Фернандо Магеллан. Книга 3
Шрифт:
Посланцы Карвальо со старейшинами отправились на остров.
Дальнейшие события подробно описаны ломбардийцем. Не меняя авторской стилистики, приведем полностью страницы записей рыцаря Родосского ордена.
«Прибыв в город, мы ждали в пироге два часа, пока не появилась пара слонов, покрытых шелковыми попонами, и двенадцать человек, державших закрытые шелком фарфоровые кувшины, в которых они должны были унести наши подарки. Мы сели на слонов, впереди нас пошли эти двенадцать человек с подарками в сосудах. Мы доехали до дома правителя, где нас накормили ужином из многих блюд. Ночью мы спали на подбитых шелком хлопковых матрасах с простынями из камбайского волокна. Половину следующего дня мы пробыли в доме правителя, после чего нас
В конце зала находился второй зал, поменьше, но выше. Его украшали шелковые драпировки. Свет проникал в него через два окна, закрытых расшитыми занавесками. Там находились 300 телохранителей с обнаженными кинжалами у бедер. В конце малого зала имелось окно с отдернутым занавесом для лицезрения властителя, восседавшего за столом с юным сыном и жующего бетель. Позади него стояли женщины.
Старейшина предупредил нас, что нельзя прямо говорить с властителем. Если нам что-либо нужно, мы должны сказать ему, а он передаст особе более высокого положения. Последний сообщит это находящемуся в зале брату правителя, который при помощи разговорной трубы через отверстие в стене даст знать лицу, присутствующему в зале с властителем. Старейшина научил нас делать три поклона радже при помощи сложенных над головой рук, подняв сначала одну ногу, затем вторую и целуя протянутые к нему руки. Мы так и сделали, такова здесь форма царского поклона.
Мы сообщили властителю, что прибыли от короля Испании, что последнему угодно заключить с ним мир и он просит лишь разрешить торговлю. Властитель ответил, что раз король Испании желает быть его другом, он с большой охотой тоже станет его другом, позволит нам брать продовольствие и воду, вести торговлю, как будет угодно. Мы вручили ему подарки. При получении каждого из них он слегка кивал головой. Каждому из нас на короткий миг накинули на левое плечо парчовое с золотом и шелком платье. Все находившиеся во дворце были наряжены в покрывавшие срамные части златотканые платья из шелка. Островитяне имели кинжалы с рукоятями, отделанными золотом и драгоценными камнями, на пальцах у них сверкало много перстней.
Предшествуемые семерыми слугами, несшими подарки властителя, мы на слонах возвратились в дом правителя. Когда мы дошли до дома, они роздали нам подарки, кладя на левое плечо. В благодарность за хлопоты мы дали им по паре ножей. К дому правителя явилось девять человек с таким же числом присланных властителем больших деревянных блюд. На каждом блюде помещалось от 10 до 12 фарфоровых мисок с телятиной, каплунами, цыплятами, павлинами, мясом других животных, рыбой. Сидя на земле на пальмовой циновке, мы отужинали тридцатью или тридцатью пятью различными блюдами. Куски мы запивали водкой из фарфоровых чашечек величиной с яйцо. Рис и прочие сладкие блюда ели золотыми ложками, похожими на наши. В спальнях, в которых мы провели две ночи, постоянно горели белые восковые свечи в серебряных канделябрах и две большие лампы, наполненные маслом, с четырьмя фитилями, причем два человека снимали нагар. Мы вернулись к берегу моря на слонах, две пироги отвезли нас на суда.
…Властителю было сорок лет, он стар и тучен. Ему служили только женщины, дочери главных начальников. Он никогда не покидает дворца, за исключением тех случаев, когда отправляется на охоту. Никому не позволено разговаривать с ним иначе, чем через разговорную трубу. У раджи есть десять писцов, именуемых „хиритолями", описывающих его деяния на очень тонкой древесной коре».
