Феникс
Шрифт:
"Отделения, стройсь!..
– эхом разносится по лесу.
– Запомните первое правило маскировки: чтобы быть похожим на куст, надо думать как куст".
– "Господин подъесаул, а можно я прикинусь деревом?" - "Можно, только имей в виду, что дубы здесь не растут..."
"Кто еще не получил дозорную амуницию? Второе отделение, Белов! Прибор имеешь?" - "Он завсегда с прибором... ха-ха-ха!" - "Отставить! Я говорю о приборе ночного видения".
– "Да зачем он мне, господин хорунжий, мы, с Пролетарки, и так глазастые, ночью как кошки видим. У нас на улицах никогда фонарей не было, акромя под глазами".
– "Прекратить пререкания, шутники. Шутки утром будут шутить... те, кто останется в живых... Белов, бегом - марш к вахмистру, возьмешь прибор... Мытягин!" - "Ась?" - "По морде хрясь! Ты мне брось эти свои гражданские
– "А батарейки взял?" - "А он разве на батарейках?" - "А ты как думал, коровья твоя голова?.."
Дозорные проходят мимо меня, лезут в кусты, с треском ломают ветки, как неповоротливые медведи в малиннике. Потом все стихает. На темном экране моего сознания по-прежнему разлита чернота и на этом фоне периодически вспыхивают, расширяются и угасают светло-фиолетовые вселенные. Под этот аккомпанемент хорошо думать о Вечности. Особенно в свете полученной сегодня информации. Но думается почему-то о потерянном навсегда мире.
Тут мое сознание, точно молния, озаряет мысль, от которой я прихожу сначала в дикий восторг, потом снова впадаю в уныние. Но все же есть какое-то утешение в том, что мир, о котором я тоскую, ЕЩЕ НЕ РОДИЛСЯ! Никто не умер! Ни мама моя, ни близкие. Никто не страдал от горечи потерь. Они - мои родные, близкие, знакомые и просто мои современники - родятся через... 300 миллионов лет! Боже Иисусе! МНЕ САМОМУ ЕЩЕ ПРЕДСТОИТ РОДИТЬСЯ! Но тогда получается... получается...
Глава двадцать первая
БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ
31-й день 1 года Э.П. Экспедиция: день четвертый
Мне показалось, что я только задремал, как начинается яростная пальба. Вскакиваю, но тут же, как куль с картошкой, падаю мордой в землю. Это спасает меня. Раздается оглушительный взрыв. Ударная волна от него смрадным вихрем проносится над головой. Стрельба и крики усиливаются, в лагере начинается паника. Боже! только этого не хватало! Вот так всегда: учеба, тренировки, а как дойдет до дела...
Гремит еще один взрыв, добавляет звону в ушах. Черт! Не могу нащупать замок молнии. Наконец вскрываю оболочку спальника, выпрастываю руки. Извиваясь, выкарабкиваюсь из кокона-мешка - оказывается, уже наступило утро. Спросонья все плывет перед глазами, но замечаю: какой-то броневик зеленоватого цвета прет по территории лагеря, круша и сметая все на своем пути. Затем делает резкий разворот и производит по мечущимся в панике людям третий залп.
Сначала из броневика, как из брандспойта, ударяет струя жидкости, которая тут же превращается в расширяющееся облако, наконец, облако с грохотом взрывается. Солдаты падают, как кегли. После взрыва плотный туман накрывает лагерь. Кто-то бестолково мечется. Кто-то зовет маму (Господи! Многие же из них - новобранцы...). Другие, самые хладнокровные, открывают прицельный огонь из автоматов по темной глыбе броневика, едва просматриваемой сквозь клубящийся туман, от которого перехватывает дыхание и ручьем текут слезы. Остальные бойцы, совсем обезумев, стреляют по деревьям, кустам, бьют куда ни попадя, надеясь наугад поразить атакующего врага. Две шальные пули пропарывают воздух в каких-то сантиметрах от моего виска. Повернув голову, вжимаюсь в землю, вижу бегущего подъесаула с пистолетом в руке и в одном ботинке на ногах. Кричу ему, чтобы люди прекратили стрельбу и легли на землю. Бубновский рык разносится по разгромленному лагерю: "Прекратить огонь! Всем залечь! И надеть противогазы!"
