что если Канесиро надоело жить и он решил покончить с собой, то пусть делает это в одиночку. Сила врага была известна всем. Все помнили, как при задержании преступника один из солдат специальной полиции двумя выстрелами вдребезги разнес голову якудзы. А во время сражения в парке Охори один из офицеров Корё, будучи на грани смерти из-за обширных ожогов, умудрился ударом пальцев пробить горло одному из японских спецназовцев. Нет, мериться силами с корейцами была плохая идея.
— Но, с другой стороны, они тоже люди, — сказал Исихара. — А значит, у них тоже должны быть слабые стороны. Пораскиньте мозгами — может, что и придумаете.
Искусственные джунгли не имели ничего общего с настоящим тропическим лесом, где обитают ядовитые лягушки. Именно об этом и думал Синохара, пристроившись отлить к одной из пальм. Чтобы не слишком громко журчало, он пустил струю мочи на ствол. Он как раз подумывал, не сходить ли ему по-большому на всякий случай, когда в его кармане завибрировал сотовый телефон. Звонил Такегучи.
— У нас все чисто, — отрапортовал Синохара.
— Хорошо, — ответил Такегучи. — Мы начинаем ровно в час.
Чтобы не гадить рядом с местом, где дрых Татено, Синохара решил отойти подальше за птичьи клетки. Клеток было четыре, и они прятались под сенью драконовых деревьев, сосен, фиг и прочих экзотических растений. Экспедиционный корпус Корё перекрыл подачу воды, и многие деревья уже засохли. Но Синохара был уверен: сам факт помещения тропических растений в искусственную среду уже являлся убийством, хоть и медленным. Для удобства людей земля была выложена тротуарной плиткой, так что растениям почти не оставалось места. Грунт были засыпан белым песком и галькой, чтобы туда не попали бактерии и насекомые. Растения подкармливали химическими удобрениями и регулярно обрабатывали инсектицидами. Вывезенные из родных мест и помещенные в совершенно чуждую им среду, они медленно умирали.
«Какого черта было устраивать здесь эту икебану? Ну точно, как те идиоты, что заводят дома рептилий», — думал Синохара, спуская штаны и присаживаясь. Он возился с лягушками и членистоногими, но отказывался разводить рептилий. Конечно, Синохаре очень хотелось купить черную мамбу, которая была самой агрессивной и ядовитой змеей на планете, но держать ее в неволе он бы не смог. Когда Синохара еще учился в школе, он часами любовался на тарантулов, скорпионов и тропических рыбок в зоомагазине рядом с домом. Там были, конечно, и рептилии. Считалось модным заводить себе ящериц и черепах, особенно в маленьких квартирках, где невозможно держать кошку или собаку. Некоторые виды черепах с затейливым рисунком на панцире пользовались таким спросом, что почти исчезли из дикой природы. У Синохары едва не останавливалось сердце, когда он видел египетскую черепаху, раз за разом бившуюся головой о стекло, или крупную ящерицу, запертую в крошечной коробке, где она и повернуться не могла. А люди покупали этих несчастных животных — ящериц, змей или хамелеонов — и визжали от восторга, называя их милыми.