Испанцы с нетерпением ждали возвращения товарищей. Когда посланцы Карвальо наслаждались изысканными блюдами, уговаривали островитян заключить мир и начать торговлю, моряки доедали последние запасы продовольствия. Привезенного старейшинами риса хватило
Мимо проходили груженные плодами лодки, неподалеку бросали якоря джонки – «каравеллы» малайцев, не уступавшие размерами «Тринидаду». Их корпуса были сделаны из досок, скрепленных деревянными гвоздями. Низкие борта на два локтя поднимались над водой. Верхняя часть судна изготавливалась из толстого тростника и бамбука. Высокие стволы бамбука несли паруса из древесной коры, связанной горизонтальными рейками, позволявшими уменьшать площадь паруса, брать рифы путем сложения секций. Высота грот-мачты достигала тридцати метров, толщина у основания – одного метра. На некоторых джонках устанавливались по три мачты без штагов и растяжек. Отсутствие привычных для испанцев креплений позволяло круто разворачивать паруса, использовать попутные и боковые ветра. Рулевое устройство не имело петель. Руль крепился тросами, протянутыми под кораблем от пятки руля до носа; поднимался и опускался при помощи брашпиля. Набор корпуса состоял из трех или четырех десятков шпангоутов, обеспечивавших прочность на волнении. Водонепроницаемые переборки давали непотопляемость, герметизацию отсеков. Иногда на мелких джонках использовали бамбуковые противовесы, повсеместно распространенные в Юго-Восточной Азии. Джонки почитали за живые существа, обладавшие характером с хорошими и дурными качествами. По легенде их создал первый правитель Китая Фу Хси, сын Нимфы, родившийся в 2852 году до нашей эры. Столкновение в гавани с джонкой длиною свыше сорока метров и шириною около десяти могло привести к гибели любое судно.
Туземцы: воин и женщина (по Ратцелю)
Моряки с завистью глядели на груды кокосовых орехов, апельсин, лимонов, арбузов, огурцов, репы, капусты, имбиря, фиников, сложенных на палубах джонок или извлекаемых из просторных трюмов. Мимо каравелл везли на продажу коров, буйволов, свиней, коз, кур, гусей, лошадей и многое другое, чему экипажи не знали названий.
Офицеры вернулись после полудня. Придворные Сирипады с честью доставили их назад. Гремела приветственная музыка барабанов и литавр, звенели колокольчики. Островитяне радостно размахивали полотняными шапочками, махали руками целые и невредимые товарищи, чье отсутствие волновало друзей. За ними спешили на альмади – первыми выгодно продать товары – темнокожие купцы. Весть о согласии властителя дружить с иноверцами разлетелась по городу.
Усталые, но счастливые Элькано и Эспиноса поднялись на палубу. Словно нашаливший ребенок, весело улыбался и неловко перебирал канаты трапа Баррутиа. Нетерпеливо топтался в пироге Пигафетта, любитель сладкого вина и красивых женщин, умолчавший о некоторых удовольствиях, полученных ароматными ночами в доме правителя. Солнышком светился рыжий солдат Солданьо, попавший в посольство благодаря густой копне золотых волос, изумлявших туземцев. Шумно переговаривались с друзьями прочие члены группы.
– Нас приняли за португальцев, – спешит рассказать о встрече с властителем обычно спокойный Эспиноса, а ныне сияющий, подобно начищенному колоколу. – Они спрашивали меня, входит ли Испания в состав португальских земель? Не шпионы ли мы, прибывшие выведать дорогу к острову? Почему на торговых кораблях столько пушек, как во всем городе? Зачем силой захватили джонку, показавшую сюда дорогу, хотя любой лоцман сделал бы это за умеренную плату? Они выведывали одно и то же, пока я чуть не запутался.
– Мавры боятся нас, не верят мирным намерениям, – добавил Элькано.
– Это хорошо, – заметил Карвальо, наблюдая, как писарь неуклюже перелазит через борт. – Никто не отважится драться в море с португальцами.
– Они долго приглядывались к нам, – продолжил Элькано, – выставили стражу по дороге к дворцу. Хотели запугать нас.
– Какую стражу? – не понял Жуан.
– Тысячи воинов с оружием в руках, многие в доспехах… Они приветствовали нас, но мне почудилось, будто мавры угрожали, – пояснил альгвасил.