Фейк
Шрифт:
Виктория подхватывает дипломат и вымученно улыбается:
– Спасибо.
К чему объяснять, что нервы шалят из-за встречи с человеком, которого она мечтает увидеть за решеткой?
Виктория делает пару шагов к двери и останавливается:
– Подскажите, пожалуйста, это ведь главный корпус гостиницы?
Секретарша озадаченно поправляет очки. На заднем фоне в окне видно, как по снежным трассам гоняют крошечные лыжники.
– Ну, из пяти – эта самая люксовая. Для элиты, так сказать. Остальные попроще. Но в последние годы Леонид Иванович предпочитал работать здесь. Вот и кабинет сделал, – лицо женщины морщится, и она быстро промокает
– А часто к Леониду Ивановичу приходили посетители? Возможно, вы вели журнал посещений?
Секретарша причмокивает губами и смотрит куда-то вверх, словно там ей подсказывают ответы:
– Кроме сотрудников – нет. Сейчас же все дела ведутся удаленно, через интернет. Так что журнала нет, а был бы – без ордера вряд ли Арсений Леонидович разрешил бы посмотреть.
– Да, конечно, – идет на попятную Виктория и улыбается той улыбкой, которую использует в крайнем случае, когда надо очаровать собеседника. – А ничего странного не припоминаете? Возможно, эффектная женщина или деловой партнер? Любая зацепка поможет в расследовании, – она старается говорить низким голосом, и едва сдерживается, чтобы не хлопнуть ладонью по столу и не заставить секретаршу думать чуточку быстрее.
Та, словно издеваясь, попивает кофе и задумчиво качает головой. Проводит пальцами по белой столешнице, вздыхает.
– Да нет, – наконец, произносит она. – Ну, если только…
– Что? – поторапливает Виктория.
– Если только пару месяцев назад заходил чудаковатый мужчина. Вел себя, как император, важный такой, хотя ничего из себя такого не представлял.
– Вы не знаете, кто он?
Секретарша пожимает плечами:
– Откуда? Он ворвался, как вихрь. Леонид Иванович вряд ли его ожидал. И разговаривали они на повышенных тонах. Но я не подслушиваю разговоры начальства, – поспешно добавляет она.
Виктория мысленно закатывает глаза. Скорее всего со слухом у нее не очень, судя по ее громкому голосу.
– А как он выглядел? Вы бы смогли его опознать, если увидите снова?
– П-ф-ф… Не знаю, не знаю, – женщина поправляет очки. – Помню, был в кожаной косухе, потертой, обвешанной цепями. Молодой, красивый. Ну, в общем приметный такой тип. И волосы черные, черные. Как ваксой намазанные. Так это, – она неожиданно хлопает по столу, – по всей гостинице установлены камеры. И на ресепшене. Можете запросить записи. Возможно, они еще сохранились.
Виктория кивает. Если записи действительно есть, то придется просмотреть уйму материала.
– Спасибо большое. Еще один вопрос. В какое время приблизительно пришел этот молодой человек?
– О, это я помню. Утром, в половину девятого. Я только на работу пришла, еще даже плащ не сняла, а тут он распахивает дверь и влетает, как коршун, – довольная отвечает секретарша.
Виктория снова дарит ей улыбку.
– Спасибо, вы очень помогли следствию. Всего доброго.
Женщина горделиво выпрямляется и вскидывает подбородок. Вот так значимость человека можно поднять одной фразой.
Виктория выходит из кабинета и лишь в коридоре позволяет себе усмехнуться. Но усмешка быстро гаснет, стоит вспомнить о предстоящей работе. Вика цепляется за соломинку. Такую тоненькую и несущественную, что самой становится страшно. Но пока что экспертиза на наркотики и таинственный посетитель – все, что у нее есть. А ей надо намного больше. Намного. Если она хочет
Глава 11. Ящик Пандоры
Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и прожить воскресение наедине с Алексой еще раз. Но он требует слишком много. Бог и без того одарил Даниила иначе, чем остальных людей, пусть он и осознал это недавно. Однако человек – жадное существо, которое чем больше получает, тем больше требует.
С тяжелым вздохом Даня спускается с крыльца и утопает в снегу. Дорожку к калитке безжалостно замело и радует уже то, что утро выдалось бесснежным. Мороз приятно покалывает щеки, и Даня застегивает пуховик под самое горло, опасаясь простудиться. В девять утра уже начинает светать, и под далекими солнечными лучами снег кажется дымчатым. Да и на все дома, деревья, улицы, будто наложили фильтр, как в фотошопе. В таком пейзаже самое то снимать начало фильма ужасов. Про художника, который рисует незаконченные картины, а после… Дальше фантазия стопорится. Даня хмыкает. Писатель из него никудышный. Художник все же получше будет.
Проваливаясь в снег по колено, он выбирается на расчищенную дорогу и поворачивается к дому. Машет Алексе, выглядывающей из окна, замерзшей рукой и поспешно прячет ее в теплый карман куртки. Для Александры он идет на работу брать внеплановый отгул. Пусть так и остается.
Ссутулившись, Даня ускоряет шаг и спускается вниз по тротуару до ближайшей автобусной остановки. В голове полная сумятица. От рассказов Алексы пробирает жуть, еще страшнее становится, стоит вспомнить, что он сознательно втянул себя в эту игру. Но впервые за последнее время Даня счастливо улыбается. Он готов идти на любые подвиги ради Александры, он готов…
Подъехавший серовато-белый автобус с наклеенной на нем рекламой зубной стоматологии сбивает с мысли, и Даня проскальзывает внутрь, где садится на крайнее сидение. Внутри автобуса ничуть не теплее. Если снаружи минус пятнадцать, то в салоне может на градусов пять выше.
Даня покупает маленький желтый билет и утыкается взглядом в окно. А что дальше? Вот сбылась его мечта – Александра Вольф узнала о его существовании и даже пригласила пожить у нее дома. Она верит, что он – волшебник, который предсказывает будущее. Верит, что он победит дракона и спасет ее из темницы. Но дальше-то что? Он не может вечно навязывать Алексе свою любовь. Если она не ответит взаимностью, если она не полюбит, если… Даня стискивает билет, а ладонь неприятно потеет. Зачем об этом думать? Пусть все плывет по течению. Сейчас дома его ждет любимая девушка. А днем он познакомится с ее семьей. И Даня тут же хмурится. Если все так серьезно, как утверждает Алекса, возможно, его дар очень даже пригодится, несмотря на то, что он ей сказал.
Автобус тормозит на знакомой остановке, и Даня неохотно выбирается на мороз. Пусть в салоне и не так тепло, как дома, но он все равно успел согреться.
Школа творчества, в которой Даня работает, находится считай в центре, но с той окраины, где он оказывается, до нее ехать и ехать. Вокруг заснеженные двухэтажки, узкие улочки с не менее узкими тротуарами, по которым бегут опоздавшие школьники и неторопливо бредут старушки, а чуть дальше гаражи.
Даня переходит пустую дорогу, наплевав на поиски пешеходной зебры, и спускается к расположенным ровными рядами железным гаражам. Среди них есть тот, который принадлежит ему. Он купил его почти год назад и превратил в склад.