И сразу наступает тишина. Слава Богу, думаю я, натягивая резиновую маску с симметричными бульбами фильтров, еще немного и мы
Подъесаул слушает меня, недовольно вертит хоботом противогаза, видимо он, как и я, порядком оглушен взрывами. Наконец нам надоедает слушать свое неразборчивое гундение. Видя, что ядовитый туман постепенно рассеивается, мы рискуем снять противогазы. И тут вдруг выясняется, что противник отошел, бесследно растворясь в джунглях, оставив подбитый броневик.
Мы группируемся и двумя отделениями с опаской приближаемся к брошенной машине с разных сторон. От нее несет какой-то вонью, вовсе даже не машинной. Так может пахнуть живое существо, то есть бывшее живым, а теперь оно безусловно мертво.
Это жук. Гигантских размеров. Примерно, с малолитражный автомобиль. Почему я принял его за броневик? Наверное, меня ввели в заблуждение его габариты и огневая мощь. А вообще-то, спросонья и не то еще могло привидеться.
У жука длиннющие усы и жуткие рога, ветвящиеся в горизонтальной плоскости. Хитиновая броня матово блестит, переливаясь всеми оттенками зеленого и синего цветов, как драгоценный камень. Недаром древние египтяне так любили украшать свои вещи надкрылками жуков наравне с драгоценными камнями.
Пар конденсируется на холодном хитине в мелкие капли воды, которые стекают вниз. Кажется, что жук усиленно потеет от страха. Я заглядываю в здоровенный глаз жука и вижу свою перекошенную физиономию, растиражированную в сотнях экземплярах многочисленными фасетками. Отражения синхронно дергают головой, мигают глазами и представляют из себя комическое зрелище. Для кого-нибудь постороннего. Но не для меня. Я нахожу, что выгляжу ужасно: весь зарос щетиной, как абрек. Но жук выглядит еще хуже. С правой стороны блестящая броня мастодонта порядком изрешечена пулями от автоматов. Из рваных проломов в хитине сочится белая жидкость, на вид и запах весьма мерзкая.
Кое-кто из солдат пробует на прочность рога, с усилием их выламывает, чтобы дома похвастаться своим охотничьим трофеем. Вскоре приходят наши спецы по флоре и фауне - босиком, в трусах и майках, и в очках. Очень серьезный у них вид. Осматривают, измеряют, записывают результаты в блокноты. Восторженность первооткрывателей так и льется из их глаз вместе со слезами - остаточное воздействие газовой атаки.
Иван Карлович и его коллеги устраивают короткий словесный междусобойчик по поводу родовой принадлежности трофея. Наконец сходятся на том, что название Голиаф Реликтус не будет противоречить общепринятой классификации. Определив верхнюю ступеньку классификационной лестницы, спускаться по ней вниз для них уже не представляет никакого затруднения. Судя по защитной реакции, животное следует отнести к виду жука-бомбардира. Он, удирая, отстреливается от врагов. Выбрасывает едкую струю жидкости из конца брюшка. От соприкосновения с воздухом сложные вещества оборонной жидкости бомбардира образуют гремучий газ, который, расширяясь, самопроизвольно взрывается. Химическое следствие такого взрыва - густые облака водяного пара, служащие жуку дополнительной защитой. Под прикрытием такой "дымовой" завесы бомбардир удирает от врага.
Все эти премудрости Иван Карлович популярно объясняет нам - неспециалистам - и успокаивает, говоря, что данный вид жука не агрессивен, имеет довольно миролюбивый нрав, стреляет только в целях самозащиты. Да и оружие у него, в общем-то, гуманное - больше психологическое, нежели убойное. Шумовой и слезоточиво (для человека) -удушающий эффекты - вот, пожалуй, основные "поражающие" факторы взрыва его оборонной жидкости.
Картина становится ясной. Жук - безобидная душа - случайно вторгся на территорию лагеря и был обстрелян недремлющими часовыми (молодцы! не спали). Испугавшись, бомбардир отрыл "огонь" из своего главного калибра, вызвав в лагере панику и неразбериху (плохо, надо будет провести учения на внезапное нападение противника). Вот так это было.